– Оно означает, что ты готова к удовольствию. Готова быть любимой.
Соррель закрыла глаза, чтобы скрыть внезапно нахлынувшую боль. Конечно же, он имел в виду: «готова заниматься любовью».
– Почему ты стала такой серьезной? – спросил он.
Как ему объяснить, что с ней происходит? Ей легче было лежать перед ним обнаженной, чем раскрыть свои чувства.
– Я не знаю, что делать, – искренне ответила она.
Малик удовлетворенно кивнул.
– Так и должно быть. Все вполне естественно – мужчина, у которого гораздо больше опыта, учит свою женщину всему, что знает сам. – Он одарил ее медленной сексуальной улыбкой. – Если быть до конца честным, я очень рад, что сейчас моя женщина не пытается произвести на меня впечатление своими способностями в постели.
Соррель рассердилась: с его стороны было не совсем порядочно говорить ей это, тем более прямо сейчас, но любопытство взяло верх.
– А твои любовницы часто это делали?
– Да, а с тех пор, как я стал шейхом, делают это все чаще, – признался он. – Они думают, таким образом мужчину можно заманить в ловушку.
– А это так?
Он нежно убрал прядь светлых волос с ее щеки. Как же она невинна!
– Конечно, нет. Иногда чрезмерная активность даже отталкивает. – Малик нахмурился. Что он делает? Какого черта он разговаривает с ней о таких вещах? Разве это не сближает их больше, чем он того хотел? Это Соррель, и она знает его лучше, чем кто бы то ни было. Означало ли это, что она имеет над ним власть?
Нет!
Малик вновь начал поглаживать ее грудь, но на этот раз он решил показать ей все свое мастерство.
Его пальцы дразнили, ласкали, возбуждали ее, а губы и язык оставляли влажные следы на ее коже. Он целовал ее щеки, веки, шею, спускаясь к груди. Соррель захлестнули эмоции. Она поняла, ее ожидает что-то особенное, и задрожала в предвкушении.
Тепло разливалось по ее телу, глаза затуманились, а руки сами взметнулись вверх. Она обняла Малика в тот момент, когда он накрыл ее губы своим ртом. Из груди Соррель вырвался полный желания крик. Шейх чувствовал, как напряжено ее тело, и улыбнулся. Его рука скользнула меж ее ног и принялась бесстыдно ласкать ее там.
– Что это? – Соррель была поражена. Она хотела спросить его, как возможно, чтобы она чувствовала себя так… так… – Малик, – простонала она, и ее глаза расширились. – Что ты…
Он с удовольствием наблюдал, как девушка реагирует на его ласки.
– Не думай ни о чем, – повторил Малик. – Просто наслаждайся.
И она подчинилась ему, чувствуя, как волны блаженства накатывают на нее снова и снова, и выгнулась дугой, выкрикивая его имя, когда одна из них накрыла ее с головой.
– Малик, – всхлипнула она, когда дрожь наконец отпустила ее тело.
– В чем дело? – поддразнил он, любуясь ее прекрасным растерянным лицом.
Соррель смотрела на мужчину, завоевавшего ее сердце с первого взгляда, и на какое-то мгновение забыла об осторожности.
– Я… – «Я люблю тебя», – хотела сказать она, но вовремя остановилась, увидев, что его глаза сузились, и он холодно отстранился от нее. – Я просто в восторге, – довольно промурлыкала она, осознавая, что уже никогда не станет прежней Соррель.
Глава восьмая
Итак, кем же я стала? Каждую ночь Малик открывал для Соррель новые грани удовольствия, раз за разом доводя ее до оргазма. Она стонала от наслаждения, но должна была сдерживаться, чтобы не сказать ему слова, которые он не желал слышать – по крайней мере не от нее. Тем не менее она с нетерпением ждала каждого следующего урока, как ребенок ждет праздника.
Соррель не задумывалась о настоящем, но будущее сильно волновало ее. Неумолимо приближался день, когда Малик посчитает, что ее обучение закончено. Сможет ли она спокойно уйти от него? Эта мысль была для нее невыносима.
– Соррель!
Голос Малика заставил девушку вздрогнуть от неожиданности, и ее сердце заколотилось, хотя внешне она осталась спокойной.
В данный момент они находились в Париже, который стал последней остановкой их долгого путешествия. Соррель сидела за столом, просматривая целый ворох вырезок из французских газет. Она с удовлетворением отметила, что Малика хорошо приняли здесь.
Его шаги приближались, и вот он появился на пороге, красивый, темноволосый и невероятно сексуальный. Взгляд его черных глаз обжигал Соррель, и по ее телу прошла дрожь.
В Париже ярко светило солнце, стояла великолепная погода, но Соррель с грустью подумала, что с таким же успехом они могли находиться в любом другом городе мира. Их неизменно встречали в аэропорту и быстро отвозили в отель в большом лимузине с тонированными стеклами, сквозь которые не проникал солнечный свет. Если им и удавалось увидеть достопримечательности – как, например, вчера Елисейские Поля, то из окна лимузина они напоминали выцветшие фотографии. Просто изображение на открытке.
