! – невольно воскликнула Бренна.
– Не стоит волноваться. Йоранд вернет Кодекс монастыря Скеллиг-Майкл. Я догадываюсь, почему вам так хотелось бы возвратить эту рукопись в свой монастырь. Ведь это такая ценность!
Слова женщины убедили Бренну, что Йоранд рассказал не все. Возможно, в чем-то она еще могла доверять ему.
– Вы говорили, что мы вместе должны отыскать истину, – сказала Бренна, делая еще один глоток вина. – Что вы имели в виду?
Рика посмотрела куда-то вниз, словно подыскивала правильные слова. Наконец, вздохнув, она сверкнула своими удивительными изумрудными глазами.
– Главное, я хочу рассказать о том, как страдает Йоранд.
«Эти страдания он создал себе сам», – подумала Бренна. Она, конечно, была несправедлива к нему и прекрасно понимала это. Однако ей было так трудно преодолеть собственное отчаяние.
– Почему вы так думаете? – спросила Бренна.
– Бьерн знал его большую часть его жизни, – сказала Рика, взяв бутылку и вновь наполняя свой рожок. – Он никогда не видел Йоранда таким. По его словам, Йоранд все время мыслями где-то далеко. Даже когда говорит с ним, Бьерном. А еще Йоранд стал много пить и практически ничего не ест.
Бренна внимательно рассматривала свой рожок. Сейчас ей так хотелось самой напиться до беспамятства; Эта мысль одолевала ее уже несколько бессонных ночей.
– У него все хорошо, – сказала Бренна. – В конце концов, с ним Сольвейг.
– Да, но он не любит Сольвейг.
Бренна сжала рожок так, что суставы ее пальцев побелели.
– И все же он продолжает жить с ней, – с горечью ответила девушка. – Может быть, вы что-то и чувствуете, но его действия намного красноречивее.
– Ничуть. Сейчас у Йоранда ненадежное положение. Вы просто не понимаете его ситуацию. Сольвейг – это же дочь Торкилла, и Йоранд когда-то поклялся ей в верности. Без весомой причины он не может отвергнуть дочь правителя.
– Рискну предположить, что я не являюсь этой самой причиной.
– У нас клятва верности дается, может быть, один раз в жизни, и сдержать ее является делом чести. Так что весомой причиной не могут быть даже личные обстоятельства. А Йоранд клялся в верности дважды, – пояснила Рика. – Сольвейг и вам. Теперь он не знает, как сдержать эти клятвы.
– А я думала, что среди норвежцев иметь несколько жен – это в порядке вещей, – сказала Бренна.
– Да, – со вздохом ответила Рика. – Хотя эта языческая традиция отходит в прошлое. Когда Йоранд женился на Сольвейг, это было браком по любви. По крайней мере так тогда говорил сам Йоранд. Но теперь все иначе, и Йоранд не знает, как поступить.
– За это время Сольвейг изменилась? – спросила Бренна.
– Нет, изменился Йоранд, – сказала Рика. – Так полагает Бьерн.
Бренна улыбнулась грустной улыбкой.
– А мой брак с Йорандом был союзом не по любви, – сказала она.
– Возможно, вначале это было так, – высказала предположение Рика. – Но иногда для любви нужен второй взгляд, и тогда она расцветет таким пышным цветом, о котором вы и не помышляли. Если бы вы сейчас увидели его вместе с Сольвейг, то уже не сомневались бы, кому принадлежит его сердце.
Бренна уронила рожок и закрыла лицо руками:
– Я не могу видеть их вместе, это выше моих сил. Именно поэтому я здесь.
– Именно так я и подумала вначале, – сказала Рика.
Тут Бренна почувствовала, как Рика нежно гладит ее по голове, как гладят, наверное, ребенка, чтобы успокоить его.
– Что я должна делать? – спросила Бренна.
– Для начала умыться, – ответила Рика, искоса поглядывая на грязный нос Бренны. – Затем надеть свой лучший наряд и пойти со мной в зал к Торкиллу. Сегодня вечером будет пир, и вы должны быть там.
– Зачем? – спросила Бренна, вытирая нос рукавом.
– Возвратился Колгрим, – ответила Рика, протягивая девушке руку.
Глава 29
– Ущипните меня, если я сплю, – простонала Бренна, погружаясь в теплую мыльную воду. В течение многих недель она ухитрялась обходиться короткими купаниями в холодных потоках, а свою одежду стирала в тазу, где и умывалась по утрам. Огромная круглая бадья, наполненная теплой ароматной водой, была для нее верхом восхищения. Это даже стоило того, чтобы снова посетить дом Сольвейг, к которому Бренна испытывала неприязнь. Она поднялась и вдохнула свежий аромат мыльной пены:
– О святая Бригитта, как я соскучилась по ванне.
– Когда я говорила вам, что Сольвейг уехала к Торкиллу, я знала, что вы согласитесь благодаря этому вернуться в ее дом. Никакая женщина не устоит против перспективы принять такую ванну, – произнесла с улыбкой Рика, доставая сверток, который оказался великолепной синей туникой. – Вам это подойдет. У нас похожие фигуры, если не считать небольшого различия в росте.
