https://wodolei.ru/catalog/vanny/180cm/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Значит, определил Латыпов, взрыв плотины намечен как минимум число на одиннадцатое. Десятое - день перевозки, но и затягивать не будут. Таймеры и взрыватели уже готовы. Они лежали отдельно, в сумке, ее Мансур держал на своей съемной квартире. Но последние два дня он там почти не появлялся. Ночевал вместе со своими помощниками прямо на складе, в Печатниках. Тут было не слишком удобно, но зато надежнее. Итак, рассуждал он, лежа на раскладушке и притворяясь спящим, транспортировка - 10-го. Так решил Бордовских. До этого числа у него еще есть время, чтобы организовать свой взрыв, прямо здесь. Это устроит Шамиля. И Латыпов уже знал, что сделает именно так. Для него, Латыпова, это единственный шанс спастись, выйти из игры, когда, собственно, игра уже будет сделана. Потому что он "двойной агент".
Мансур взглянул на спящих неподалеку помощников, затем посмотрел на часы. Время - двадцать три минуты второго. Ночь. О тихо закурил сигарету, прикрывая огонек рукой. Помощники все равно не проснутся. Слишком крепко спят. А чуть попозже будут спать еще крепче. Он позаботится. Потом, через некоторое время, может быть, через неделю, его и их фотороботы появятся в прессе - позаботится Бордовских и Логинов. Кто такие? А снимали тут помещение под склад. Затем пройдет информация, что главным у них был Мансур Латыпов, из Кабардино-Балкарии. Из Нальчика. Человек, воевавший в Чечне. Потянется чеченский след. Обнаружат, что он погиб в автокатастрофе еще в июле этого года.... Как же так? Все окончательно запутается, Бордовских умен, он все рассчитал правильно. Нет Латыпова - нет и агента ФСБ. А след все равно тянется. Но пока есть Хаджиев, и ему надо думать о себе.
Он приподнял голову с подушки, затушил сигарету о пол. Очень удачно выбрано место под склад. Находится как раз в середине здания, под третьим подъездом. Этажей много, рухнут все. На который час установить взрыватели? Латыпов задумался. В пять часов у него всегда начинала болеть нога, раненая еще в первой чеченском компании. Какой-то из своих же постарался, стрелял сзади. Из наемников-арабов. Что-то они с ним тогда не поделили. Но Мансур оказался ловчее, разрядил в него весь рожок автомата. Теперь нога болела почти каждую ночь, начиная с пяти утра. Это был так называемый болевой нерв, он просыпался на рассвете. Мансур ненавидел эти предутренние часы. Он решил, что лучше всего установить таймер именно на это время. Допустим, на 5-05. В доме будут спать все, даже собачники...
Но сначала надо управиться с помощниками, чтобы не помешали. Мансур легко встал, как кошка, вытащил из под подушки приготовленный накануне нож, потрогал холодное острое лезвие. Крадучись подошел к первому помощнику, русскому. Резким умелым движением перерезал ему шейную артерию, благо что тот спал на спине. Дурак! Под ним забулькало, потекла темная кровь". Мансур быстро повернулся, не слыша предсмертных хрипов, в два прыжка одолел расстояние до второго помощника - тот закричал, истошно, по бабьи - и вонзил все длинное лезвие в его правый глаз. Очевидно, остри сразу вошло в мозг, поскольку чеченец тотчас умолк, продолжая конвульсивно кривить рот. Затем откинулся на спину.
Латыпов не стал вытаскивать нож, так и оставил. На тела он больше не обращал внимания. В пять часов пять минут они будут превращены в пыль, рассеяны в молекулы. От них ничего не останется. А если что-то и сохранится, то примут за фрагменты кого-нибудь из жильцов. Всё, пора устанавливать таймеры.
