«Люди привыкли делить весь мир на добрых и злых, у них есть Добро и Зло в абсолюте. И для каждого этот абсолют свой, уникальный. Когда происходит нечто, это будет оцениваться. Кто-то скажет, что это было плохо, кто-то скажет, что хорошо, кто-то промолчит, хотя для себя всё решит. И нечто будет абсолютизировано. Сатанисты назовут это знаком, православные – знамением.»
Легион молча подошёл к ещё живой жертве, тому, кто его считал когда-то другом.
– Если там что-нибудь есть, то передай им от меня привет, сказал он тихо и даже ласково.
С этими словами он медленно со смаком распорол ему всё тем же ножом для картофеля ногу от таза до пятки, всё одним движением, таким красивым швом. После этого он как-то безразлично взглянул на чуть подрагивающее живое тело, а затем воткнул нож ему в глотку. Номер семьдесят четыре. Он умрёт минут через десять, ему уже никто не поможет. Для пущей уверенности он оттащил тело в вызванный лифт, оставив голову под удары периодически закрывающихся дверей.
"А в сущности всё довольно просто. Я не за тех, что снизу, и не за тех, что сверху. Это не происки дьявола и не кара божья, это не заказ и не моё больное воображение. Все мы здесь немного больны. И каждый мнит себя единственно верным мыслителем, но это не моё дело. Я действую по своей воле, за мной никто не стоит ни в каком измерении и ни в каком понимании.
Чудненько, даже распрекрасненько.
Стараясь не думать ни о чём, сконцентрировавшись только на одной цели, он шёл вперёд по лестнице. Бегом, не спать и не останавливаться!
В сотне метров отсюда была стоянка с примыкавшим к ней забором детским садом. Всего лишь бородатый сторож и пара сонных собак породы «двортерьер». Собаки залаяли, почуяв чужого, но было поздно.
На шею сторожа было наброшено два витка телефонного провода, который с одной стороны был вмурован в стену, а с другой его тянула тёмная фигура. Сторож в панике схватил со стола небольшой кухонный нож и принялся резать удавку. На его счастье провод разрезался мгновенно из-за сильного натяжения. В ту же секунду, когда провод безвольно повис на его шее, он понял, что кисть правой руки была только что отрезана каким-то широким ножом. Прошла секунда, и вот тот же нож вошёл ему в шею, разрубая артерию.
Номер семьдесят пять.
Свежее мясо пошло собакам. Те поначалу лаяли, но облизывались, а потом всё же подошли и начали есть. Такое свежее, кровавое, тягучее мясо с причмокиванием пережёвывалось ими.
Далее по прямой, вдоль домов, минуя детскую площадку и гаражи-ракушки. Как-то неожиданно вырисовались жертвы. Это были три скина-мужика и одна скин-мадам.
Занимался рассвет.
Один скин сидел со своей девушкой на самодельной скамейке, а двое других стояли рядом. Деревья с хитрой системой веток служили зонтом, оберегая их от дождя.
– А тебе не нравится? – спрашивал он её
Из-за угла со спринтерской скоростью вылетела тёмная фигура.
«Не думать, не рассуждать, не обращать внимания!» Этот закон он вывел сам, опираясь только на свой жизненный опыт. Никто не может описать, что надо чувствовать. Лично для себя он понял, что думать надо в перерывах между волнами. А волну надо ловить, ибо если её поймать, то можно сворачивать горы.
Фигура неслась прямо на них. Им вдруг показалось, что они услышали звук барабанов, такой тихий, но всё нарастающий с каждым мгновением. Казалось, что они могут что-то сделать, однако, не смогли.
Два ножа воткнулись с силой им в шеи, не только протыкая глотку, мешая дышать, но и ломая ткани и задевая позвоночник. Такой звук удара, как от взрыва сотни пузырьков на воде, когда ножи погружались в их плоть. Скрипучий и одновременно плавный булькающий звук раздался на долю секунды, но звучит для слышащих его впервые как долгий крик.
Номера семьдесят шесть и семьдесят семь соответственно.
Легион левой рукой оттолкнул умирающего скина, тут же перевёл её вправо, хватая труп за куртку. Одной ногой он упёрся уступ на земле, развернулся, и швырнул одрябшее тело в сидящую парочку. Они повалились молча. Везёт.
Первый удар ногой пришёлся в голову девушки, вырубая её, а второй в голову парня. Они оба лежали без сознания, закрытые сверху тушкой, словно одеялом.
Неспешно, но довольно быстро, он выудил из ранца толстую верёвку, размотал её, и завязал на шее парня двойным узлом. После этого он подтащил бессознательное тело к ближайшему дереву, перекинул верёвку через самую толстую ветку, и потянул. Он тянул до тех пор, пока тело не повисло на верёвке, не касаясь земли. Номер семьдесят восемь.
Прошло две минуты, девушка начала шевелиться и стонать. Легион отпусти висящий труп, потом недолго подумал и наоборот втащил труп с верёвкой обратно на ветку так, чтобы он не падал вперёд, а висел там. Затем он поднял на ноги теряющую силы девушку, прислонил её к стволу дерева и проворно завязал ей на шее узел всё из той же верёвки.