– Она очень мила, – произнесла Бренна, пропуская мягкую шерстяную ткань между пальцев. – Благодарю вас, Рика.
С тех пор как Бренна уехала из Донегола, ее одежда поизносилась от путешествий и работ в саду. Рика заметила это и любезно предложила ей свой киртл и тунику, в которых девушке и надлежало появиться у Торкилла. Друг Йоранда – а Бренна не сомневалась, что забота об одежде для нее была делом его рук, – оказался не только добрым, но и весьма проницательным человеком. Ее новая подруга Рика понимала, как чувствует себя Бренна в Дублине. В самом начале Бренна была уверена, что Йоранд купит на рынке то, что она захочет, но она не могла заставить себя заговорить с ним и тем более просить о чем-либо.
Теперь он не был ее, чтобы она могла просить.
– Вы в этом будете неотразимы, – пообещала Рика, протягивая Бренне кусок плотного материала. Бренна поняла, что этим она будет вытираться. – Я люблю синий цвет, но он никогда не шел мне. А вам с вашими серебристо-серыми глазами он пойдет.
Бренна стояла в бадье, наслаждаясь несметным количеством ручейков, струйками сбегающих по ее телу. Она смывала мыло, ладонями направляя воду туда, где еще лежали снежные шапки пены. На мгновение ей показалось, что ее груди немного увеличены. Бренна еще раз прикоснулась пальчиками к грудям и заметила, что темные ореолы вокруг упругих сосков, кажется, стали еще темнее. В полумраке дома трудно было сказать, так это или не так. Она вдруг вспомнила о тех приступах тошноты, которые вот уже несколько недель мучили ее. Невероятная мысль зародилась в ней, но Бренна тут же отогнала ее.
«Нет», – подумала она. Такого она не вынесет. Чувствительность сосков она приписала горячей воде. А что касается тошноты, то, напомнила она себе, они так долго плавали. К тому же Бренна знала, что плохо переносит качку. А узнать, что у твоего мужа есть еще одна жена… В общем, этого было вполне достаточно, чтобы захотеть избавиться от содержимого желудка.
Розовая от горячей воды, Бренна энергично растиралась полотенцем. Затем она натянула на себя тунику и надела на голову гребешок. Рика достала серебряные броши, которые застегивались на плечах и держали киртл. Броши были сделаны в виде пары быков, впряженных в повозку. Животные были выполнены так искусно, что трудно было сказать, какая нога какому животному принадлежит.
– Эти завитушки вызывают у меня в памяти изображения переплетающихся змей, встречающиеся по краям страниц рукописей, – сказала Бренна, проводя пальцем по завиткам. – Интересно сплетено!
Рика улыбнулась и, соглашаясь, кивнула.
– Это напоминает ситуацию, в которой сейчас оказался Йоранд. Хитрый узел, ничего не скажешь! – сказала она.
– Если бы он не женился на дочери каждого правителя на своем пути, то не оказался бы в таком клубке, – отрезала Бренна, внутренне чувствуя, что не должна обвинять его. Конечно, Йоранд не хотел, чтобы все повернулось таким образом, но он и не пытался выбраться из этого лабиринта. – Мне кажется, что у Йоранда нет никакой проблемы, – продолжила она. Разве он не говорил вам, что я уже освободила его от клятвы, которую он дал мне?
– Не говорил, – ответила Рика. – Но даже если бы вы и освободили его от этой клятвы, то сомневаюсь, что он принял бы это. Честь заставляет его быть вместе с вами, несмотря ни на что. Вы же сами видите, что он не принял вашего отказа от брачных обязательств.
– Но и с Сольвейг он связан клятвой верности, – возразила Бренна.
– Разводы бывают и у нас, особенно по взаимному согласию. Хуже то, что Йоранд присягал на служение Торкиллу. Мужчины часто отдают свое имущество в залог верности феодалу. Часто их жизнь зависит от верности своей клятве, – ответила Рика. Она нахмурилась, размышляя о несправедливости такого высокого понятия, как честь.
– Возможно, неожиданное воспоминание о Сольвейг смутило и самого Йоранда, – неуверенно пожала плечами Рика. – Иногда мужчины не до конца понимают собственные чувства. Но Йоранд определенно тянется именно к вам, я вижу это. И подозреваю, что вам он еще небезразличен.
Бренна закусила губу.
– Совсем небезразличен, – призналась она, переходя на гэльский язык. Рика не поняла, но кивнула, словно догадалась.
– Я так и думала, – с задумчивым видом произнесла она. – Вам надо решить, хотите ли вы быть с ним или нет? Просто вспомните свою жизнь с ним.
Бренна вспомнила те несколько месяцев, что провела с нормандцем. Воспоминания были живыми и яркими, чего никак нельзя было сказать про те несколько дней, которые она провела без Йоранда. Они прошли словно во сне.
