Она заставила себя отвернуться, но Майкл поймал ее руку. Дженни, не сдержавшись, вскрикнула.
– Что такое?
Майкл осторожно взял Дженни за локоть и потянул ее в круг яркого лунного света. Там он осмотрел ее руку и увидел красные пятна.
– Сволочь, – медленно произнес он. – Он сделал тебе больно.
– Нет, – торопливо солгала Дженни. Тем временем Майкл, хмурясь, взялся за другую руку, на которой тоже четко проступили четыре багровых отпечатка. Он легко коснулся их, и девушке стало трудно дышать, не то, что говорить.
– Дженни, – хрипло сказал Майкл, обжигая дыханием ее кожу, – Дженни, родная, мне так жаль…
– Ничего. – Дженни старалась не обращать внимания на дрожь от его прикосновений, на трепет, охватывающий ее всю, до самых сердечных глубин. – Я в полном порядке.
Но она лгала. Какой там порядок, если она таяла под его руками. Тщетно она приказывала себе уйти в дом, прекратить опасную близость, пока дело не зашло слишком далеко, – ноги не слушались ее.
– Дженни? – прошептал он. То был вопрос, и Дженни знала, что в ответ Майкл хочет только ее молчаливого согласия остаться с ним. Она молчала. – Дженни, – повторил он. Теперь он не спрашивал, но обещал.
Медленно, не разнимая переплетенных пальцев, Майкл поднял руки Дженни над головой, прижал их к шпалере, смяв лепестки жимолости.
Девушка не противилась ему, хотя и чувствовала себя до странности уязвимой, словно Майкл, забрав в нежный плен ее пальцы, тем самым открыл сокровенные тайны ее души.
Он не пользовался ее беззащитностью, просто держал ее за руки, и Дженни ощущала, как вибрирующая пустота между их телами заполняется напряженным жаром. Дженни охватила дрожь нетерпения, она ждала… сама не знала чего. Всего, чего захочет он.
Майкл приблизился к ней и коснулся теплыми губами синяка на левой руке. Дженни застонала – или вздохнула? – но он, не поднимая головы, приник к правой руке. Медленно погружаясь в бездонную глубину страсти, Дженни смутно подумала, что под его поцелуями от синяков не останется и следа.
Его губы были нежными и мягкими; он был уверен в их волшебной силе. Медленно и спокойно он продолжал целовать по очереди обе руки Дженни, словно ткал сверкающую сеть между ними.
Он дотрагивался только до ее рук, ни разу губы не скользнули к шее, плечам, щекам, груди Дженни; все ее тело горело в ожидании его прикосновений, и она, наконец, позвала его сама – невнятно, без слов, потому что не знала, как облечь свой призыв в слова.
Майкл как будто понял ее, сжал ее ладони в своих, случайно раздавив в ладонях цветок жимолости, и воздух наполнился сладким ароматом. Одним сильным движением он привлек Дженни к себе, прижал ее дрожащие пальцы к своим вискам – и вдруг отпустил ее.
Дженни порывисто вздохнула, потянулась к нему обратно, обхватила его голову, нащупала бьющийся на виске пульс. С тихим возгласом откровенного нетерпения привлекла его к себе.
– Майкл, – произнесла она, вторя ему, он ведь тоже только что звал ее по имени. А потом в густой медовой темноте, безошибочно найдя друг друга вслепую, встретились их губы…
Откуда она могла помнить его рот – суровый и в то же время ласковый и нежный? Жесткие губы с привычной легкостью приникали к более мягким и теплым губам Дженни. Она заранее знала вкус его губ – сладкий, мускусный, мятный, – и, Боже правый, таким он и был.
Его поцелуй. Как давно она ждала, даже в минуты слепящей ненависти, даже не желая ничего слышать об этом человеке, – ждала, храня желание в глубоких, потаенных уголках памяти. Она теснее прижалась – к Майклу, прося большего.
