Еще не поздно. Никогда не поздно. Если ожерелье достаточно ценное, если я смогу продать его, я сама открою клинику. К чертям правление «Золотой Долины» с их возникшими в последнюю минуту сомнениями насчет праздника.
Я останусь в Фелисити. И буду работать в клинике, если понадобится. Бог свидетель, у меня было достаточно опыта в организации нового за прошедшее лето. Мне не обязательна собственная библиотека для моих изысканий. Я буду делать это в свободное время.
И пока я здесь и Адам здесь…
– Говорю тебе, это просто сказка, – бормотала Лена, прилаживая вуаль всех цветов радуги. – За два дня до начала праздника, когда все уже давно махнули рукой на все это дело, ты посреди ночи заявляешься домой растрепанная, с ожерельем, небрежно засунутым в сумку на поясе. Теперь все комнаты забиты посетителями, и они готовы платить за право спать на раскладушках на крыльце. Что сказал Адам, когда узнал, что ты опять спускалась в эту страшную шахту?
– Ничего, – сказала Айрис, нагнувшись и высвобождая когти Кузнечика, застрявшие в бирюзовой вуали.
– Ничего? В самом деле? Я-то думала, что он был в ярости.
– Адам не знает, – последовал ответ. – После того как он привез меня домой во вторник, он поехал прямо в Карсон-Сити, чтобы снова встретиться с людьми из «Золотой Долины». Заявил, что не вернется, пока не убедит их изменить позицию, и я сказала ему…
Ты мне не нужен.
Она с трудом проглотила комок в горле.
– Ну, я сказала ему, что мы сможем справиться с праздником и без него, если он задержится, поскольку его все еще нет, я думаю, что придется обойтись без него.
– Надеюсь, особых проблем не будет, – нахмурилась Лена. – Во всяком случае, все хотят увидеть тебя. Но они будут разочарованы отсутствием ожерелья. И расстроятся еще больше, когда обнаружат, что не будет свадьбы Женщины-Радуги.
– Знаю.
– Я с нетерпением ждала этого. Ты и Адам, идущие к венцу.
Айрис вспыхнула.
– Не я и Адам, – поправила она, – а Айрис Мерлин и Уинни Роланд. Это была бы только инсценировка.
– Это Невада, знаешь ли, мы нетерпеливы. И вы всегда могли…
– Инсценировка, – твердо повторила Айрис. – А сейчас даже этого не будет, так что не нужно меня заводить. Но очень хочется узнать, что происходит в Карсон-Сити.
Лена вздохнула:
– Мне тоже. Мы все как на иголках. У меня-то достаточно веры в Адама Фримонта. Но вот остальные жители напуганы до смерти. Многие вложили все свои сбережения в этот проект. Страшно, если «Золотая Долина» вот так, в последнюю минуту, выйдет из игры.
– Они не выйдут. Нет. Пока – нет.
– Ну ладно, вот вернется Адам, и мы все точно узнаем, – сказала Лена, втыкая последние украшенные жемчугом шпильки. – Так. Теперь ты действительно готова, и тебе лучше бы идти. Уже десять. Стой, подожди минутку, этот твой кошмарный кот опять запутался в вуалях.
– Дай его сюда, – протянула руки Айрис. – Я возьму его с собой. И знаешь, Лена, ты – единственный человек, которому я доверю расписаться за посылку, которую пришлет ювелир. Когда она придет или если позвонит ювелир…
– Знаю, – перебила ее Лена. – Сэнди хочет непременно посмотреть праздник и сделать много снимков для Саманты, но я останусь здесь, обещаю. Если ювелир позвонит, я примчусь, даже если придется всех растолкать.
Был изумительный день.
Все, что никак не получалось на репетициях, прекрасно прошло во время праздника. Мул Гарри Максона был просто прелесть, фейерверк удался, и Билли Эрли ни разу не упал со своего пони. Небо было ясным и удивительно голубым, дул легкий ветерок, и его хватало, чтобы вздымать вуали вокруг лица и плеч Айрис радужными облаками пурпурно-оранжево-желтого, зеленого и бирюзового, лазурного и темно-синего, переходящего в фиолетовый, цвета.
