Номера девяносто и девяносто один.
«Моя мать всегда любила ругаться с теми, кто выгуливал своих собак у нас под окнами. Жаль, что они тогда уходили безнаказанными.»
Через бордюр по пешеходной дороге он выехал на проезжую часть. Народ ездил вяло, здесь шла магистраль, соединяющая два города, плотно примыкающих друг к другу. В самих городах движение, может, и оживлённее, но на соединительных каналах его почти не было. Он выехал после поворота на перекрёсток, повернув под красный направо. Здесь шла двухполосная односторонняя дорога.
«Давно подметил, что, несмотря на то, что всем нам говорили в детстве, при переходе дороги нужно смотреть в обе стороны, а при переходе вертеть головой. У нас много психов, которые ездят не по своим полосам.»
Он развернул машину на обе полосы боком, блокировав движение. Тут же появился тот, кому это было плохо. Так всегда бывает – как начнёшь делать нечто, тут же появляются недовольные, начинают советовать. Делают они это потому, что самим не хватило ума или смелости начать это, а теперь, когда всё началось, можно подмазаться и словить все лавры. Это был низенький лысый человечек в очках и на девятке. Он даже не вышел из машины, просто его шею сдавили ремнём безопасности и стали бить в грудь локтём. Он хватал руками воздух, потом сжался, как младенец в утробе, хрюкнул и обмяк.
Номер девяносто два.

–= 07:00, 17 часов назад =-
«Прекрасно, когда два человека понимают друг друга, тогда они создадут коалицию. Хорошо, когда два человека не понимают друг друга, тогда у них есть повод подумать. Плохо, когда в дело вступает третий и последующие за ним, это в любом случае толпа.»
Справа шёл относительно новый белый дом, далее магазин и аптека в одном подъезде, снова жилые дома и стоянка. Лёгкой трусцой он бежал мимо них.
«Не останавливаться! Не думать! Не рассуждать!»
Около дверного проёма у второго подъезда под навесом стояла молодая мама с коляской.
– Зачем вы гуляете в такую погоду?
– Не знаю, просто вышла.
Правой рукой он схватил её высоко за шею, а левой цепко ухватил кожу на шее, и одним резким движением оторвал сонную артерию. Она как-то беспомощно стала хватать руками шею, пыталась зажать рану, но слабела на глазах. Номер девяносто три.
В коляске лежал сонный ребёнок, закутанный в тёплое одеяло. Аккуратно, чтобы не помять, он снял одеяло и взял ребёнка на руки. Тот негромко попискивал.
– Нерентабельно, – с этими словами он чуть присел, подбросил младенца высоко в воздух и побежал далее. Младенец упал за его спиной, разбиваясь об асфальтированную дорожку. Номер девяносто четыре.
«Если убивать каждую секунду топором насмерть одного человека, то, приняв, что они не будут плодиться, на Земле останется всего один человек через сто девяносто лет.»
Я помню чудное мгновенье – передо мной явилась стоянка. То была приватная стоянка для работников магазина. Ворота постоянно были открыты, но здесь всегда был сторож, и днём и ночью. У него был приёмник, но от скуки он периодически выходил из своего убежища.
На этот раз всё произошло молча и быстро: от стены отделилась тень, как раз когда он выходил из будки на свежий воздух. Тень достала из кармана ломик-гвоздодёр. Ломик вошёл точно сзади в череп, протыкая его. Охранник мгновенно осел на пол. Тень уперлась в него ногой и вырвала ломик. Номер девяносто пять.
Сторожевые собаки лаяли, но ничего более сделать не смогли. Тень ушла.
Здесь через дворик и своеобразную детскую площадку какой-то человек в пиджаке и с чемоданом спешил на работу. По пути он забежал на помойку, что-то бросил туда, и стал раскрывать зонтик.
«Главное – это давить до конца, не убирать руку, а вдавливать дальше.»
Щёлк, щёлк, зонтик хлюпнул и раскрылся в грибок. Раскрывая зонт, он выпустил из рук чемодан, тот упал с неприятным стуком. Почти в тот самый момент, когда он начал нагибаться, чтобы поднять чемодан с мокрой дороги, перед ним мелькнуло что-то. Он получил удар ногой в промежность, и в первый момент ничего не почувствовал. Так, по крайней мере, ему казалось. Но в следующую секунду боль пронзила его, такая нарастающая боль, заставившая его упасть на колени и выпустить из рук зонт.
Лом воткнулся ему в самую макушку. Легион потянул на себя, используя его как рычаг, дёрнул, и переломил шею. Снова уперев болтающуюся голову к мусорному баку, прижав с другой стороны ногой, он соскоблил череп с лома. Номер девяносто шесть.
Кто-то вскрикнул неподалёку. Он увидел юную особу в длинной юбке, которая стояла, прижав руки к груди, и кричала.