Он потянул труп за ноги.
Под действием веса девушка начала подниматься над землёй всё выше и выше. Они висели рядом лицом к лицу – она, пока ещё живая, и её уже мёртвый друг. Номер семьдесят девять.
Ночь близилась к завершению, уступая место новому миру – миру утра.
И этот новый мир венчал символ начала чего-то нового, новой жизни что ли, это два тела, мужчины и женщины. Любовь до гроба да?
Время номер два. «Утро»
–= 06:00, 18 часов назад =-
«Утром, когда ты решишь, что проснулся, убедись, что это не сон.»
Солнце понемногу всходило, народ поднимался из постелей, начинал свои дела.
Здесь на пересечении двух дорог стоял небольшой магазинчик, открытый 24 часа в сутки. Три продавщицы стояли у прилавков: одна у мясных продуктов, другая у вино-водочных изделий, а третья на выходе продавала всё по мелочи. Он зашёл внутрь и приобрёл пакетик чипсов, дав сторублёвую купюру.
– Эй! Да это же фальшивка! – крикнул он, разглядывая сдачу на просвет. – Что вы мне даёте?!
Две оставшиеся продавщицы заинтересовались криком на кассе, подошли посмотреть. Первым прыжком он очутился на прилавке, там же сразу нанёс смертельный удар ногой продавщице в висок. Номер восемьдесят. Вторая упала под тяжестью навалившегося на неё трупа. Оставшуюся стоять продавщицу он сшиб ударом кулака, после чего схватил кассовый аппарат и обрушил его на её грудь. Номер восемьдесят один.
Живая женщина лежала между двумя трупами. Он достал кастет.
«Я не люблю людей, это я уже говорил. Но ещё больше я не люблю живых и наглых людей.»
Первым ударом была сломана челюсть, вторым – плечо, третий удар пришёлся в висок. Череп прогнулся внутрь, ухо перекосилось. Номер восемьдесят два.
«Я люблю дождь. Когда он льёт вот так, смывая следы, позволяя умереть самым выносливым, которые смогут выйти на улицы.»
Он взял с прилавка косметику, клей, скотч и ножницы. Также он позаимствовал некоторое количество волос у мёртвых женщин. Через пять минут у него появились усы, бородка, на глазах появились облегающие спортивные очки. Также изменились некоторые черты лица, но только визуально: удлинился подбородок, округлились щёки
«Не следует позволять им знать меня в лицо, ни к чему им это. Это уже будет не волк против волка, а стадо бизонов против волка в ущелье.»
В полусотне метров отсюда вдоль дороги пристроилась пиццерия, они как раз открывались. Работники ещё не пришли полностью. Хоть пиццерия и работала по ночам, но то была замедленная работа с небольшим числом работников. Между столами ходила девушка лет двадцати, по виду студентка. За стойкой сидел на стуле её ровесник.
Он спокойно прошёл к стойке и начал изучать расценки. Девушка от нечего делать подошла.
– Что интересует, спрашивайте.
– Спасибо, я сам посмотрю.
– Я не прошу смотреть, я прошу спрашивать.
«Думаю, никто не любит, когда ему незнакомцы указывают, как жить.»
Он молча повернулся к ней спиной. В таких заведениях не должно быть камер наблюдения. Любимая короткая труба до сих пор висела под плащом, надёжно скрываясь от посторонних глаз. Резким движением он развернулся справа налево, нанося ей апперкот точно в челюсть. Девушка устояла, но сильно выгнулась назад. Раздробленные зубы вылетели вместе с окровавленной слюной. Не долго думая, почти не видя её, он наугад махнул трубой. Удар пришёлся по лбу. Девушка развернулась и упала. Номер восемьдесят три.
Парень быстро среагировал, перелетев через стойку как кенгуру. Ты хочешь этого да? Человек, который сам ищет смерть, стоял перед ним. Легион отбросил трубу и ударил его по ногам. Тот зашатался и упал. Легион бросился на него головой, спрятав руки за спиной. Тот ухватил его за голову обеими руками и закричал.
«Буш – нацист!»
Легион молча прогнулся, голову вверх, плечи вниз, и дотянулся до его головы. Разведка боем и последовал удар правой рукой слева направо, ломающий кадык. Юноша мгновенно обмяк и закашлял, кровь пошла горлом. Он пытался встать, перевернуться на живот, но на нём сидел сильный мужчина в плаще. Прицелившись, он нанёс ему серию ударов в височные доли. Громкий хрип вырвался из разбитого горла жертвы.
Номер восемьдесят четыре.
Сразу за стойкой была дверь в подсобку и туалет.