Соррель и Малик были отрезаны от всего мира, и девушке иногда казалось, что она существует словно во сне – большие города, сменяющие друг друга, и ласки Малика по ночам… Соррель посмотрела в его глаза.
– Ты что-то хотел?
– Я хочу тебя, – мягко сказал он.
О, как же сильно она жаждала его, и он, без сомнения, знал это. Очевидно, он думал, она бросится к нему, прямо в его объятья. Тогда он смог бы целовать ее, пока она не задрожит в предвкушении удовольствия. Часть ее уже стремилась к нему, но гордость не позволила Соррель поддаться искушению и подняться с места.
Ей надоело быть игрушкой Малика, с которой он мог забавляться, когда хотел. Лишь когда Соррель была занята делом, помогая ему в работе, она чувствовала себя свободной. Она становилась личностью, принадлежащей самой себе. Все менялось, когда Малик показывал ей, сколькими способами он может ублажить женщину, даже не входя в нее…
– Что ж… – она отвела глаза, чувствуя себя в роли его помощницы более комфортно, чем в роли любовницы. – Я разбирала бумаги, – кивнула она в сторону документов и газет, лежащих на столе.
– Попроси Фарика сделать это.
– У меня самой неплохо получается, – упрямо сказала Соррель.
Малик подошел к ней сзади, положил руки ей на плечи и наклонился, чтобы поцеловать ее обнаженную шею.
– Я не хочу, чтобы ты этим занималась. Твое место рядом со мной. Ты должна делать то, что я скажу, и получать удовольствие в моих руках. Ты ведь знаешь это, Соррель?
О да, она знала. Она уже давно это поняла. Закрыв на секунду глаза, Соррель позволила его теплым губам ласкать ее. Интересно, что он придумает сегодня? Каким способом доведет ее до оргазма, при этом оставаясь физически и эмоционально отстраненным?
Ее не удивляло, что он не проявлял к ней никаких чувств, она была к этому готова. Но почему же он даже не пытался слиться с ней в единое целое? Может, все дело в ней? Видимо, он больше не находил ее привлекательной, потому что, несмотря на продолжающиеся уроки любви, Соррель все еще оставалась девственницей.
Сначала она думала, что он боится испугать ее, поэтому действует осторожно, постепенно подготавливая ее. Но Соррель не боялась, она мечтала, чтобы Малик занялся с ней любовью. Но он не торопился.
Она получала удовольствие от его пальцев, губ или языка, а потом лежала в его объятиях, дрожа от пережитого наслаждения. Когда же она успокаивалась, он резко вставал и выходил из комнаты, оставляя ее удовлетворенной, но в то же время желающей продолжения. Соррель мечтала о нем, не понимая, почему он не дает ей то, чего она хочет. Неужели все дело в его самоконтроле?
В любом случае умолять его она не собиралась. Соррель открыла глаза и медленно поднялась из-за стола.
– Звонил твой брат, – сказала она.
– Мой брат? – Малик помолчал, затем холодно поправил ее: – Имеешь в виду, мой сводный брат? Который из двух?
А как он думает?
– Тот, который живет в Париже, Малик, – мягко ответила Соррель. – Ксавье.
Мужчина ничего не сказал. Подойдя к окну, он долго смотрел на крыши домов, на которых играло солнце.
У Малика было два сводных брата – Ксавье, наполовину француз, и Джованни, наполовину итальянец. У них был один отец и разные матери. Малик хотел бы забыть эту запутанную историю, если бы у него была такая возможность.
До определенного момента он думал, что ему, сироте, невероятно повезло, что он смог добиться многого при дворе шейха Харастана. Но два года назад шейх сделал сенсационное признание: оказалось, Малик являлся его сыном и должен был стать правителем страны. Кроме того, у старика оказалось еще два сына, таким образом у недавнего сироты появились братья.
Стать шейхом оказалось гораздо легче, чем привыкнуть к мысли, что у него есть семья. Он был правой рукой шейха и знал о Харастане больше, чем кто-либо другой. Малик быстро научился управлять страной.
А вот со сводными братьями дела обстояли иначе. Ксавье и Джованни были младше его, поэтому не могли унаследовать трон их отца. Но даже если бы они были старше, ничего бы не изменилось. Конституция Харастана гласила: только мужчина, в чьих венах течет чистая харастанская кровь, может стать шейхом.
К своему облегчению, Малик понял: раздора между братьями не будет, но пресекал все попытки Джованни и Ксавье навестить его, чтобы, как они выразились, «получше познакомиться и узнать друг друга ближе». Ему не нужна была семья.
Малик на своем опыте убедился: ему лучше оставаться одиноким. Отношения только усложняют жизнь. Отношения приносят с собой беспокойство, сомнения и боль. Отношения делают человека уязвимым.
