очаровательно улыбнулась ему Лилька, выпорхнула из салона и устремилась к подъезду.
Кукуева в презрительном гневе замерла на мгновенье, но расплатиться все же пришлось – водитель ждал. У Серафимы мелькнула мысль – оставить бы сейчас беспутную подругу одну, пусть сама скорбит возле гроба, а самой развернуться и на этом же такси… Но у Серафимы где-то в животе начинало подсасывать от волнения: ей и самой хотелось убедиться, что погибший вовсе не тот, с корзиной, мужик, за которым она гонялась.
– Тебя прям за смертью посылать! Чего так долго? – накинулась на нее Лилька, когда Серафима подошла к подъезду.
– Лилька, ты дрянь! – не глядя на нее, процедила Кукуева.
– Ха! Посмотрим сейчас, кто ты… – фыркнула Лилька и подтолкнула подругу к черной железной двери.
Серафиме уже изрядно надоели Лилькины намеки. Она готова была прямо у гроба взять и рявкнуть: «Ну что, психолог хренов, убедилась, что я тут ни при чем?!! Не тот покойничек-то!» Поэтому, приглушив страх, она быстро протолкалась сквозь толпу родственников и подошла к самому изголовью гроба. Она даже схватила Лильку за руку, чтобы та сама смогла убедиться. Однако, взглянув на бедолагу, Серафима похолодела – покойник был тот. То есть она сразу узнала того вредного, неприятного типа, который тогда, у кустов, брызгал ей слюной в лицо и орал: «Щас как дам в шею! Мне все можно!»
Сейчас он выглядел достойно – дорогой костюм, белоснежная рубашка и серьезное, мудрое выражение лица. Возле гроба в глубокой, неподдельной скорби сидела приятная женщина во всем черном, а рядом с ней испуганный парень лет двадцати. И еще высокая худая старуха, будто каменное изваяние. Кто-то тоненько завыл, и Серафиму покачнуло.
– Так что, Симка, – толкала ее под руку Лилька и шипела в самое ухо, – тот или нет? Я чего-то никак не припомню… Тот вроде толще был, и пьяный, а этот…
– Тот, – мотнула головой Серафима и торопливо отошла от гроба.
Лилька бежала следом.
– Симка, пойдем на лестничную клетку, покурим.
Серафима мотнула головой, и они поднялись на этаж выше. Здесь уже курили мужчины и какая-то женщина, весьма развязного вида, которая пускала колечки вонючего дыма в лицо курящим и трещала без умолку:
– Нет, главное, я еще как чуяла! Тут в последний раз-то когда увидела, что он идет, а я из своего ящика почту вынимала, и вот так на него глянула… Вот так вот, слышь, глянула! И как кто груди сдавил… Он такой несчастный, гру-у-устный идет, Толик-то. А я на его смотрю, и вот прям в грудях у меня как кто-то жмет! – вещала дама, инсценируя каждое слово. – А я еще ему говорю: «Толик, а долг-то тебе когда отдать?» Я по-соседски у них деньги занимала… А он, слышь, вот так на меня взглянул и говорит: «Не надо ничего отдавать, оставь себе!» Нет, ты представляешь? Я сразу поняла – не жилец! Вот хоть ты меня здесь директором ставь, сразу себе сказала – не жилец!
Мужчины мудро молчали. Соседка же продолжала еще вдохновеннее:
– И ведь что получается? Выходит, его такая последняя воля была, чтоб, значит, я деньги-то не отдавала. Я прям и не знаю теперь, так неудобно как-то… Волю покойного никак нарушать нельзя. Все о людях он болел, все о людях… Ну чего ж, придется мне те деньги себе оставить, хоть и неудобно…
– М-да… Анатолий Викторович неплохой был мужчина… – выдавил из себя лысоватый толстячок и глубоко затянулся.
Мужчина же с буйными кудрями, наоборот, сигарету затушил, взглянул на соседку и произнес:
– А с деньгами, я думаю, все-таки надо…
– И ведь за что убили-то? – как-то вовремя перебила его соседка. – Ничего ж не взяли! Главное – даже корзиночку не тронули! А в корзиночке и тебе водка, и лопатка свиная копченая… И ничего не взяли! Надо ж, какой бандит пошел брезгливый, ты посмотри! Человека поленом по голове долбануть не побрезговал, а на продукты питания наплевал. Даже часы не снял!
– А деньги? Денег случайно при нем не обнаружили? – аккуратненько вклинилась Серафима.
Соседка уже открыла рот для новой тирады, но потом пристально вгляделась в подруг и недобро спросила:
– А вы вообще-то кто такие Толику приходитесь? Чего-то я не видела вас здесь раньше… Вы из родственников?
Серафима перекривилась и высокомерно произнесла:
– Мы с его работы, девушка. Коллеги. С чего бы вы нас видели?
Теперь на Симу с Лилькой уставились мужчины. Скорее всего они-то и были коллеги по работе с покойным.