Камеры были везде, они щелкали, жужжали, пытались ослепить вспышками, почти невидимыми на солнце. Были и видеокамеры – от крошечной камеры Сэнди Киллиан до махин, взгромоздившихся на плечи телевизионщиков. На украшенной повозке ехала Айрис, крепко прижимавшая одной рукой Кузнечика.
– Где ожерелье? – крикнул кто-то.
– Где Уинни Роланд?
– Айрис! Посмотри сюда!
– Мама, это волк? Вон там, в зеленом грузовике!
Волк?! Зеленый грузовик?!
Айрис так резко повернулась, что чуть не упала. «Эсмеральда» вклинилась между школьным оркестром и толпой на тротуаре; Адам за рулем, и Киманчи рядом с ним на переднем сиденье. На Адаме был пиджак цвета воронова крыла, тугой галстук и вышитая жилетка от костюма Уинни Роланда. Он что-то объяснял одному из трубачей, потом повернул голову, встретился с ней глазами и, совершенно неожиданно, улыбнулся.
Сердце Айрис остановилось. Все застыло. Казалось, все замерло навсегда, когда Адам улыбнулся ей.
– Адам! – крикнула она. Повозка дернулась, она ухватилась за спинку сиденья, чтобы не упасть, и ее сердце забилось снова.
– О, Адам, что там в Карсон-Сити? Что решили в правлении «Золотой Долины»? Они вернулись к проекту «Рейнбоу»?
Он показал рукой на уши и покачал головой. Когда ему удалось подъехать поближе, он высунулся из окна.
– Как ты красива! Не может быть, чтобы весь этот бедлам был из-за праздника Старого Фелисити.
Что здесь, черт возьми, происходит?
Он ничего не знает! Адам приехал прямо из Карсон-Сити и ничего не знал про ожерелье.
– Не обращай внимания. Как насчет «Рейнбоу»?
– Я ушел с совещания в час, – сказал он. – Они все еще доказывали, что Фелисити слишком изолирован, а я объяснял, что праздник изменит положение, и вдруг мне пришло в голову, что если праздник так важен, то мне лучше быть здесь и играть свою роль. Господи, как бы я хотел, чтобы они увидели все это. Какого черта здесь делает телевидение?
– Ты не слушал радио, да? – улыбнулась Айрис. – И не читал газеты, и не смотрел телевизор этим утром?
– Нет, – озадаченно сказал он. – Я был на совещании все эти два с половиной дня. Вернулся домой в пять утра и думал немного поспать. Извини, что опоздал. Айрис, что происходит?
– Я нашла его, – сказала Айрис. – Во вторник ночью, там, в шахте. Я нашла ожерелье!
– Нашла что?
Повозка остановилась так резко, что девушка вынуждена была снова ухватиться за сиденье. По толпе волной прошел гул, головы стали поворачиваться в одну сторону. На пересечении улиц, поперек дороги, блокируя шествие, стоял джип. Лена Максон высунулась из окна, размахивая большим красно-бело-синим пакетом.
Ожерелье, сообразила Айрис. Ювелир отослал его быстрее, чем я ожидала. Значит ли это, что его оценили высоко? Или, наоборот, низко?
– Адам, – попросила она, – ты сможешь выбраться из толпы и принести тот пакет от Лены? Прямо сейчас? Пожалуйста!
«Эсмеральда» остановилась вместе со всем парадом.
Впервые Айрис заметила вмятины и царапины на дверце водителя и крыле машины – результаты аварии в пустыне.
Ты знаешь, – сказал Адам той ночью, – здесь место, где осуществляются наши фантазии.
О, пожалуйста, молила девушка. Пожалуйста, пусть оценка будет высокой. Пусть здесь будет еще одно место, где смогут осуществиться наши фантазии…
Адам распахнул дверцу и вышел.
