Рот шевельнулся в полуулыбке.
— «Кто-кто». Я твой ангел-хранитель.
Главное — не впадать в панику. Понятно, что я спятил. Ну и ладно, бывает. В конце концов, может, оно и к лучшему: пока будут лечить, дело затормозится. Потому как со свихнувшегося какой спрос… Я где-то слышал, что при таких вот случаях, когда всякие глюки, видения-привидения и нереальные ситуации, самое правильное — принять правила игры. Будто так и надо. И тогда есть надежда плавно вернуться к нормальному восприятию жизни… И, в конце концов, это даже интересно!
Я сказал, как завуч, обличающий неумело врущего ученика:
— Если ты ангел, где же, голубчик, твои крылья?
— А, крылья, — хмыкнул он. — Вот… — И две растрепанные громады из белых перьев выросли у него за спиной. Мальчишка расправил их, крылья приобрели форму и заняли чуть не всю комнату. Левое зацепило над дверью электронные часы с кукушкой, та перепуганно выскочила и заорала.
— Осторожнее ты! — испугался я (хотя зачем они мне, эти часы?).
Он усмехнулся опять, дернул спиной, крылья отвалились и шумно упали на пол, съежились. Мальчишка сгреб их в охапку, кинул к потолку. Перья растворились в воздухе. Лишь перо, которое я увидел вначале, по-прежнему белело на зеленом паласе.
Мальчишка шмыгнул ноздрей и насупленно сказал:
— Ну, есть еще вопросы… про меня? Говори. Вопросов была целая куча. И я задал самый идиотский:
— Ас какой стати ты со мной на «ты»? Пускай ангел, но вроде еще пацан, а я как-никак взрослый.
Синие смотровые щели чуть расширились и посветлели, в них будто бы мелькнуло: «Вижу я, какой ты взрослый…» Но отозвался он без насмешки, даже виновато:
— Иначе никак нельзя. Всем, кого надо защищать и охранять, говорят «ты». Так полагается… Пускай даже министру или генералу…
— Ну и… как ты собираешься меня защищать? Ты хоть знаешь от чего ?
— Не-а… — Он переступил на паласе и, кажется, почесал под подолом одну ногу о другую. — Мне толком ничего не сказали. Ты как заорал, меня сразу сюда. «Там, — говорят, — разберешься»…
— Я?! Заорал?!
— А разве нет? На все слои Вселенной: «Ну, где ты, где ты?!» А я, наверно, был ближе всех. Шел там, как всегда, через поле… Мне и говорят: «Надо помочь этому… Заодно и на Земле побываешь, ты же хотел…»
«Какому такому «этому»?» — уязвленно подумал я. Но спросил о другом (тоже достаточно уязвленно):
— Ты, значит, не персональный мой ангел, а так… по назначению?
Он, кажется, опять хмыкнул, но незаметно, про себя.
— Персональные не у каждого есть. У немногих. Заслужить надо…
— Н-ну, понятно… — обижаться было глупо. И все же я спросил с поддевкой: — Как же ты собираешься помогать, если не в курсе дел? — И чуть не добавил: «Тут не пацаненок нужен, а взрослый ангел с юридическим дипломом».
Он то ли прочитал мои мысли, то ли догадался. Опять — «смотровые щели ».
— За дурака меня держишь, да?
Я струхнул. Все это, конечно, бред, но даже в бреду лучше не обижать ангелов.
— Да что ты… Пойми, я в таком ошарашенном состоянии…
— Приходи в нормальное, — буркнул он. — И давай о деле…
— Д-давай… Все рассказывать по порядку?
— Ага… Хотя нет. Дай сперва посмотрю твой компьютер. Там небось куча информации…
Я засуетился на тахте.
— Сейчас встану, включу.
— Лежи… — Он обернулся, протянул к монитору ладонь, тот сразу засветился.
«Может, правда ангел? Жаль тогда, что это всего лишь иллюзия…» — И тут же я мысленно умолк: вдруг опять прочитает, что думаю. Но «ангел по назначению» на мои размышления больше не реагировал. Устроился с ногами на вертящемся стуле (вернее, полустуле-полукресле) перед компьютерным столом, крутнулся (явно с удовольствием), помахал пальцами перед экраном. По тому сразу побежали строчки, так быстро, что я не разобрал, какой файл открылся.