– А… простите… отчего я вас не помню? – прицепился толстенький мужичок. – Девушки, может, вы что-то путаете…
– Мы ничего не путаем! – дернулась Серафима. – Мы просто из конкурентного предприятия. Наш начальник сам, конечно, не пошел, но нас прислал. Сказал – сходите, мол, он мне много крови попортил, но помянуть человека надо, чай, не собака. И чего непонятного, я не знаю!
Сообразив, что дальше может быть сложнее, Серафима рванула Лильку за рукав и обиженно бросила курильщикам:
– Не ожидали? Так и передадим! Вот если кто у вас еще скончается, от нашего предприятия к вам никто не наведается!
И потащила Лильку вниз по лестнице, подальше от ошарашенной публики.
Лилька Федорова не успевала. Она еле тащилась за Серафимой на своих тонюсеньких, высоченных каблуках, которые неизвестно для какой радости сегодня нацепила, и теперь от быстрой ходьбы ноги ее просто подламывались.
– Куда ты меня прешь-то? – наконец ослом уперлась она, когда Сима оттащила ее почти к самой остановке. – Опять в автобус?
– А ты хотела, чтобы я снова за тебя в такси платила?! – рыкнула на нее Кукуева.
Лилька демонстративно дернулась, потом как-то вмиг обмякла и быстро согласилась:
– Ладно. Вот тебе сотня. Давай лови такси и вези к себе домой.
– Кого к себе, тебя, что ли? – не поняла Серафима. – А зачем? Мы что, у меня поминки устроим?
Лилька замялась. И вообще вела она себя прескверно – то хитро щурилась, то вмиг становилась покладистой, то взрывалась и дергала руками. «Как ее проняло-то, – сочувственно подумала Серафима. – Задумалась баба о бренности бытия. Жалеет теперь небось, что вчера мне не помогала этого покойника из автобуса выкидывать…»
Все оказалось не совсем так. Едва они вошли в квартиру, как Лилька преобразилась. Она бабочкой влетела на кухню, беспардонно залезла в холодильник и вытащила на стол кусок колбасы и брикетик сливочного масла, включила чайник и весело крикнула:
– Симка! Где у тебя хлеб? Жрать хочу, аж ноги сводит!
Серафима немного оторопела от такого вмешательства в свою жизнь и даже почувствовала себя немного лишней на собственной кухне. Но хлеб пришлось достать. Получалось некрасиво, если гостью не угостить хотя бы хлебом, поскольку все остальное она уже и сама достала.
– На вот, – промямлила хозяйка, – намазывай…
– Ладно, ладно, – махнула на нее рукой Лилька, отрезала здоровенный ломоть колбасы, приладила его на хлеб с маслом и чуть не разодрала рот, впихивая высокую конструкцию.
Серафима с интересом наблюдала – пролезет бутерброд или все же застрянет. Потом вдруг спохватилась, уселась рядом и как можно вежливее «намекнула»:
– И чего ты заявилась?
Лилька с ответом не спешила. Она только отмахивалась: мол, дай поесть спокойно. Серафима терпеливо потягивала пустой чай – в магазине она еще не была, а должна была прийти еще и мамочка, ту тоже надо было хоть чаем напоить да к нему что-то подать.
– И чего не спросишь – что меня привело? – наконец вытерла красные, жирные губы белоснежным полотенцем Лилька. – Чего не интересуешься? Ах, да! Ты ж интересовалась! И правильно делала. Так я все о Толике…
– О каком Толике? – не поняла Серафима.
– Здра-а-асть! – отвесила челюсть Лилька. – О каком! О мертвом! Я тебе, Симка, просто не перестаю удивляться. Только что от ее злодейской руки погиб молодой, прекрасный мужчина, отец семейства, а она уже и помнить забыла! Ну, ва-а-аще…
У Серафимы где-то глубоко внутри шевельнулось нехорошее предчувствие.
– Лилька, я тебя честно предупреждаю. Если еще раз ты скажешь, что его грохнула я…
– Поняла, поняла, поняла! – затрясла ручками Федорова. – Я как раз это тебе и хотела предложить. Очень хорошо, что мы одинаково думаем. Я больше никогда – никому – не скажу, что это ты его урыла, но… За это ты мне должна дать тысячу долларов.
Сима Кукуева даже не шелохнулась. Она не была настолько крепконервная, просто до нее такие просьбы доходили не сразу, мудрый организм хранил хозяйку от потрясений.
– Чего моргаешь-то? – обиделась Лилька. – Я, между прочим, по-дружески с тобой, а ты… Тысяча долларов – это тебе не мужика по голове поленом!
– Я не…
– Да ладно тебе! – сморщилась Лилька и махнула рукой. – Опять скажешь, что ты не убивала, что ты не могла… Кому ты лепишь?! Чего теперь хвостом-то крутить? Можно подумать, я какая-нибудь недоразвитая. Я что, зря по этим гробницам шаталась?
– Мы не были в гробницах, мы…
– Да какая разница!
Лилька чувствовала себя на коне. Она вскочила со стула и уверенно зашагала по маленькой кухне: шаг вперед – лбом об стену, шаг назад – животом в окно. Долбиться о стены было неприятно, но на сидящую Кукуеву удобно было смотреть уничтожающе – сверху вниз.
