Позже он отправился в тюрьму, располагавшуюся в северной части Нью-Йорка, чтобы взять у Ллойда интервью для статьи, которую он писал в «Ньюсвью». Предполагалось, что она должна обелить Вардона. Но так уж вышло, что беседа посеяла в душе журналиста сомнения относительно невиновности Вардона и вины Ллойда — и привела к первой встрече с Лаурой. Он пришел к выводу, что Ллойд представлял собой редкое в наши дни явление. Он был человеком, для которого на первом месте стоят идеалы, а не соображения выгоды. Он понимал, что выступает против мощных политических сил в лице сенатора Вардона и его друзей. Ллойд знал, что ему, возможно, удастся избежать тюрьмы, если он согласится взять назад свои обвинения против Вардона. Несколько лет назад он отбывал срок по обвинению в деловом мошенничестве. Он доказывал, что в той истории на нем не было никакой вины, что его подставил кто-то из компании, в которой он в то время работал. Он знал, что, если Вардон выдвинет против него обвинение, эта история обязательно всплывет. В суде стало известно, что они с Лаурой жили вместе еще до брака. Адвокат Вардона обвинил его в аморальности. Ллойд выслушал все это не моргнув глазом. Для него сенатор Вардон был вором и жуликом, предавшим доверие избирателей его штата. В представлении Питера Ллойд был упрямым, идеалистически честным человеком.— Он в самом деле так предан своей семье? — спросил Девери.— Господи, да еще как! — взорвался Питер.— Спокойней, Питер. Давай все же предположим, что в тюрьме он встретился с одним из похитителей. И может, тому удалось его уломать. — Девери вскинул руку. — Дай мне договорить, приятель. По твоим словам, его надули и подставили и Бог знает что еще с ним сделали. Ты знаешь, что человек может впасть в уныние. И, если он в самом деле так озабочен судьбой своих близких, его могут уговорить оказать помощь.— Как?— Через тебя, — сказал Девери. — Похитители назвали тебя. Сказали, что тебе доверяет Ллойд. А тем временем его жену и сына захватили какие-то дикари, которые вполне могут убить их в отместку за Вардона и Селлерса. И вполне возможно, он даст тебе наводку на кого-то вне стен тюрьмы. И его друзья на воле смогут найти его жену и сына. У него нет никаких способов помочь их освобождению, кроме как через тебя.— Но я не смогу отправиться к нему в тюрьму, потому что обязан сидеть здесь и ждать звонка, — ответил Питер.— Александр Грэхем Белл очень кстати изобрел телефон, — сказал Девери. Он повернулся к Бачу: — Не сомневаюсь, что это не составит проблемы — дать Ллойду возможность поговорить с Питером.— Можно сделать, — сказал Бач.— Стоит попробовать, не так ли?Они ждали в кабинете Девери, пока Бач созванивался с тюремным начальством. Тем не менее потребовалось не менее получаса, чтобы доставить Ллойда к телефону. Пропитой голос не давал о себе знать. Оставалось тридцать восемь часов.Питер понимал, что он должен говорить с Джереми на равных и совершенно откровенно. Он должен объяснить ему: очень мало шансов на то, что требования похитителей будут приняты. Он должен втолковать ему, что это представляет собой серьезнейшую опасность для Лауры и Бобби. Он пытался представить себе — каково это быть запертым за железными решетками и бетонными стенами, когда ты не в силах и пальцем шевельнуть, чтобы помочь тем, кого любишь больше всего на свете.Наконец из тюрьмы позвонили. У Джереми Ллойда был высокий голос, и казалось, он близок к истерике.— Здравствуйте, мистер Стайлс? Есть какие-то новости о Лауре и Бобби?— Боюсь, что нет.— О Господи!— Но нет и плохих новостей. Ничто не говорит, что им причинили какой-то вред, когда уводили из дома. Вы же знаете, я там был.— Мне рассказали.— И вот что я должен вам сообщить, Джереми. С нами говорили от имени похитителей Вардона. Они назвали меня в качестве посредника.— Вы уже вышли на них?— Пока еще нет. В данный момент мы в пиковом положении. Но вот в чем дело — они сказали ФБР, что я выбран потому, что вы, Джереми, мне доверяете.— Я доверяю вам? Конечно, доверяю. И Лаура тоже вам верит. Но я не имею отношения ко всему этому. Никто не обращался ко мне с просьбой кого-то рекомендовать. Я никому не называл вашего имени. Понятия не имею, кто за всем этим стоит. Клянусь вам.— Я вам верю, Джереми, — успокоил его Питер.— Кто-то использовал мое имя, — сказал Ллойд, — ибо известно, что я ненавижу сенатора Вардона. Но клянусь Богом, никто не говорил со мной об этой истории. Я ровно ничего не слышал о ней, пока этим утром меня не вытащили из камеры для разговора с агентом ФБР.Питер набрал в грудь воздуха.— Во время вашего процесса, Джереми, было много агрессивных групп, которые весьма шумно выражали вам поддержку.