- Не сомневаюсь, что ты собиралась ехать, Роми, только я не собираюсь отпускать тебя. - Значит, сейчас ты переходишь к тактике пещерного жителя, да? Он чуть заметно усмехнулся. - Это всегда можно устроить, дорогая, если, как я подозреваю, такое обращение тебя возбуждает. - Прекрати! Но он уже подходил к ней, пока не остановился на расстоянии лишь выдоха, и Роми поняла, что сама затаила дыхание и то боится, то жаждет, чтобы он сделал что-нибудь до ужаса демонстративное. Может, швырнул бы ее на ковер и занялся бы с ней любовью по-настоящему?.. - Я вижу, что тебе ужасно жарко. - Он насмешливо скривил губы. Пошли, - сказал он и крепко взял ее за руку. - Куда ты меня тащишь? - услышала она собственный срывающийся голос. Доминик нахмурился, потом вздохнул. - Боюсь, тебе сейчас не стоит изображать из себя беспомощную героиню, Роми. Особенно после того, как благодаря тебе я сегодня пережил, возможно, одно из самых эротических приключений в своей жизни. Я собираюсь отвести тебя в гостиную, где мы можем сесть рядышком, и... - Догадываюсь, что будет! - ехидно перебила его она. - Будет долгий разговор, который должен был состояться намного раньше, - с упреком в голосе закончил он. Она еще никогда не слышала, чтобы это называлось так, но все равно позволила ему отвести себя в гостиную и уселась там на синем бархатном диване, подогнув ноги. Он наливал им обоим бренди. Потом подошел и расположился рядом с ней. Роми взяла свою рюмку дрожащими пальцами, отпила совсем чуть-чуть и сразу поставила рюмку на один из маленьких столиков. Чтобы потянуть время, она усиленно занялась юбкой своего платья, собрав и загладив в пальцах несколько складочек на атласе, потом наконец посмотрела ему в лицо ясными карими глазами. - Так о чем ты хочешь поговорить, Доминик? Его губы сложились в ироническую усмешку. - Ну, я мог бы представить целый список вопросов, подлежащих обсуждению. - Неужели так много? - Роми сделала попытку обратить все в шутку, но голос задрожал, и она испугалась, что может совершить самую непростительную ошибку - расплачется. - В чем дело? - Он нахмурился. - Я не знаю! - Вся беда была в этом. Она попыталась отвернуться, но он не позволил ей, крепко взяв сильной рукой за подбородок, и Роми едва не растаяла. Он почувствовал, как она задрожала. - Может быть, сейчас и не время для разговоров, - пробормотал он и приблизил к ней лицо. - Может быть, нам стоит заняться чем-то полезнее? Что скажешь, Роми? Она не сказала ничего, потому что чувствовала себя слабой, обессиленной и совершенно неспособной бороться. Ее сопротивление чарам Доминика все убывало и убывало с той самой минуты, когда она переступила порог его дома, и теперь почти полностью исчезло. Ее лицо побелело, глаза стали огромными и тревожными, и Доминик сжал зубы. Проклятье! Он не может сейчас заниматься с ней любовью. Это невозможно, пока она смотрит на него этими глазами, полными боли, глазами, словно у раненого оленя. - Расскажи мне о твоем замужестве, - неожиданно попросил он. Эти слова как бы вывели ее из оцепенения. Роми заморгала от удивления, что он вдруг задал ей такой вопрос и в такое время. Но если покопаться как следует в сердце, то.., разве сможет она когда-нибудь говорить о Марке без чувства вины и сожаления, которые не оставляют ее? Она выпрямилась, слегка отодвигаясь от Доминика, а ее рука потянулась за рюмкой с бренди. - Что ты хочешь узнать о моем замужестве? - спросила она, не в силах скрыть печаль в голосе. Доминик усилием воли не позволил себе упиваться хрупкой красотой ее лица. - Оно было счастливым? - Нет. - Роми увидела горький упрек у него в глазах и сжалась. - Во всяком случае, в обычном смысле. - Из-за твоих измен? - Из-за болезни Марка, - сказала она, и теперь настала его очередь вздрогнуть. - Это с неизбежностью омрачало наши отношения, но мы старались использовать как можно лучше то, что имели. Какое-то время он молча переваривал сказанное ею. Потом спросил: - Он переносил все мужественно? Роми кивнула. - Иногда он вел себя с поразительным мужеством, но порой бывал страшно испуган. - Она посмотрела Доминику прямо в глаза. - Не существует никакого стереотипа поведения для людей, знающих, что они умирают, Доминик. Нет ни правил, ни указаний, которым можно было бы следовать. Поведение этих людей беспорядочно. Непредсказуемо. Оно такое же, как и всякое человеческое поведение, - в основном мы решаем все по ходу дела. - И ты могла смотреть ему в глаза? После того, что ты ему сделала? - Да, могла. - У нее задергалась щека. - Потому что его мать поместили в частную лечебницу, и у него осталась только одна я, - просто ответила она. Потом, сочтя, что Доминик весьма успешно уходит от своей доли ответственности, добавила: - А еще