– Я еще тогда, в автобусе, все поняла, – не допуская возражений, бурлила Лилька Федорова. – Попробуй-ка поленом по голове человека приложи, какой же мужик такое выдержит? Я вон своего Федорова гладильной доской долблю, так он знаешь, как обижается… А ведь он здоровенный, не то что Толик тот! А у тебя все прям как по маслу – бревнышком по головушке, а он ей потом денежки с поклоном. Держите меня, а то порвусь от смеха!
– Да не отдавал он мне никаких денежек, чего прилепилась?! – попыталась взбрыкнуть Серафима.
Однако Лилька прервала попытку на корню:
– Как же не отдавал? – фыркнула она и грозно топнула слоновьей ножкой. – Ты мне сама их показывала! Сначала, главное, сказала: «Вот, все отдал, еще и сотку сверху за беспокойство добавил!» – а теперь твердишь: «Не отдавал!» Не лги мне, злобная Симка! Короче: или с тебя тысяча баксов, или я иду в милицию и говорю, что ты его поленом приласкала. А он твоих деревянных ласк не выдержал и помер. Нет, все же не зря я за это дело зацепилась! Одним словом, давай сроки обговорим.
Серафима взглянула на подругу, попыталась уловить в ее глазах хоть что-то человеческое, но Лильку как подменили.
– К концу недели успеешь? – уже вполне миролюбиво спросила Федорова.
– Не-а, не успею. Я чего эти тысячи-то, рисую что ли?! – огрызнулась Серафима и еще раз спросила наудачу: – Лилька, а ты чего, в самом деле веришь, что это я его…
– Ну конечно! – изумилась та. – Ты всегда мне ненормальной казалась. Ну, смотри: с Шишовым не дружишь, по работе вы с ним всегда грызетесь, а ведь он твой начальник. Ты от него зависишь – сколько захочет, столько зарплаты и выделит. А ты морду воротишь от него. Я прям тебе удивлялась всегда. Это я теперь понимаю: если Сенька тебе платить не станет, ты его тоже по макушке дровами, и все дела. На нашего Сеню даже полена не надо – кулаком долбани покрепче, он и откинется. Нет, Симка, неправильную ты себе выбрала жизненную позу. Короче – отдавай мне деньги к концу месяца, а я все это время молчать буду. Но если не дашь…
Серафима вдруг усмехнулась:
– Ну скажешь ты в милиции, что это я его… А где доказательства?
– А какие еще нужны доказательства? – противно оскалилась Лилька. – Ты мне про полено говорила? Говорила! Он тебя обидел? Обидел! Пугал? Пугал. Вот тебе и все мотивы. И я, если что, могу еще сказать, что самолично этими вот глазами видела, как ты его дубасила.
Серафима серьезно задумалась, потом предупредила:
– Ну, хорошо. Только ведь если ты так скажешь, тебя же осудят как соучастника.
Лилька тоже подумала, потом обрадованно помотала головой:
– Не-а! Я ведь скажу, что ты меня все время в страхе держала. А как только у меня получилась возможность – вот она я, к вам, граждане милиционеры, прибежала. Не, ты чего… Я такого в свое оправдание наговорю, что тебе и не снилось! Ну, Сим, не капризничай. Отдавай деньги, и все, замнем это дело. Я тебя даже выгорожу – скажу ментам при случае, что ты вместе со мной в автобусе сидела, когда он выбежал.
Серафима снова задумалась. Если бы сейчас кто-то глянул на них со стороны, можно было подумать, что две подружки обсуждают, куда им съездить на выходные, – одна предлагает в лес, а другая как раз по дрова.
– Лилька, – возник у Кукуевой новый вопрос, – а если я тебе деньги отдам, а потом окажется, что милиция найдет настоящего преступника?
– Это тебя, что ли, найдет? – вытаращилась Лилька. – Так я ж тебе говорю, чем ты слушаешь?! Я тебя прикрывать буду-у-у!
Федорову заклинило. Если где-то маячили деньги, она была готова заложить собственного мужа! Хотя мужа она готова была закладывать даже и без денег…
– Ладно, Лилька… В конце месяца, ровно через три недели, я тебе отдам тысячу баксов. А теперь вали отсюда! Надо же мне придумать, где для тебя деньги найти, – рыкнула Кукуева и бесцеремонно вытолкала гостью в прихожую.
Однако та нисколько не обижалась. Заслышав, что через месяц у нее будет тысяча долларов, она стала медовым пряником.
– Ага, Симочка, убегаю! Испаряюсь! Кстати, у нас новый ломбард открыли, можно сдать… Или у тебя нечего сдавать? Тогда кредит возьми, сейчас всем дают. Ну, ладно, я побежала! Целую! Да, Симочка, ты Федорову – ни гу-гу! Это ж чистый криминал – убийство. Ты ж меня понимаешь, зачем тебе это нужно?
Выхлестнув на несчастную Серафиму Петровну лавину эмоций, Лилька Федорова унеслась – счастливая и возвышенная. Она всерьез считала, что оказала Кукуевой неоценимую услугу и та будет всю ночь сегодня умиляться ее благородству.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6