С минуту было тихо (только негромкие машины за окном). Июньские лучи прорывались через растущий за окном высоченный клен и вымытые Лидией стекла. Белело перо, празднично искрились осколки фужеров. Хорошо, что мальчишка не наступил на стекла. Сейчас его голая до колена и босая нога торчала из-за подлокотника стула. Ступня была не очень чистая — видать, он так, босиком, и бродил по каким-то там полям… Кажется, он ощутил мой взгляд, как щекотку, пошевелил ступней. Я перевел глаза на его спину. Лопатки колюче торчали под натянувшейся полупрозрачной рубахой. И можно было различить, что больше на мальчишке ничего нет. Наверно, такие вот легкие длинные сорочки — это что-то вроде ангельской униформы… А детских парикмахерских там, на небесах, судя по его лохмам, нет…
Глядя на заросший затылок, я спросил:
— Слушай, а как мне к тебе обращаться? Просто «Ангел»? Или «Ангел-хранитель»?
Он шевельнул спиной:
— Меня зовут Вовка.
— М-м… Просто Вовка? Или с каким-нибудь чином?
— Да Вовка я, вот и все! Вовка Тарасов… Пожалуйста, не мешай пока…
Я захлопнул рот. И подумал, что для сна или бреда все это тянется слишком долго. «А что, если этот приступ опасен? Может, позвонить в психушку? »
— Чево-о? — сказал он, не оборачиваясь. — Не вздумай! Наделаешь лишних забот… — И строчки на экране помчались с удвоенной скоростью. А потом вдруг замерли. И ангел Вовка замер, закаменел. Меня встревожила эта закаменелость. Напугала даже. И чтобы разбить ее, я опять сунулся с вопросом:
— Вовка, а ты всегда жил там ? Ну, на небесах… Или попал туда с Земли?
— Чево-о? — опять досадливо протянул он. — С Земли, конечно. Два года назад… Иван, я все просмотрел. Паршивые у тебя дела… — Он крутнулся ко мне и спустил ноги.
— Сам знаю, что паршивые. Иначе зачем бы звал? — Я слегка разозлился.
— Ты не знаешь, какие они паршивые, до конца… Тут я ничего не сделаю, придется переть к этому… к твоему Махневскому.
— Он такой же мой, как… Ангел Вовка поморщился:
— Да ладно, не в этом дело. Лишь бы успеть…
— А как ты к нему проникнешь? Через какое-нибудь это… подпространство?
— Какое еще пространство! Начитался фантастики… У тебя есть ве лик?.. Ну, я так и знал, что нет. Придется пёхом…
«Вот так он и уйдет, — подумал я. — И пропадет навсегда…» — и стало грустно, словно кончался не бред, а славная такая сказка.
Вовка прыгнул с высокого стула, потянулся.
— Пойду…
«А если это по правде, то что он там будет делать, у Махневского?»
— Там поглядим, — хмуро сказал он.
Стало досадно, что он опять влез в мои мысли. И я спросил с подковыркой:
— А как пойдешь по улице? В этом балахоне… Он хлопнул себя по лбу.
— Елки-палки! Я и забыл!
— Смени обмундирование, а то загребут в психдиспансер.
— Как я сменю-то?!
— А это… с помощью ангельского волшебства. Разве нельзя? — Я помнил, как он управился с крыльями.
— Я не могу тратить энергию на себя. Я же не свой собственный ангел… Иван, а может, у тебя есть что-то подходящее? Ну, от твоих детских лет?
— Есть, конечно, — сказал я с ностальгическим вздохом. — Только далеко, в Тальске. У мамы…
— И правда далеко, — серьезно кивнул он. — Иван, а тогда… может, сходишь в какой-нибудь «Детский мир»? Мне много не надо, лето на дворе… Или денег совсем уже нет?
Деньги еще были. То есть не было «стратегических» сумм, но на бытовые мелочи пока оставались. И я понял, что сейчас по правде пойду в «Детский мир» (кстати, недалеко, в двух кварталах). Потому что вдруг отключился от мыслей о бреде и видениях и все уже воспринимал всерьез. Будто так и надо. Будто дома у меня оказался мальчишка, по непонятной причине оставшийся без одежды, и его необходимо выручить из беды.
— Ладно, только ты никуда не исчезай!
— Чево-о? Куда я исчезну в этом-то? — Он дернул себя за рубаху. Прыгнул на тахту, сел, обнял себя за колени. — Только ты скорее, ладно?.. А к тебе никто не придет?
— Никто.
Я захлопнул дверь, сбежал с третьего этажа и с ощущением полной реальности всех событий зашагал к магазину по нашей «почти центральной» улице Тургенева. Было начало июня, стояла жара, пахло политым асфальтом. Доцветала сирень.
3
В «Детском мире» было немноголюдно и работали кондиционеры. Хорошо… Однако, оказавшись в секции «Одежда для мальчиков », я ощутил вязкую нерешительность. Никогда не приходилось мне покупать шмотки для мальчишек. За кого меня примут? За папашу? Пожалуй, не тяну по внешности. За старшего брата? Но такие заботы — не для братьев. И вообще это не мужское дело. Еще подумают что-нибудь не то, время наше — подозрительное… К тому же я не представлял, как называются нынешние ребячьи шмотки.