И тут же почувствовала его ответную дрожь; его рука скользнула вниз, к талии Дженни, еще ниже, и обеими руками он крепко обнял ее. Дженни ощутила его готовность к любви, и в тот же миг он языком раздвинул ее губы, проникая во влажную глубину рта.
Эти два ощущения разом пронзили ее, как две огненных стрелы, и Дженни подумала, что вот-вот упадет в обморок, однако вместо этого пришло новое знание, оживляющее ее тело и наполняющее его нестерпимым желанием.
– Майкл, – снова простонала она, бездумно приникая к нему бедрами, ища близости, которая, наконец, насытила бы ее томление, – Майкл, я больше не могу.
Он чуть отстранился, словно не понимая, и взглянул ей в лицо бархатными глазами, в которых не отражался свет луны.
– Почему? – тихо спросил он, и голос его был низким и хриплым, каким-то набухшим, как и его губы.
Дженни тронула эти губы дрожащими пальцами.
– Не знаю, – шепнула она, – все слишком… – она попробовала рассмеяться над собственной наивностью, – слишком чудесно.
В слабом свете белой молнией блеснула улыбка Майкла.
– Слишком чудесно? – повторил он, обеими руками обхватив ее бедра. – А мне показалось, что все именно так, как надо.
Дженни невольно изогнулась навстречу его ласке, словно котенок, и оттого оказалась еще ближе к нему, чем прежде. Их тела слились, Майкл судорожно втянул в себя воздух, его пальцы на нежной коже Дженни свело от напряжения.
– Дженни, – выговорил он приглушенным, каким-то чужим голосом, слегка отстраняя ее от себя, – сначала нам надо поговорить.
Поговорить?! Сраженная, она уставилась на него, кляня себя за глупость. Нечего было самой портить волшебство этой ночи. Она не хотела разговаривать, не хотела вспоминать, что он ее враг. И еще она не хотела, чтобы он видел в ней прежнюю маленькую Дженни, прибегавшую к нему за советом и утешением как ко второму старшему брату. Сердце Дженни готово было выскочить из груди, она, пожалуй, умрет, если Майклу сейчас вздумается обращаться с ней по-братски.
Этого она не допустит. Он любит ее, и она не позволит ему отпереться. Дженни вновь нежно приникла к нему, нашла его губы.
– А с этим как быть? – спросила она, стараясь казаться искушенной и обольстительной. – Может, побеседуем потом?
Еще не договорив, Дженни густо покраснела и теперь могла уповать только на бледный свет луны, который скрыл бы, как горят ее, щеки. Вдруг ей подумалось, что ее претензии на игривость могут быть нелепы и смешны, ведь так легко перейти грань между обольщением и вульгарным приставанием.
– Дженни, – повторил Майкл тихо, но твердо, – посмотри на меня.
Очень трудно было послушаться: слезы унижения застилали ей глаза. Конечно, ему противно, для него ее нынешнее поведение столь же неубедительно, как и рыдания вчера, ночью у телевизора. Господи, да что на меня нашло, в отчаянии подумала Дженни.
Майкл взял ее за подбородок.
– Радость моя, я все-таки не совсем животное, – сказал он, смягчая свои слова смущенной улыбкой. – Я могу и подождать немного. Подождать? Да как же?! Глубоко вздохнув, Дженни подняла на него глаза.
– А я вот не могу, – храбро выговорила она. Такое признание требовало больше сил, чем у нее было, и больше честности, чем находил нужным здравый смысл. Но Дженни было не до подобных тонкостей. – Майкл, я хочу тебя, – отчаянным, болезненно дрожащим голосом произнесла она. – Я всегда любила тебя и ничего с собой не могу поделать.
Майкл с трудом сдерживал себя, Дженни понимала это по легкой дрожи, сотрясавшей его тело, по напряжению пальцев, сжимавших ее бедра, по шумному, прерывистому дыханию. Но он не давал себе воли.