Он проделывал всю операцию спокойно, хладнокровно, не отвлекаясь. Установил взрыватели. Подвел к ним проводки с часовым механизмом. Стрелки поставил на 5-05. Взглянул на часы. До взрыва еще уйма времени. Почти три часа. Можно уходить. И тут он очень довольный собой засмеялся.
- Ай, да Мансур - тихо сказал он. - Всех провел...
Но провел он, как оказалось, не всех.
Когда Латыпов вышел со склада и уже торопливо шел по улице, кто-то сзади вдруг обхватил его болевым приемом за шею и продышал в самое ухо:
- Куда торопишься? Шагай в машину.
И Днищев воткнул ему в локтевой изгиб шприц.
5
Латыпова в заторможенном состоянии привезли на тридцатый километр Минского шоссе. Тут находился небольшой дом, ничем не приметный и в которое редко бывали хозяева. Ставни наглухо закрыты. Сейчас Латыпов сидел в специальном кресле, руки были привязаны к подлокотникам. Перед ним стояли Кротов и Днищев.
- Кто вы? - еле ворочая языком спросил Мансур.
- Какая тебе разница? - ответил Днищев. Он выбрал ампулу с препаратом, который должен был привести Латыпова в чувство. Набрал шприц, сделал укол.
- Как себя чувствуете? - спросил Кротов.
- Ничего, - отозвался узник, понимая, что на сей раз влип серьезно. Эти люди - не от Бордовских. Кто же тогда? И что они уже знают?
- Сейчас будете отвечать на наши вопросы, - произнес Днищев.
- Буду, - кивнул .Латыпов, лихорадочно соображая - как замести, запутать след? Как обмануть и их?
Днищев усмехнулся, переглянулся с Кротовым. Они оба поняли, что этот человек, сидящий сейчас в кресле - без специальных препаратов ничего не скажет. Будет врать, изворачиваться.
- С кем вы работали в Нальчике? - спросил Кротов.
- Я ни с кем не работал. На меня работали, люди, - криво улыбаясь сказал Латыпов, - Я очень богатый человек, предприниматель. Здесь занимаюсь оптовыми закупками сахара.
Кротов кивнул Днищеву, тот выбрал еще одну ампулу. Наркотическое вещество должно было расслабить волю Латыпова, произвести в мозгу определенную химическую реакцию.
- Ваше имя?
- Гуджиев.
- С кем работали б Нальчике?
- Не знаю. Он не называл фамилию.
- Как поддерживаете связь с Шамилем?
- Через одного депутата Госдумы.
- Его фамилия?
- Гороховый.
- Ваша фамилия?
- Гуджиев.
Днищев выбрал другую ампулу, которая действовала еще более эффективно, но при этом имела побочный эффект на сердечно-сосудистую систему. Кротов продолжал допрашивать.
- Цель операции "Ноев ковчег"?
- Плотина. В Печатниках.
- Когда должен произойти взрыв?
- Не знаю.
- Ваша фамилия?
- Латыпов. Мансур Латыпов.
- Кто был на связи в Нальчике?
- Шепелев
- Руководитель операции?
- Бордовских.
- Когда должен произойти взрыв?
- Не раньше одиннадцатого.
- Сколько человек непосредственно задействовано в операции?
- Еще двое.
... Вопросы чередовались, повторялись. Допрос длился уже полтора часа. Кротов анализировал ответы. Сергею Днищеву приходилось несколько раз менять ампулы, то возвращая Латыпова в чувство, то вновь вводя его в полубессознательное состояние. Но что-то не устраивало Кротова.
Они вышли из домика, покурить.
- Он продолжает лгать, что-то скрывает, - произнес Алексей Алексеевич. - Что-то слишком важное.
- Может быть, пока мы тут с ним бьемся, его помощники уже транспортируют гексоген к плотине? - опросил Днищев. - Почему он держится этой цифры - одиннадцатое сентября? Почему не десятое, завтра? А если сегодня?
- Знаешь что? Вколи-ка в него самую большую дозу.