Если бы Малик не стал шейхом, он вел бы уединенный образ жизни, к которому так привык. Но его судьба оказалась другой, и он не мог позволить себе выбирать. Однажды он женится, и на свет появится его наследник, но до тех пор он будет один.
Малик отвернулся от окна и подумал, как восхитительно выглядит Соррель. Ее светлые волосы рассыпались по плечам так, как он любил. В длинном белом шелковом платье она была похожа на греческую богиню. Он почувствовал, как у него перехватило горло от нарастающего желания, но, увидев ее вопросительный взгляд, вздохнул.
– Что хотел Ксавье?
Интересно, он на самом деле не понимает или только притворяется? Соррель склонила голову.
– Давай подумаем… – протянула она. – Ксавье живет в Париже, а ты случайно оказался здесь. У тебя появились какие-нибудь мысли насчет того, зачем он звонил, или позовем твоих аналитиков?
Его глаза сузились.
– Пытаешься острить?
– Потому что ты ведешь себя просто смешно!
Малик грозно смотрел на нее, его рот превратился в тонкую линию. Соррель не собиралась терпеть, чтобы ее запугивал мужчина, которого она знала всю жизнь. И не важно, что в гневе он выглядел невероятно сексуально. Соррель переживала за него.
На этот раз я не позволю ему просто убежать от проблемы.
– По-моему, очевидно, что Ксавье и Лаура хотят встретиться с тобой, пока ты не уехал. Вы не виделись со свадьбы Джованни.
Нет нужды напоминать мне, когда я в последний раз видел собственного брата!
– Я не знаю, будет ли у меня время, – хмуро сказал Малик.
– Будет, – ласково заверила его Соррель, заглядывая в ежедневник. – Прием в Министерстве иностранных дел закончится рано, и ты вполне сможешь поужинать с братом. Послушай, Малик, мы оба знаем, как тяжело жить без семьи. Но у тебя-то она появилась! Почему ты не хочешь использовать возможность узнать Ксавье получше?
Соррель говорила так убедительно, что у Малика защемило сердце. Он представил себе другую жизнь, в которой женщины хранят мир и покой в семье. Жизнь, которой у него никогда не будет.
– Может, ты перестанешь наконец навязывать мне свои мечты о Счастливой Семье? – резко спросил он.
– Но я ничего тебе не навязываю!
Его темные брови презрительно приподнялись.
– Или ты намеревалась представить нас с тобой парой? Получить одобрение моей семьи перед тем, как убедить меня объявить всему миру, что мы вместе? Таков твой план?
Сначала Соррель подумала, что Малик шутит, настолько нелепым было его обвинение. Но, посмотрев в его разъяренное лицо, она поняла: он говорит серьезно.
– Как ты смеешь? У меня даже в мыслях не было ничего подобного!
– Мы не пара, Соррель! – выкрикнул Малик. – Ты это знаешь, и я это знаю. Более того, мы никогда не станем парой!
– Конечно, я знаю! – И знала с самого начала. Дыхание Соррель стало прерывистым от злости. – Ты мне ясно дал понять – настоящей близости между нами быть не может!
К своему удивлению, Малик почувствовал, что эта ссора возбуждает его. Злость уступала место желанию. Его плоть напряглась, но, как и всегда в последнее время, это физическое проявление страсти напомнило ему, что у него не просто очередной роман. Они заключили с Соррель сделку. Он все время сдерживал себя, сходя с ума от вожделения, но в то же время наслаждался этой изысканной пыткой.
– Подойди ко мне, – мягко приказал он.
– Нет. Думаешь, ты можешь разговаривать со мной, как с дурой, а потом просто щелкнуть пальцами, и я прибегу к тебе?
Именно так он и думал – только с одной поправкой. Он не считал ее дурой, но с остальными ее словами был полностью согласен. Однако он догадывался: ему не стоит говорить об этом Соррель.
– Разве ты не знаешь, как мне нравится, когда ты мне перечишь? – пробормотал он своим низким порочным голосом. – Разве не знаешь, как меня это заводит?
Затаив дыхание, Соррель посмотрела на него. Он совсем заморочил ей голову, и она уже ни в чем не была уверена.
– Малик…
Он заметил тревогу в ее голосе. Ему не доводилось так долго жить под одной крышей с женщиной. Обычно его любовницы представали перед ним во всем своем блеске, при полном параде, готовые к любви. Но Соррель вошла в его жизнь и была с ним рядом всегда, в любом настроении и состоянии.
– Иди ко мне, – прошептал он, и на этот раз она шагнула в его объятия, прижавшись к его большому мускулистому телу. Пока она не видела его лица, Малик закрыл глаза, вдыхая легкий аромат ее роскошных волос. Затем он отстранился и посмотрел на нее. – Теперь скажи мне, что случилось? Что тебя беспокоит?
– Ты… – Она несмело дотронулась кончиками пальцев до его щеки. – Я с ума схожу, пытаясь понять, почему… – Она помолчала, набираясь храбрости, и выпалила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14