– Знаю, родная. – Он посмотрел на нее, весь серебряный от луны, неправдоподобно прекрасный. – Но утром ты возненавидишь меня, да и себя тоже, если мы сначала не поговорим. Слишком много всего мы еще не выяснили.
Его лицо было исполнено решимости; Дженни попыталась овладеть собой.
– Ты о Клер?
Он кивнул.
– И об Алексе тоже. Тебе от него досталось сегодня.
Он легко дотронулся до синяков, но Дженни не почувствовала боли. Она лишь понимала, что уже не прижимается к Майклу. Он словно ускользал от нее. Где-то глубоко в горле комом встали слезы.
– Клер поэтому от него сбежала? – нахмурился Майкл. – Он бил ее?
Дженни тщетно пыталась сосредоточиться, но мысли отступали перед гневным призывом тела.
– Пожалуй, нет, – вяло ответила она. Надежда таяла; неужели он не видит, что одно имя Клер разводит их по разные стороны пропасти, через которую не перекинуть моста? – Клер ничего не говорила о жестоком обращении.
Майкл помрачнел еще больше.
– Тогда, может, это он от перенапряжения…
Он погладил Дженни по руке, осторожно обходя больные места.
– Это ужасно, но… – глаза Майкла были непроницаемо темны, – но если Алекс знает о ребенке, я могу понять, отчего он так взбесился. Его первый, единственный ребенок, которого он может никогда не увидеть. – Майкл глядел мимо Дженни на призрачное пастбище. – Тут хоть кто с ума сойдет.
– Но Алекс ничего о ребенке не знает, – неловко возразила Дженни. – Клер не хочет, чтобы он вообще что-нибудь об этом знал.
Майкл долго молчал, и в мертвящей тишине Дженни вдруг поняла, что она натворила. В ужасе она вырвалась из рук Майкла.
Господи, Клер. Хорошую услугу она оказывает сестре – лихо выкладывает чужие тайны! Ведь, пока Дженни не проболталась, Майкл, возможно, лишь догадывался о ребенке.
– Откуда ты знаешь, что Клер беременна? – Она сама удивилась своему звенящему голосу, ведь несколько минут назад в объятиях Майкла он звучал совсем иначе.
Но Майкл, казалось, не замечал даже, что она отпрянула.
– Алекс, наверное, думает, что больше не увидит ни Клер, ни малыша, – словно бы про себя пробормотал он, прижав ладонь к губам. – Боже мой, да он, должно быть, места себе не находит.
– Да не знает он!
От гнева и раскаяния Дженни тоже словно помешалась. Она вдруг задалась вопросом: а почему это он стал так обходителен с ней, когда отправил Алекса? Неожиданно воспылал, утешая ее, вопреки своим джентльменским намерениям? Как же глупо и наивно поверить в это!
Да вовсе не был он захвачен силой страсти. Теперь, оглядывая его безупречную мускулатуру, тренированное тело, выразительное красивое лицо, Дженни недоумевала, как она могла не догадываться об его истинных целях. Это ведь вряд ли его первое свидание при луне. Он-то наверняка знает, как сделать, чтобы женщина растаяла от первого же прикосновения, куда целовать, чтобы она потеряла голову. И умело воспользовался своими знаниями, чтобы выманить нужные сведения из губ, которые он целовал!
Будь он проклят! Дженни почти физически ощущала на языке горький привкус обмана, ей даже пришлось проглотить слюну, чтобы избавиться от него.
– Откуда ты знаешь? – вскричала она в полный голос, не заботясь, что ее услышит кто-нибудь еще.
Майкл бессмысленно уставился на нее, будто ее крик внезапно вернул его из какого-то темного далека.
– Что она беременна? От ее врача. Я послал в Нью-Йорк своего человека, и он все выяснил, а секретарша сообщила мне об этом сегодня вечером.