«Дело в том, что сейчас я доминирую над всеми жертвами лишь тем, что я подготовлен и не жду смерти для себя. Я не знаю ничего про своих жертв, я их не выбираю, и вижу их впервые. А когда они будут знать меня в лицо, на их стороне будут почти все козыри: они выяснят мою тактику, мою цель, они будут доминировать численностью и в силовом отношении. У них будет всё, и они меня будут гнать... Хотя, это даже интересно. Хе-хе, бороться против всех одновременно я пока не готов, но стоит попробовать. Посмотрим кто кого.»
Кто-то из политиков призывал мочить в сортире. В сортире как раз кто-то сидел на толчке. Видимо, человек слышал крики, ибо попытался задрать ноги и не светиться, но на полу стоял кожаный кейс.
– Эй! – окрикнули его сзади. – Повернись.
В проёме дверей сортира стоял человек в пиджаке и с пистолетом в руках. Легион не двигался.
Попытка выиграть?
Он медленно поднял руки и начал медленно разворачиваться. Молча, не меняя выражение лица. Краем глаза он мог одновременно видеть человека с пистолетом и дверь кабинки. Прошло несколько секунд, и кабинка открылась.
Быстро пригнувшись, он кинул в человека с оружием моток изоленты, который держал в руках и бросился на выходящего из кабинки. Всё произошло мгновенно, раздался выстрел. Пуля попала в дверь, никого не задев. Человек у кабинки хватал воздух ртом, словно рыба, у него из груди торчала рукоять ножа. Номер восемьдесят пять. Легион держал на прицеле второго.
– Положи пистолет, – скомандовал он, – и я тоже положу.
Глаза противника бегали.
Одновременно они стали класть пистолеты, как вдруг Легион одним движением руки зашвырнул пистолет жертве в голову. Жертва упала. Он напрыгнул на него и, смеясь, вырезал ему улыбку от уха до уха. Номер восемьдесят шесть.
На столе позади стойки, там, где готовилась пицца и прочая еда, лежал набор кухонных приборов, в том числе несколько ножей. Огромный устрашающего вида тесак для рубки мяса он повесил себе на пояс.
Погода на улице ухудшалась – усилился ветер, стал более порывистым и холодным. Далее по дороге была автобусная остановка и подземный переход. Он ощутил во рту привкус блевотины, свежей блевотины. Так бывало иногда, когда он по тем или иным причинам вынужден был спать днём. Сон продолжался несколько часов, он просыпался с этим привкусом во рту, не особо высыпаясь.
На остановке в это время не было людей, зато они были в переходе. Некоторые продавцы понемногу открывали свои палатки.
Он подошёл к первому, расставляющему продукты на витрине, и сунул ему нож под лопатку, делая надрез справа налево. Кровь почти не шла. Молча и бездвижно они стояли так секунд десять, пока человек не свалился. Номер восемьдесят семь.
Всё это время он видел ещё одного продавца, который выглядывал из почти закрытой двери. Двумя прыжками он добрался до точки, открыл левой рукой дверь, а правой с размаху всадил тесак ему в плечо. Тесак прошёл как меч, чуть ли не отрубая руку вместе с плечом. Номер восемьдесят восемь.
«При работе с тесаками главное – вкладывать в удар всю силу, задействовать всю руку от плеча до запястья.»
Он не стал переходить на другую сторону, там было мало построек, они примыкали к лесу. Вместо этого он вернулся и пошёл к кирпичному дому, обходя его справа. Тут раскинулся маленький оазис, лесок, по которому любили гулять дети. В последнее время подступы к нему стали атаковать ракушки, машины стали прокладывать дороги.
Небритый мужик в куртке мыл свою машину на полянке.
– Зачем вы это делаете? – Спросили его. – Тут растут деревья, тут гуляют дети, а вы моете машину, ставите гаражи. И мне кажется, что эти масляные тряпки неподалёку ваших рук дело.
«Я знаю два способа нанесения рубящих ударов. Первый подразумевает под собой превращение всего тела в камень, тело будет стоять в то время как рука будет бить. Второй способ полностью отличен от первого: если бить правой, то следует встать к цели левой рукой, а потом резко разворачиваться, нанося удар, можно даже оторваться от земли.»
Он не стал дожидаться ответа, ударив его сзади по коленям. Схватив его цепко за волосы, он поволок его к дверям машины. Двери были открыты. Удар! Дверь скрипнула и задрожала. Ещё удар! Небритый человек засипел, послышался хруст. Он сам не понял, как снова оказался в дверном проёме, как дверь снова ударила его. Номер восемьдесят девять.
Легион вынул из багажника монтировку и ломик, ломик он сунул себе в рюкзак так, что его можно было легко достать. С размаху пробив ножом трахею, он затолкал туда монтировку сантиметров на десять-пятнадцать и, прижав тело ногой, отломал её. Голова безвольно болталась на нескольких неоторванных мышцах.
Он завёл машину; заводилась она неохотно, будто делая одолжение кому-то. Взревев мотором, он стартанул, резко перешёл на вторую, сразу на третью, выезжая между ракушек во двор. Здесь две женщины в возрасте и с зонтами выгуливали собак.
Хлюпая по грязи, врубив дальний свет, он сшиб обоих разом, они даже не успели сообразить, что произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18