– Я пробьюсь туда, – сказал он, – и, если нужно, принесу пакет в зубах. Ради Бога, Айрис, ты только что сказала, что нашла ожерелье Айрис Мерлин?
– Принеси пакет, и я покажу тебе его.
Кима выпрыгнула из грузовика, и, как по волшебству, толпа разделилась надвое. Лена вручила Адаму конверт, помахала Айрис и вырулила джип с дороги так, что шины завизжали. Шествие снова пришло в движение. Люди размахивали руками и кричали от возбуждения, репортеры с камерами проталкивались вперед.
– Вот! – Адам вспрыгнул на повозку, Кима растянулась с ним рядом, а Кузнечик изогнулся в руках Айрис, его шерсть встала дыбом и черно-белый хвост распушился.
– О, Боже, она загрызет его! – Айрис с трудом сдерживала котенка. – Держи ее, Адам.
– Не бойся, она не станет с ним связываться, – успокоил ее Адам.
Айрис рассмеялась. Ей было хорошо. Вуали трепетали на ветерке.
– Я тоже ее не боюсь, – сказала она. – Больше не боюсь. Смотри.
Она наклонилась и погладила Киму по голове. Мех был густым и мягким. Киманчи повела ушами и взглянула на Айрис.
Остаток слабости и страха испарился на солнечном свете. Айрис снова рассмеялась.
– Я не боюсь ее, – повторила девушка. – Я теперь ничего не боюсь.
– Ну, а я боюсь, – усмехнулся Адам. – Я боюсь, что эта толпа разорвет нас на кусочки, если ты не откроешь посылку. Что это, извинения от Дональда Фонтенота?
– Я уже получила их, – сказала Айрис. – Это лучше. По крайней мере, я надеюсь, что лучше.
Она разорвала пакет. Внутри был сверток со старой ювелирной шкатулкой и письмо. Девушка раскрыла послание.
– Мы благодарны возможности, и т. д., и т. д., и т. д., – читала она. – Аметисты, аквамарины, цитрины… Вот. 48 рубинов, подобранных по цвету, примерно в карат весом каждый. 60 изумрудов, очень чистого цвета, вес в каратах колеблется от… Стоимость самих камней от 300 до 400 тысяч долларов. Ожерелье в целом как исторический предмет, однако, уникально и может стоить… От 300 до 400 тысяч долларов.
Врач. «Скорая помощь». Клиника со сверкающим новейшим оборудованием.
Письмо выпало из рук Айрис, и ветерок подхватил его. Адам вовремя поймал пакет, иначе он тоже выпал бы из ее рук. Он разорвал красно-бело-синюю обертку и с большой осторожностью вскрыл меньший сверток. Увидев старую ювелирную шкатулку, нахмурился и заколебался.
– Открой ее, – сказала Айрис.
Адам откинул крышку.
Солнце брызгами огня разлетелось от камней в изящной золотой и серебряной оправе. Адам долго смотрел на все это великолепие, не говоря ни слова. Вокруг них щелкали и жужжали камеры, мелькали вспышки.
– Где ты нашла его? – наконец спросил он. – Как?! Боже, Айрис, я не знаю, поздравлять ли тебя с этой находкой или ругать за то, что пошла на такой риск. Ведь старая шахта небезопасна.
– Это заняло всего несколько минут, – виновато сказала она. – Потом я расскажу тебе. О, Адам…
Айрис запнулась и посмотрела на него любящим взглядом. Он улыбнулся ей.
– Айрис, я…
– Нет, – оборвала она его. Ее сердце тяжело билось, ладони были холодные. В ее мечтах все было так просто, но как тяжело оказалось на самом деле.
Это была не фантазия. Это был риск, на который раньше она никогда бы не осмелилась. – Нет, – повторила Айрис. – Я хочу рассказать тебе, что я собираюсь с ним сделать.
– Надеюсь, ты собираешься его надеть.