— Они принесли мне куда больше вреда, чем пользы, — сказал Ллойд.— Именно так. Но вполне возможно, что за всем этим стоит кто-то из них. Вас включили в список заключенных, освобождения которых они добиваются, потому, что вы дали им повод, Джереми. Можете ли вы рассказать мне хоть о ком-то из них… с кем я могу сейчас связаться? Я беспокоюсь о Лауре и Бобби. Это может им помочь.В голосе Ллойда звучало отчаяние.— Да их были десятки, мистер Стайлс. Никого из них я не знаю лично. Я занимался Вардоном в частном порядке. До того как все взорвалось, об этом знала только Лаура. Я действовал в одиночку. Многие из этой публики писали мне во время процесса. Но я не знаю никого из них. Они не имели отношения к моему миру.— Что стало с письмами?— Думаю, они остались у моего адвоката Уоллеса Крамера. Если он сохранил их.— Будем надеяться, что он так и сделал.— Прошу вас, мистер Стайлс, ради Бога, сможете ли вы сообщить мне, когда хоть что-то узнаете о Лауре и Бобби?— Обещаю, — сказал Питер. — Значит, вы не можете назвать никого из этих активистов?— Я был один! — вырвался у Джереми крик боли. — В то время они все казались мне психами. Я… у меня были свои проблемы. И я вообще не обращал на них внимания. Никогда не имел отношения ни к одной из революционных группировок. Я был просто тупым идиотом, который считал, что поступает хорошо и честно.— Не торопитесь, Джереми. Постараюсь сделать для вас все, что смогу, — сказал Питер.Бач, который слушал разговор по отводной трубке, положил ее одновременно с Питером.— Должен признать, что говорит он довольно убедительно, — задумчиво произнес он. — У нашего сотрудника, который общался с ним, создалось такое же впечатление.— Он порядочный и скромный человек, который пострадал из-за того, что, как ему казалось, он честно исполнял свои обязанности. — Питер посмотрел на часы. Было около девяти. — Итак, Бач, что же мы будем делать, учитывая, что от них не поступило никаких известий? Они должны знать, что мы никоим образом не пытались водить их за нос. Они должны знать, что этот проклятый телефон был сломан.— Не остается ничего иного, как только ждать, — сказал Бач.— Не только, — возразил Питер. — Я могу поговорить с Уоллесом Крамером, адвокатом. Я могу вернуться в порт и заняться поисками Тима Салливана. Тим — та ниточка, которая может вывести нас на Лауру и Бобби. Единственное, чего я не в силах выдержать, — это бессмысленного ожидания.— Вот что ты должен сделать, — сказал Девери. — Отправиться домой и передохнуть. — Ты хоть смотрел на себя в зеркало сегодня? Ты детей на улице до смерти перепугаешь.Питер подошел к небольшому зеркалу в дальнем конце офиса. Он испытал шок, увидев физиономию, которая отразилась в нем. Под привычным загаром проступила болезненная бледность. Лицо было покрыто темной щетиной. Воротничок рубашки с левой стороны был в пятнах крови, которая стекала из раны на голове. Внезапно он ощутил, что измотан до крайней степени.Решение за него принял Бач:— Девери прав. Вам лучше отправиться домой, принять душ и, если удастся, отдохнуть. Я оставлю тут человека на телефоне. Не уходите из дома, пока не свяжетесь с нами. — Он нацарапал номер на клочке бумаги. — Меня найдут, где бы я ни был.— А что насчет Уоллеса Крамера?— Если вы считаете, что он может помочь, звоните ему.— Я узнал, что номера его домашнего телефона нет в справочнике. А ловить его в офисе, наверно, слишком рано.— Это-то я могу выяснить, — сказал Бач. Через несколько секунд телефонная компания сообщила ему номер телефона адвоката. — В самом деле, попробуйте немного вздремнуть, Стайлс. Как только начнется очередной тайм, Бог знает, когда вам еще представится возможность отдохнуть.Уоллес Крамер был одним из самых знаменитых адвокатов в стране. У него была общенациональная известность и репутация человека, о процессах которого пишут на первых полосах. Многим, например таким, как Джереми Ллойд, он оказывал услуги бесплатно, выступая в роли сокрушителя устоявшихся предрассудков. Он проиграл дело Ллойда — это было одним из его редких поражений, — и оно продолжало быть для него болезненной занозой. Крамер был глубоко убежден, что Ллойд стал жертвой заговора высокопоставленных лиц с целью отмыть сенатора Вардона. С точки зрения обвинения, представленные им документы были поддельными.