- Сердце не выдержит. А он нам еще нужен.
- Уже нет.
Они вернулись к Латыпову. Он смеялся, глядя на них, бешено вращал глазами, что-то лопотал на своем родном языке.
- Когда произойдет взрыв? Где? - упорно опрашивал Кротов.
Латыпов мотал, головой, что-то мычал, с губ его капала красная пена. Днищев поддерживал его голову. Наконец, они добились своего.
- В пять - ноль пять, - выговорил Латыпов. - Прямо на складе.
И голова его безвольно повисла, словно болталась на тонкой нитке. Кротов взглянул на свои наручные часы.
- Половина пятого, - произнес он, - Если будем гнать - успеем.
- А с этим что делать? - спросил Днищев. Кротов потрогал вздувшуюся вену на шее Латыпова.
- Ничего, - ответил он. - Умер.
Они опаздывали, промчались мимо поста ГАИ, но останавливаться и объясняться не было времени. На карту было поставлено слишком много. Сотни человеческих жизней. Сотни людей, которые сейчас спали и видели последние, предутренние сны. Последние - в своей жизни. "Москвич" резко затормозил на улице Гурьянова.
- Алексей Алексеевич! - бросил Днищев. - Вы оставайтесь здесь, нечего нам вдвоем туда соваться. Если Латыпов нас надул - это одно. Воли нет ... Я все-таки бывший взрывник, разберусь сам.
Кротов хотел возразить, но, встретившись с взглядом Сергея, понял, что спорить бесполезно. Только затягивать время. На часах было без одной минуты пять.
Днищев в несколько прыжков пересек улицу, спустился по лестнице к складскому помещению. Плечом вышиб дверь - замок был довольно хлипкий. Он сразу увидел - свет проникал через полуподвальное окошко - два трупа. Один лежал на раскладушке, другой на полу. Но это его не волновало. Он побежал к мешкам с "сахаром". Успел взглянуть на свои часы - две минуты шестого. Потребовалось еще какое-то время, чтобы обнаружить спрятанный в глубине таймер с взрывателем.
- Сейчас, - прошептал Днищев. - Сейчас, одну минутку...
Но этой последней минуты как раз и не хватило.
Глава седьмая
1
Адский взрыв прогремел так, будто обрушилось само небо. Или разверзлась земля, поглотив дом, который стоял на этом месте. Но дом не провалился в никуда - он стоял несколько мгновений, как страшный, вытянутый в длину короб, из которого рвались языки пламени, - а потом превратился в конусообразную груду обломков, из бетона, этажных перекрытий, лестничных пролетов, и все это было густо замешано на человеческих телах, крови, как специальном дьявольском растворе... Кротов оглох. Он ничего не слышал, хотя эхо взрывной волны еще стояло в воздухе. Гул не смолкал, неслись какие-то крики из соседних зданий, с улицы, но главный взрыв "съел", проглотил все остальные звуки. И всюду стояла пыль, марево, сквозь которое ничего не было видно. Кротов подумал, что он ослеп, глаза запорошило песком. Он еле выбрался из своего искореженного "москвича", отброшенного на десяток метров, лежащего на крыше, вращающего почему-то колесами. Выбрался, разбив переднее стекло ногами. Шатаясь, пошел вперед, к дому. Остановился, ничего не соображая. Так было с ним после контузии, в Афгане, когда он чудом выбрался из горящего танка, после прямого попадания ракеты "земля - земля". Тогда он выжил, обгорев, как головешка. И сейчас он отчего-то тоже подумал, что в его машину кто-то выстрелил из гранатомета. Но перед ним лежал дом, вернее, то, что от него оставалось. Огромная мертвая гора. А над ней - дым, дымящиеся очаги пожаров. И вокруг все черно, так черно и мрачно, как глухой беззвездной ночью... Кротов споткнулся. Нагнувшись, поднял чью-то оторванную, тлеющую руку. Рядом лежала голова с косичками. Чуть дальше выброшенная искореженная ванна. Он посмотрел вверх - ничего не видно, ни солнца, ни луны, ни неба. Сплошной мрак. Лишь пробивается какой-то золотой луч, далеким, меняющий форму, похожий на крест. И этот золотой крест сиял над взорванным домом, словно зовя и собирая к себе из мертвых, изувеченных и распыленных тел души погибших.