потому, что я - в отличие от тебя, Доминик, - не смогла бы решиться сбежать. - Я не сбежал! - проговорил он сквозь зубы. - После свадьбы ты больше ни разу не виделся с ним. Ни разу! упрекнула она Доминика. - Ты не явился даже на похороны, черт возьми! - А разве я мог? - зло сказал он. - Как бы я смотрел ему в лицо, зная, что сделал с его женой? И как бы я смотрел в лицо тебе, Роми, если знал, что все еще хочу лишь одного - дотащить тебя до ближайшей постели и... - Д-довольно, - дрожащим голосом произнесла она. - Присутствовать на вашей свадьбе было с моей стороны ошибкой, но избежать ее я мог бы лишь ценой чудовищной сцены. Однако я понимал, что больше никогда по доброй воле не встречусь с вами обоими. - Доминик на секунду закрыл глаза. - А потом, когда узнал, как он болен... - Да, так что же помешало тебе приехать тогда? - Ее голос срывался. - А тогда было уже поздно, - тихо сказал он. - К тому времени я уже так надолго прервал отношения с Марком, что не смог бы объяснить свое отсутствие, не рассказав ему всей правды. Меньшего, чем правда, Марк не заслуживал, - грустно закончил он. Вот ведь ирония судьбы! Роми сделала еще один глоток бренди. - Он и не захотел бы, чтобы ты приезжал, если бы твоим единственным мотивом была жалость. - Я это знаю. - Доминик осушил рюмку и поставил ее на стол, потом обжег Роми холодным огнем серых глаз. - Что же дальше, Роми? Что нам делать дальше? Она испугалась, что прочтет в его вопросе гораздо больше того, что он намеревался вложить в свои слова, поэтому поспешила повернуть его на сто восемьдесят градусов. - Это зависит... - От чего? - От того, что хочешь делать ты. - Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, - осипшим голосом сказал он. - И от того, что хочу делать я, - добавила она твердо. - А наши желания совпадают, Роми? - тихо спросил он. Она с минуту рассматривала ладонь своей руки, потом подняла голову. - То есть хочу ли я пойти с тобой в постель? У него на лице появилось слегка обескураженное выражение. - Ну да... - Что с тобой, Доминик? Или не привык, чтобы твои женщины прямо говорили тебе, что им нужно? Он засмеялся, и в его смехе чувствовался.., грубый голод, от которого у Роми защекотало нервы. - Значит ли это, что ты - одна из моих женщин, Роми? Напрасно он решил именно так сформулировать свою мысль. А может быть, и нет. Может быть, лучше он выразиться и не смог бы. Потому что, когда она представила себя в роли одной из обитательниц обширного гарема, это одним точным ударом разбило всякие романтические надежды, какие она могла еще питать в глубине души. Заметил ли он это сомнение и усталую отрешенность, которые на мгновение бросили тень на ее черты? Не потому ли его губы сложились в жесткую и горькую линию, когда он сказал: - Очевидно, нет? - Его голос тоже стал жестче. - Думаю, будет лучше, если ты сама скажешь мне, куда бы ты хотела пойти, Роми, а? Роми взглянула на него широко раскрытыми глазами. - Ну, конечно же, в постель! Доминик смотрел на нее с явным выражением шока на лице, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. - В постель? - переспросил он, словно не вполне расслышал, что она сказала. Ее сердце и тело умоляли и призывали его, но ей удалось скрыть свои истинные чувства за верно найденным, как она думала, современным способом выражения. - Конечно, - прошептала она, заметив, что его глаза теперь неотвратимо притягивает, словно в гипнотическом трансе, упругая округлость ее грудей под переливающимся атласом платья. - Мы не можем и дальше вести себя по-прежнему, Доминик. Мне очень не хотелось бы показаться особой, которой нравится дразнить. Уверена, что и тебе такого не хочется. А между тем мы уже целых пять лет дразним друг друга. Тебе не кажется, что пора что-то сделать, чтобы избавить друг друга от мучений? Доминик сглотнул, всеми силами пытаясь не потерять связь с реальностью. - Это тоже часть твоей знаменитой терапии насыщением? - спросил он нетвердым голосом. - Радикальный способ очистить от меня твой организм? Она ничего на это не ответила, просто потянулась к нему и легонько провела пальцем по его щеке, а потом вокруг рта. Она увидела, как дрогнули его губы и одновременно потемнели глаза, и ее охватило бурное ликование она поняла, что хотя бы в сексуальном отношении обладает над ним такой же властью, как и он над ней. И, чтобы пользоваться этой властью, не поддаваясь глупым мыслям о любви, ей надо быть сильной. Она призывала на помощь всю свою смелость, чтобы задать ему следующий вопрос, а в это время он поднес к губам ее руку и стал покрывать ладонь легкими поцелуями. - Доминик? - Ммм? - Его глаза были закрыты, а голос звучал сонно. - Зачем все-таки ты пригласил меня на этот уик-энд? Он моментально открыл глаза, и