С высокого старта он побежал на неё со спринтерской скоростью. Она долго стояла, пребывая в ступоре от ужаса. Когда же сознание вернулось к ней, она побежала, но было поздно. Лом вошёл между рёбер справа в спину. Она чувствовала, как он разрывает плоть, рвёт ткани внутри, как в пронзённое лёгкое льётся кровь, как лом поворачивается и идёт влево, а потом вправо и вниз. Она ощутила запах крови во рту, какая-то масса стала наползать на глаза. Номер девяносто семь.
Убить всех.
Тело было заброшено в помойный ящик, привалено сверху картонкой.
Он вернулся на исходное направление, побежал дальше, пока не упёрся в охраняемую стоянку. Слева через дорогу был небольшой продуктовый магазин, он решил зайти в него. На подходе он столкнулся с человеком лет сорока, который выходил с непрозрачным пакетом в руке.
Прошёл один шаг. В спину человека вошёл ломик, чуть пониже рёбер. Чуть погодя рядом в бок вошёл нож по рукоять, и стал двигаться, разрезая бок и живот. Человек дёрнулся и упал. Номер девяносто восемь.
Две продавщицы в магазине, одна на входе вжалась стенку, хотела спрятаться. Им хорошо – они видят, что происходит снаружи, а оттуда нельзя увидеть, что происходит в магазине. Это произошло быстро. Он нанёс ей удар локтём в нос, левой ударил в живот. Она загнулась. С размаху он вдолбил ломик ей в затылок, наклонил вперёд, выждал, а потом резко назад и вниз, голова хрустнула и оторвалась. Получилась такая тыковка на стержне. Номер девяносто девять.
«Бездарности. Какое красивое и совершенно бессмысленное слово. Выдумали какой-то дар, будто кто-то чего-то даёт. Скажите проще – ленивые. А если не ленивые, значит, вы слишком тупые, раз не можете понять гениальности.»
Вторая продавщица стояла с пневматическим ружьём наперевес. Ей было страшно, руки её тихо тряслись.
«Это иллюзия. На самом деле каждый человек боится, когда общается с другим. Всегда боится. Не боятся только идиоты.»
– Хочешь это? – Спросил он, поднимая вверх голову на ломике, и тут же отвернулся назад. – Меня это всё достало! Я не хочу этого!!! – С этими словами он швырнул голову в неё.
Она выронила ружьё, когда твёрдое липкое круглое тело коснулось её. Он подлетел к ней как ветер, нанося стремительные удары по голове.
«Женщины плохо переносят удары по голове. Статистика говорит, что у них в среднем гораздо меньше околомозговой жидкости, чем у мужчин, поэтому плохая амортизация.»
Мордой об стол, об угол, да посильнее. Болевой шок. С ещё живой он решил снять лицо. Для этого он воткнул нож остриём ей в макушку, провёл две линии от макушки до ушей, и медленно, помогая ножом, стал отдирать кожу. На всякий случай укол в оба глаза, забираем ружьё.
Юбилейный сотый номер.
Перебегаем ещё одну дорогу, минуем красивые виды парка. Справа ещё один детский сад и жилые дома. Впереди близ торгового центра люди непонятной национальности разгружали грузовик. Ветер становился всё более порывистым, они надвигали кепки на глаза, стараясь спрятаться от дождя.
Нехитрый удар по голове открытой дверью фуры, потом поднимаем ящик и роняем ему на голову. И не забываем прыгать. Номер сто один.
Возвращаясь за порцией груза второй наткнулся на труп товарища. Тот лежал с разбитой головой, заваленной вывалившимися из разбитого ящика инструментами, не подавая признаков жизни. Ему в лицо смотрело дуло пневматического ружья. Негромкий хлопок. Номер сто два.
Они лежали уже как братья в обнимку, как будто спали, такие спокойные у них были лица. Ни выстрел в голову, ни падение тяжёлых инструментов не сбили с них того измученного, но такого постоянно равнодушного выражения, с которым привыкли их видеть.
К третьему он вышел сам. Пустой. И спокойный. Шёл не быстро и не медленно, а с нормальной скоростью. Поравнявшись с ним, он остановился и кашлянул. Человек тоже остановился.
– Там ружьё. – С этими словами он резко пригнулся, обхватил человека за торс, и резко перебросил через себя. Тот даже не успел сообразить, что произошло, как оказался на полу, а сверху прямо промеж глаз ему вошёл ломик. Номер сто три.
Кто-то был внутри, это факт. Не сами же они всё делали. Он отворил стеклянную дверь торгового центра и вошёл внутрь, держа ружьё за спиной. Тут у горы коробок и ящиков стоял длинноволосый человек, делающий пометки в тетради, а сбоку от него стояли две толстые женщины в зелёных халатах.
Он приставил этому длинноволосому ствол в район, где позвоночник плавно переходил в череп, и выстрелил. Голова длинноволосого неестественно перекосилась, челюсть готова была отвалиться, он упал лицом в коробки. Номер сто четыре.
Не долго думая, он нанёс два удара прикладом женщинам по голове, вырубая тем самым одну из них, и вводя в ступор вторую. Она явно ничего подобного не ожидала, это был эффект неожиданности, которым надо было пользоваться.