– Ну-ну, ты и в самом деле молодец. – Дженни сорвала цветок жимолости и растерзала его в мелкие клочья. – Твои ищейки рыщут по всей стране, работают за тебя. А ты всего лишь скатал в Техас, пару раз вовремя меня поцеловал. И что же, теперь я Должна размякнуть и излить тебе мою девичью душу?
Он сузил глаза, взглянул на смятые цветы и, снова – на сердитое лицо Дженни. – Вот было бы славно, – беззаботно ответил он, но спокойный голос никак не вязался с предельно напряженным лицом. – Правда, внутренний голос подсказывает мне, что ты этого не станешь делать. – Вот именно, – подтвердила Дженни, сжимая в кулаке горсть цветков. Клейкий сок тек по пальцам, сладкий запах делался невыносимым. – Ты зря тратишь на меня время. И свои поцелуи. Говорю тебе, это не поможет.
– Ты сама не веришь в то, что говоришь.
– Еще как верю, – тихо, но яростно возразила она, глядя в землю.
Вот теперь Майкл рассердился. Дженни украдкой подняла на него глаза – и испугалась, так угрюмо было его лицо. Ей показалось, что сейчас он схватит ее за плечи и будет трясти, как это делал Алекс, но он стоял неподвижно, только сжал кулаки и два раза глубоко вздохнул. Потом кулаки разжались, Майкл провел рукой по спутанным волосам и, к изумлению Дженни, улыбнулся.
– Ладно, думай, как хочешь, только сначала послушай, что я скажу.
Он спокойно прошел за спиной Дженни к столику для пикников и присел на него, поставив одну ногу на скамейку.
– Что, если ты, а не я, действовала в своих интересах? Как тебе такой вариант?
– Я?!
Чтобы видеть Майкла, ей пришлось обернуться, но все равно его скрывала густая тень, а она сама, смущенная и растерянная, стояла в круге яркого лунного света. К чему он клонит?
– Какие же у меня могут быть интересы?
– Чтобы я согласился прекратить поиски.
– Что?
Лучше бы он ее ударил… От возмущения Дженни даже задохнулась.
– Но это просто смешно!
– Неужели? – насмешливо спросил Майкл. – А мне кажется, мой вариант больше похож на правду, чем твой. Ведь я никогда и ни за что не презирал тебя, верно? И не я еще два дня назад сыпал оскорблениями и клялся в вечной ненависти. Тебе не кажется после всего этого подозрительным, что вдруг ты оказываешься в моих объятиях и изнываешь от желания скорей залезть ко мне в постель?
Дженни закрыла пылающее лицо руками. Слова Майкла обожгли ее, словно кипяток.
– Но ведь все было не так, – пробормотала она, понимая, что возразить на самом деле нечего. Он по-своему прав: наверное, именно так все это и выглядело. Только в глубине души, куда никому нет доступа, Дженни прятала любовь и тоску, которые ждали этой ночи, чтобы вырваться на волю, и, значит, никто не мог знать, что она чувствовала.
– Не так?
– Ты же сам знаешь. – Чтобы успокоиться, Дженни скрестила руки на груди. – Я была расстроена, меня напугал Алекс, потом еще Клер с ее проблемами – и вдруг появляешься ты, добрый и великодушный, и застаешь меня врасплох. И такая ночь… Луна светит…
– Лгунья. – Тихое слово слетело с губ Майкла и оборвало Дженни на полуфразе.
– Что ты сказал?
– Ты лжешь, Дженни. – Майкл встал и медленно подошел к ней. – Дело не в луне, не в Алексе, не в тысяче других неуклюжих оправданий, которые ты могла бы изобрести. Ни ты, ни я не думали об обмане, ты прекрасно это знаешь.
– Но ты сам сказал, что подумал, будто я…
– Нет. – Майкл нежно дотронулся пальцем до ее губ. – Я только хотел, чтобы ты увидела, как просто все извратить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18