в них мелькнула настороженность. Роми нетерпеливо тряхнула головой. - Только избавь меня от разных глупостей типа "в этом деле лучше тебя никого не найти". Есть немало людей, которые сделали бы эту работу не хуже меня, ты же прекрасно знаешь, и я - тоже. - Отвечать будет явно излишним с моей стороны, - сухо сказал он, поскольку ты, судя по всему, уже составила свое мнение. Ты решила, что я завлек тебя сюда, чтобы соблазнить и подчинить своей воле? - Или заставить меня влюбиться в тебя, - предположила она. Он сощурил глаза. - Это довольно веское обвинение. - Я знаю. - И для чего, по-твоему, мне это нужно? Действительно, для чего? Когда Доминик влюбится и женится, то, уж конечно, не на женщине, которая ведет себя так, как она. - Может быть, для того, чтобы оттолкнуть меня самым ужасным образом и в придачу разбить мне сердце! - выпалила она, дав выход мучительному своему страху. Его лицо вновь приняло настороженное выражение. - Ну, шансов на это немного, не так ли, Роми? Раз ты в меня не влюбилась. - Его ресницы опустились и затенили серые глаза. - Или все-таки влюбилась? Роми решила, что сейчас не грех и солгать, если это поможет ей остаться в здравом уме. - Разумеется, нет, - насмешливым тоном произнесла она. - Ну, значит, вопрос закрыт. - Он откинулся на спинку дивана и нахмурился. - Так что, надо полагать, о постели не может быть и речи? - Именно так, - серьезным тоном сказала она. - Уже не может... К сожалению. - Несколько мгновений она наслаждалась его убитым видом, потом решила прекратить его мучения. Она подвинулась ближе к нему, поддернув повыше свое длинное атласное платье, и увидела, как у Доминика заиграли на скулах желваки. Она, Роми, уйдет задолго до того, как он соберется ее вышвырнуть, а пока устроит ему такую ночь, которую он вовек не забудет. - Постели не будет, но всегда есть диван, - негромко объяснила ему она. Его глаза прищурились: идея начала доходить до него как раз тогда, когда она хищно впилась в его губы. Он застонал и сильным рывком прижал ее к своей груди, продолжив и углубив поцелуй с таким мастерством, что Роми едва не лишилась чувств от наслаждения. Доминик так страстно жаждал ее, что почти не мог связно думать. Он понимал лишь одно: если Роми и дальше будет извиваться у него на коленях в этом своем облегающем платье, то он быстро потеряет голову. А сейчас ему, как никогда в жизни, было необходимо сохранить контроль над происходящим. Потому что до сих пор все его отношения с Роми характеризовались как раз полным отсутствием контроля. Ему удалось кое-как освободиться от мягкой сладости ее рта, на что она ответила коротким стоном протеста. - Ч-что ты делаешь? - спросила она, подавляя в себе страх при мысли, что он теперь так сильно презирает ее, что не сможет заставить себя заняться с ней любовью. Доминик поднялся на ноги, обнимая ее рукой за обнаженную спину, так что Роми пришлось встать вместе с ним. - Мы отправляемся наверх, Роми. Ко мне в спальню. Где я смогу не торопясь снимать каждый предмет одежды с этого восхитительного тела. Потом я намерен уложить тебя на простыни из тончайшего белого льна и любить тебя снова и снова, пока не наполню тебя собой до краев так, что ты станешь умолять меня остановиться. Роми содрогнулась. - Да, - выдохнул он. - Я вижу, как трепещет в предвкушении твое тело - точно так же, как мое сейчас трепещет от чистого, сладкого желания. Смотри, дорогая. - В доказательство он протянул к ней обе руки, и Роми увидела, что они действительно трясутся, как у одержимого. Но он не понимал, что она-то дрожит от страха, который целиком заглушил ее желание. Она страшно боялась увидеть его кровать, которая определенно была местом действия бесчисленных сцен совращения. А еще Роми боялась неизбежных сравнений. Она никак не наберет много очков, участвуя в конкурсе наряду с опытными красотками, кувыркавшимися с ним здесь в постели. Должно быть, он почувствовал, как она напряглась, потому что приподнял ей подбородок и заглянул в глаза, и суровое выражение его лица уступило место чему-то, похожему на разочарование, когда он прочитал в ее глазах внезапное отчуждение. - Что все-таки с тобой происходит? - спросил он голосом, в котором слышалось какое-то странное, холодное раздражение. - Тебя больше не возбуждает обычный секс, Роми? Неужели ты так пресыщена, что получаешь удовольствие только самым необычным и странным способом? В лифте? В саду? А теперь ты хочешь заниматься любовью на диване, словно мы - двое тинэйджеров, которым некуда больше податься! - Не надо! - умоляюще сказала она. - Пожалуйста, не надо. - Но почему не надо? - спросил он с деланным удивлением. - Мне интересно услышать, что ты скажешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19