– Давайте уложим волосы, – предложила Рика, собирая роговой гребенкой ее длинные локоны. Почувствовав уверенные движения рук, Бренна сдалась и уже тихо сидела, дожидаясь, когда Рика спрячет ее непослушные завитки в длинные косы. Когда косы были готовы, Рикп уложила их на голове Бренны и затянула шнурком на ее волосах платок.
– У нас замужние женщины прикрывают свою голову, – объяснила Рика. – Это является знаком того, что они блюдут свою честь в браке.
Бренна стала возражать, но Рика повела ее к полированному серебряному зеркалу Сольвейг. Из зеркала на нее смотрела незнакомка. Знакомым показался лишь взгляд серых глаз. Ей всегда говорили, что ее глаза совсем как у отца. На фоне этого норвежского узла, в который были сложены ее косы, серые ирландские глаза казались совсем чужыми.
– Я не хочу так, – сказала Бренна, развязывая тонкий шнурок и расплетая косы, стянутые вместе. – Благодарю вас, но это не для меня.
Бренна не могла нести на голове символ верности своему мужу, если она чувствовала, что он больше не принадлежит ей. Она провела рукой по длинному шнурку, вытащила его и наклонилась вперед, встряхивая волосами. Даже влажные, они скручивались в своенравные локоны, падая на ее плечи и спину.
Рика посмотрела на нее с одобрением:
– Правильно, вы должны всегда оставаться собой. Это поступок мудрой женщины, друг мой.
На небе светила полная луна, то и дело исчезающая в облаках. Бренна и Рика держали путь к дому Торкилла по дорожке, скупо освещенной немногочисленными факелами, привязанными к шестам. Дом вождя был намного больше, чем любой другой дом в Дублине. Там предводитель не только жил, но и встречался со своими вассалами – совсем как Брайан у-Ниалл в своем селении. Деревянный дом Торкилла был очень массивным. Над его крышей возвышались два дракона, смотрящие в противоположные стороны. Искусно вырезанные чудища искоса посматривали вниз на Бренну, стоявшую почти у самой стены здания.
Сердце ее затрепетало, когда, сопровождаемая Рикой, она вошла в широкий проем двери. После уличной темноты яркий свет факелов на мгновение ослепил ее.
Пир был в самом разгаре. Аромат жареного мяса и хлеба смешивался с запахом пива и немытой толпы – не все гости пришли сюда столь же чистыми, как Бренна. Мужчины и женщины сидели и стояли, ели и смеялись, пили медовуху. Бренну поразило, насколько же все были высокими. Даже сидя, нормандец был выше ее, стоявшей рядом. Она невольно почувствовала себя подобно мыши, пробирающейся через коровник, полный котов, голодных котов.
В волнении она следовала через толпу за Рикой. Отчасти ей хотелось увидеть Йоранда снова, с другой стороны, она боялась, что где-то здесь кошмар ее прошлого, которого звали, как она теперь узнала, Колгрим.
Бренна успокаивала себя тем, что Колгрим вряд ли вспомнит ее с того злополучного дня. Ведь тогда она убежала, как только Синид приказала ей. Кроме того, Колгрим, наверное, обесчестил так много ирландок, что даже не вспомнил бы и Синид, будь она сейчас здесь.
Тут Бренна увидела Колгрима и невольно напряглась. Он сидел по правую руку от Торкилла и, наклонившись к предводителю, о чем-то с ним говорил. Затем он выпил содержимое длинного рожка, который держал в руках. По его рыжей бороде потекли золотистые струйки эля. Отложив пустой рожок, Колгрим отер сальные губы тыльной стороной руки. На мгновение его взгляд встретился со взглядом Бренны, и она почувствовала, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Наконец он посмотрел в сторону, и Бренна медленно выдохнула.
Сольвейг сидела слева от отца. На ней были белоснежные киртл и туника. Золотистые волосы дочери вождя были заплетены в несколько кос и уложены причудливым узлом на голове. Она настолько светилась чистотой, что ее образ мог бы украсить фолиант Евангелия.
Кожа Сольвейг была бледна, как пергамент. Светлые брови сливались с лицом, делая ее еще более похожей на образ с иконы, если бы не ярко накрашенные губы. Бренна вдруг с острой болью поняла, что эта женщина не обделена красотой.
Но когда Бренна увидела Йоранда, остальные в зале – и злодей Колгрим, и эта стерва Сольвейг – куда-то растворились. Ее муж сидел неподвижно, как каменное изваяние, хмуро глядя перед собой. Даже сейчас его лицо напоминало образы с гравюр, наполненные чистотой линий и внутренним равновесием. Хотя Бренне было невыносимо больно смотреть на него, но она смотрела и смотрела, не в силах оторваться от него, как не может оторваться от ручья человек, которого выбросило на берег после кораблекрушения.
Когда Йоранд заметил Бренну, он встал и поприветствовал ее. Улыбка осветила его лицо. Сколько сил потребовалось Бренне, чтобы не кинуться к нему с распростертыми объятиями.
Следуя совету Рики, Бренна возвратилась мыслями в те дни, когда они были вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34