– А после праздника…
Его глаза потемнели. С поразительной ясностью она читала его мысли, а в ушах звучали ее собственные слова: Я положу ожерелье в стеклянную витрину «библиотеке, и люди будут приезжать издалека, чтобы…
– Я не собираюсь класть его под стекло ни в библиотеке, ни где бы то ни было, – сказала она. – Я намерена продать его. И использую эти деньги на открытие клиники здесь, в Фелисити, о чем мы с тобой и говорили. Я остаюсь, Адам, и я намерена удостовериться, что такие случаи, как с Самантой, никогда больше не повторятся.
– Ты нашла свое ожерелье, – сказал Адам бесцветным, невыразительным тоном, что совсем не было похоже на него. – Оно стоит 400 тысяч долларов. И ты собираешься продать его и открыть клинику здесь, в Фелисити?
– Да, – подтвердила Айрис. – И, Адам, я…
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Почему так трудно выговорить эти слова?
Он обнял девушку и прижал ее лицо к своей груди. Толпа с вожделением подбадривала их криками. Айрис обняла его. На ее щеке отпечаталась вышивка его жилета. Только почувствуй это, Адам, молила она про себя. Почувствуй, что я пытаюсь сказать тебе. Я люблю тебя. Я люблю тебя…
– Я знаю, – мягко сказал он. – О, моя дорогая, я знаю. Но все изменилось. Ты богата. Ты героиня. А я демонстративно ушел от членов правления «Золотой Долины». И теперь должен начать все сначала, вновь искать вкладчиков. У меня ничего нет, Айрис, кроме требований города-призрака и кипы предварительных отчетов.
– Не имеет значения.
– Для меня имеет.
Она отвернулась. Я не буду плакать, ожесточенно уговаривала она себя. Не перед этими людьми. Только не перед всеми этими камерами. Пусть я упаду замертво, превращусь в пепел, который развеет ветер, прежде чем я уроню хоть единую слезинку.
Но я не собираюсь отступать. Не собираюсь бездействовать и не позволю ему отказаться от меня.
– Ну, тогда будь гордым, Адам Фримонт, – сказала она. – Будь упрямым. Будь дураком. Я все равно люблю тебя.
Айрис поняла, что неожиданность этого признания потрясла его, по внезапному блеску ожерелья, которое дрогнуло в его руке. Он нахмурился.
– Айрис, – выдохнул он. – О, Айрис. Моя дорогая!
– Ты поможешь мне надеть ожерелье? – сказала она. – Или так и будешь стоять здесь, и держать его в руках, пока не кончится праздник?
Он взял прелестное ожерелье за обе половинки застежки. Айрис повернулась спиной, и он поднял украшение над ее головой. Крики и шум камер замолкли. Девушка почувствовала прохладу филигранной оправы на своей коже, и затем прикосновение его пальцев, которые отодвинули в сторону прядь упавших волос и застегнули замок.
– Ты так прекрасна, – пробормотал Адам, – что от этого становится больно, ты знаешь это, дорогая? Чрезвычайно прекрасна, смела и щедра. Я не могу отпустить тебя.
– Адам! Адам, смотри-ка!
Это был мужской голос, очень знакомый. Айрис подняла глаза.
Томми Киллиан, одетый как рудокоп прошлого века, пробивал себе дорогу вперед сквозь толпу. Позади него шли высокая светловолосая женщина и шесть или восемь мужчин в деловых костюмах, выглядевшие нелепо и совершенно не к месту в праздничной толпе.
– Это Кэролайн Уэлком, – сказал Адам отсутствующим голосом. – И Роджер Харрис, и Эд Воган, и… как там его зовут? Все правление «Золотой Долины» в полном составе. Какого черта им здесь нужно?!
– Адам, эти люди ищут тебя, – крикнул Томми.
Киношники проталкивались к ним, неотвратимые, как паровой каток. Адам, казалось, прирос к месту. Повозка со скрипом остановилась среди поднявшейся бури щелкающих камер.
Айрис подхватила свои юбки.
– Кима, – скомандовала она, – останься. Карауль Кузнечика. Адам, помоги мне сойти. Я ничего больше не могу делать, кроме как красоваться здесь в этих корсетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18