... За два километра от этого места и за пять минут до взрыва мужчина средних лет курил на балконе трехкомнатной квартиры. Он всегда поднимался рано - работал машинистом в метро. Он был уже одет, собран, сейчас докурит сигарету - и в машину, старенький "жигуль". Жена и теща спят, вокруг тишина, рассвет еще не наступил, но внизу угадываются верхушки деревьев. Скоро пойдут совсем желтые листья. Мужчина чувствовал себя не совсем выспавшимся. Но это пройдет, едва он сядет за руль. Он уже загасил окурок в консервной банке, привязанной к балконным перилам, как неожиданно раздался оглушительный взрыв и грохот. Небо озарилось ярким красным светом. Все это произошло где-то в районе товарной станции. "Чертовщина какая-то!" подумал он и тут же сработали сигнализации многих машин, стоящих внизу. Ему показалось, что даже в "ракушках" и гаражах гудят автомобили. Словно по команде, все сразу.
- Ничего себе! - произнес мужчина. От этого шума тут же проснулась жена, прибежала на балкон, встала рядом, прижимаясь к плечу. От нее тянуло теплом и уютом.
- Что это? - спросила она.
- Наверное поезда столкнулись.
- Быстрее! - крикнула из комнаты теща. Она надевала плащ, хватала какие-то вещи. - Землетрясение! Сейчас новый толчок будет!
- Погодите! - остановил ее мужчина. - Не похоже на землетрясение. Это взрыв, настоящий. Может быть, у какого-то крутого на стоянке машину рванули. Слышите, как сигнализации надрываются?
- Что же все-таки это? - плаксиво сказала теща. - Ни житья, ни покоя!
- Съезжу - узнаю, - произнес мужчина, - Мне все равно по пути, Потом позвоню...
Внизу, под балконом промчались несколько "скорых" с сиренами и все стихло.
Мужчина сел в "жигули", добрался до места трагедии. Оно еще не было оцеплено милицией. Стояли пожарные машины, "скорые". Бродили люди. Неслись из-под развалин крики о помощи. Но их было не так много. Шум стоял от разговоров. Сюда прибежали те, кто жил в соседних домах. Те дома тоже были покорежены, стояли с выбитыми стеклами.
Одна девушка громко рассказывала какому-то молодому человеку:
- Я приехала вечером, к подруге, во-он в тот дом! А утром - словно бомба упала! Я оглохла, ничего не видно...
- Помоги, хватит тараторить! - оборвал ее молодой человек. Мужчина выбрался из "жигулей", вместе с молодым человеком и каким-то типом, лицо которого было черно, как головешка, взгляд - безумен, а под носом - щеточка усов, стал разбирать завал, цепляясь руками, ногтями за груды камней, выворачивая какую-то застрявшую дверь. За ней слышались голоса. Потом они смолкли. Дверь не поддавалась. Тогда мужчина, лицо которого превратилось в закопченую маску, а волосы повисли красными сосульками в разные стороны, стал биться в нее плечом.
- Сейчас МЧС подъедет! - выкрикнул милиционер. - Отойдите! Мужчина, который напрочь забыл о своей работе в метро, бился в дверь, словно это был выход в иной, более счастливый мир и плакал и слезы смешивались с красной металлической пылью на его лице.
2
Киреевский смотрел по телевизору репортаж с места происшествия. Показывали абсолютно фантастический пейзаж, словно на этом месте по улице Гурьянова произошли одновременно бомбежка и извержение вулкана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18


А-П

П-Я