Джереми Ллойд, знакомый с системой ведения документации в офисе Вардона, утверждал, что провел в кабинете сенатора несколько часов и сфотографировал ряд документов, которые неопровержимо свидетельствуют о нецелевом использовании избирательного фонда, о получении сенатором щедрых подношений, среди которых были вилла во Флориде, частный самолет и дюжина других ценных подарков. Сэмюэл Селлерс счел эти документы подлинными и обрушился на Вардона, но министерство юстиции и сенатский комитет по этике замялись, не решаясь предпринимать какие-то действия. Когда сенатор Вардон, наконец, нанес ответный удар, на руках у него внезапно оказались документы, которые опровергали все выдвинутые против него обвинения. Он добровольно предоставил ФБР доступ ко всем своим досье и архивам. Если документы, которые, по словам Ллойда, он фотографировал, существовали, то от них не осталось и следа. С чего это человек будет хранить изобличающие его документы в кабинете, где их каждый может найти? Был представлен полный, дотошный отчет о том, как Вардон расходовал средства на избирательную кампанию. Судя по документам, дом во Флориде ему не принадлежал. Он снимал его и представил данные об аккуратно вносимой арендной плате. Частным самолетом владел его сосед по флоридской резиденции, который позволял сенатору в случае необходимости пользоваться им. Сосед не имел с сенатором ни политических связей, ни деловых, а значит, нет оснований предположить, что сенатор оказывает ему услуги, как председатель важного подкомитета. Одна из сотрудниц сенаторского офиса засвидетельствовала, что Вардон был потрясен, узнав о прошлом Ллойда, и сказал, что «моральные установки этого человека „под вопросом“. Создавалось впечатление, что Ллойд пытался сфабриковать компромат на сенатора, пока тот не уличил его.Вот на эту версию жюри и купилось, несмотря на все старания Крамера. Адвокат не сомневался, что, проиграв эту схватку, он позволил невиновному человеку стать жертвой жульнических махинаций и сесть в тюрьму за преступление, которого он не совершал. Когда Питер Стайлс утром позвонил Крамеру, тот как раз слушал по радио бесконечные комментарии, размышляя, не его ли поражение вынудило порядочного человека стать закоренелым преступником.Звонок Питера вызвал у него прилив активности. Утром он должен был участвовать в процессе, но смог добиться отсрочки. Он заехал в свой офис на Уолл-стрит и вернулся оттуда со всеми документами по делу Ллойда. Около одиннадцати он позвонил в дверь квартиры Питера на Ирвинг-Плейс.— Спасибо, что сочли возможным приехать ко мне, — сказал Питер, впуская гостя. Он успел побриться, принял горячий душ и переоделся. Из кухоньки доносились ароматы свежего кофе.— Я не могу отойти от телефона. — Он объяснил Крамеру, в чем дело. Он не испытывал желания заочно объяснять, что выбран похитителями на роль посредника. Сервируя стол для кофе, он подробно рассказал адвокату о последнем разговоре с Джереми.Высокий и угловатый, Крамер фигурой напоминал Линкольна; у него было костистое лицо, на лоб падала прядь темных волос, которую он все время отбрасывал.— Значит, вы верите Джереми? — спросил он.— Да.— Я никогда не оставлял работу над его делом, — сказал Крамер. — Еще до процесса я нанял частного детектива. Мы с ним до последнего дня не ослабляли усилий. Я знаю, что лжесвидетельств во время процесса было предостаточно. Но рано или поздно кто-то оступится, и тогда мы прижмем их.— Дело в том, что сейчас его кто-то использует, чтобы пустить ФБР по ложному следу.— Кто-то, кому известно, что вам он доверяет, — уточнил Крамер.— Это далеко не секрет, — сказал Питер. — Я сделал материал в «Ньюсвью», в котором совершенно четко изложил свое мнение: я считаю, что в ходе процесса была допущена судебная ошибка. — Он усмехнулся. — И в какой-то мере взял на себя ответственность за его семью. Я был с Лаурой и Бобби, когда к ним ввалилась эта банда. — Он дотронулся до виска. — Где меня и стукнули. Я беспокоюсь главным образом за Лауру и Бобби. Мне пришлось согласиться на участие в освобождении Вардона и Селлерса, хотя у меня создается впечатление, что никто не хочет этим заниматься. Они так и не вышли на связь, когда должны были это сделать. С обусловленного времени прошло уже четыре часа. И с каждым часом положение Лауры все ухудшается. Люди, которые захватили ее и Бобби, требуют вернуть Вардона и Селлерса. И да поможет нам Бог, если у них лопнет терпение.— В телефонном разговоре вы предположили…— Во время процесса Джереми были группы и отдельные личности, которые шумно заявляли о себе, — опередил его Питер.— Джереми рассказал мне, что он получал письма и телефонные звонки. Что эти письма могут быть у вас; возможно, есть и данные о звонивших. Кто-то из этой публики может иметь отношение к делу, которым мы занимаемся. Кто-то может что-то знать, о чем-то догадываться. И, учитывая, что наши контакты с похитителями так неожиданно оборвались, я не исключаю, что кто-то из авторов писем или звонков изъявит желание помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23