«Нету свободы.»
Он перехватил ружьё поудобнее двумя руками, нанёс ещё один удар ей в живот. Она согнулась пополам, в это время он забежал сзади, и начал душить её. Разница в росте позволяла ему поднять её в воздух, лишая возможности бежать. Это была ошибка, нельзя поднимать человека в воздух, ибо у него будет возможность дёргаться. Правильнее – усадит его на пол, тогда он не сможет ни дотянуться до душителя, ни подняться, ни перевернуться. Но сейчас он позволил себе это, видя слабость жертвы. Номер сто пять.
Ещё одна лежала без сознания на полу, распластавшись как куча дерьма. Он приставил ей нож серединой лезвия к горлу, прижал сверху кулаком и надавил. Нож плавно вошёл в горло примерно на треть, когда она мгновенно очнулась. Откуда-то в ней появилась огромная сила, она сумела оттолкнуть его и подняться на ноги. Правда, на этом и закончился всплеск энергии. Она покачнулась и упала. Номер сто шесть.
Он снова вышел на улицу и побежал дворами, засаженными деревьями и кустарниками. Кто-то пытался даже сделать участки, растил на них какие-то овощи. Вряд ли кто-либо видел урожай с этих грядок, ибо его растаскивали ещё до всходов, но каждый год какая-нибудь добрая толстая женщина обязательно копала и засаживала грядки.
Несколько подростков спешили куда-то с портфелями. Точным броском он попал в одного из них ножом. Тот недолго мучался, просто повалился на землю и замер. Номер сто семь.
Тут же последовал выстрел, такой негромкий и почти неотличимый от обычных городских звуков хлопок. Пуля попала одному из трёх всё ещё живых подростков в ногу.
– Стоять! Не оборачиваться! Легли на землю, руки за голову. – командовал он, перезаряжая ружьё.
Они остановились и замерли. Они боялись двигаться, даже повернуться и взглянуть на командующего боялись. Они стояли так минуту, ожидая продолжения. Сквозь тихий шелест дождя они слышали шаги, которые подбирались к ним. Раздался ещё хлопок. Тот парень, что стоял в середине как-то резко нагнулся, скрючился и упал на землю. Номер сто восемь.
– Повторяю: лежать!
Они легли на землю как подкошенные, просто упав, и закрыли руками головы. Так показывают в американских фильмах, когда берут преступников. Те падают лицом в землю, ноги вытянуты, руки за головой. Раздался хлопок, а вслед за ним удар. Номер сто девять.
Последний живой лежал без движения. Он чувствовал, что сейчас умрёт. За его спиной лил дождь и стоял неведомый убийца. Секунда шла за секундой, но ничего не происходило. Раздался хлопок, наступила тьма. Номер сто десять.

–= 08:00, 16 часов назад =-
Впереди за метровым ограждением была школьная спортивная площадка.
«А вы верите в ангелов? Нет? Напрасно. Они в вас верят, не подведите их.»
Площадка представляла собой футбольное поле, оно же использовалось для бега на сто метров. Сбоку были металлические лестницы, тренажеры. Слева было две площадки для баскетбола, одну из которых разворотили чем-то тяжёлым. Там же была парочка лабиринтов, знаете, такие невысокие, сделанные из труб. Там как раз сидело два человека, такие в драных одеждах, капюшонах. Видимо, они были бритоголовыми, судя по красным нашивкам на рукавах.
Через пару минут он был около них. Спокойно он встал около них лицом к ним, глядя под ноги. Так он стоял и безмолвствовал секунд пять, а потом развернулся. Тут же он дёрнулся назад, не глядя схватил ближайшего за шею и уронил его на торчащий из земли метровый обрез трубы. Номер сто одиннадцать.
Второй рванулся на обидчика с ножом в руке, норовя проткнуть его. Ему не повезло, он упал, нож выпал из его руки. Пришло время умирать. Легион вспрыгнул ему на лопатки, придавливая всем весом, схватил обеими руками за голову и потянул её на себя. Потом, когда уже казалось, что более некуда её загибать, он отпустил её. Жертва расслабилась, намереваясь вырваться, как вдруг хватка вновь обрела былую силу. Он изо всех сил рванул голову на себя. Позвоночник мгновенно изломился, голова безвольно откинулась назад. Как яблоко на верёвочке. Номер сто двенадцать.
Между школьным двором и дорогой расположился пруд с асфальтированной дорожкой вокруг. Зимой здесь были горки, а летом народ нарезал здесь километры бегом и шагом.
Какой-то человек очень спешил, укрывшись зонтом. Так спешил, что не заметил фигуру в капюшоне, которая преградила ему путь. Обратил он на неё внимание, когда они столкнулись, когда острый нож вгрызался ему в горло, когда он падал, роняя свои вещи, когда пытался встать и бежать, но ничего не получалось. Его клонило в сон. Он устал очень быстро, прилёг отдохнуть и уснул. Номер сто тринадцать.
Здесь, слева во дворах, стояли столь обыденные ракушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18