Я заоглядывался. И почти сразу увидел тощенького мальчугана лет двенадцати — и ростом, и даже светлыми волосами похожего на Вовку (только причесанного). Он был рядом с молодой и весьма привлекательной женщиной. Я собрал все запасы любезности и, стараясь не дышать «Тайным советником», подъехал с просьбой:
— Сударыня, вы не помогли бы мне маленькой консультацией?
Она заулыбалась в ответ на «сударыню»:
— Охотно, сударь. В чем проблема?
— Волею судьбы на меня был низвергнут племянник. Совершенно неожиданно. Из Воркуты. Там еще арктическая погода. Сложилось так, что ему не успели собрать никакой летней одежды, и мне выпало теперь взять на себя его гардеробные хлопоты. А опыта ни малейшего…
— Опыт — дело наживное. Что вам хотелось бы купить?
— Что-нибудь как на вашем мальчике… Наверно, ваш брат?
Она заулыбалась еще лучистее, а мальчик сообщил с чуть ревнивой гордостью:
— Это мама. — Он взял маму за локоть и бесстрашно прижался щекой к ее плечу (и это понравилось мне, потому что и сам я когда-то делал так же, не боясь насмешек).
— Никогда бы не поверил, — снова галантно польстил я.
На мальчике была просторная алая футболка с большущим рисунком: закованный в серые латы конный рыцарь с перьями. И штаны американского фасона, которые теперь носят многие мальчишки, — длиной пониже колен, со всякими хлястиками и висюльками внизу, с десятком просторных карманов на всех местах. Пожалуй, самое то: если слегка ошибешься в размере, роли не играет.
Милая женщина помогла мне выбрать штаны и футболку, прикидывая на сына Аркашу, потом спросила, не нужно ли белье.
— Да, конечно! — сообразил я.
После этого купили обувь. Я сперва хотел кроссовки, но Аркашина мама заметила, что если неизвестен точный размер, лучше взять сандалии-плетенки, у них можно регулировать задние ремешки. (И вообще для ангелов сандалии подходят больше, почти библейская обувь, подумал я. И внутри опять все ухнуло от фантастичности происходящего. Но… ухнуло и отпустило.)
Купили еще красные (под цвет футболки) носочки и того же цвета кепку-бейсболку с ремешком на затылке и надписью «NewZealand».
После этого я, позабыв про «Тайного советника», горячо пожелал молодой Аркашиной маме всяческого процветания, а самому Аркаше — радостного лета. («А какое будет лето у меня?» — кольнуло под сердцем.)
По дороге к дому реальное понимание вещей взяло верх. Я осознал, что Вовкино появление было чем-то вроде очень похожего на явь затяжного сна: такие, говорят, случаются при сочетании всяких синхронно действующих на мозги факторов. Сейчас главное — спрятать и потом сплавить куда-нибудь купленную ребячью одежку, чтобы не увидела Лидия. Потому что ясно же: приду — и никакого Вовки нет (как и не было).
…Вовка был. Он по-прежнему сидел на тахте, только уже не в своей ангельской сорочке, а в моем махровом халате. Значит, побывал в ванной, отыскал.
Я глядел на него с великой досадой, страхом и… облегчением.
А он глядел непонятно.
Потом сумрачно сообщил:
— Там какая-то тетенька пришла. Отперла дверь, уставилась на меня: «Ты кто, мальчик?» Я говорю: «А вы кто?» Она: «Я, между прочим, здесь живу…»
— А ты что? — глупо спросил я с упавшим сердцем. Какая холера принесла Лидию днем с работы? Никогда она так не делала! Может, забоялась, что я тут отдам концы от переживаний?
— Я говорю: «К Ивану пришел, по делам». — «А почему ты в таком виде?» — «Так получилось. Он придет из магазина, объяснит».
— А она? — сказал я глупее прежнего.
— А она… — И он очень похоже изобразил Лидию: — «Прекрасно. Когда явится, пусть зайдет ко мне».
«Ко мне» — это в соседнюю комнату, нашу спальню. Я отчетливо представил, с каким лицом она сидит сейчас на кровати. Вот тебе и ангел-хранитель! Лишняя боль на мою несчастную голову!..
Я бросил ему «детмировский» пакет.
— Одевайся…
И пошел объясняться. Плотно прикрыл за собой дверь. Как я и ждал, Лидия каменно сидела на кровати. С тем самым лицом.
— Ну? — сказала она.
— Что? — сказал я.
— Не прикидывайся идиотом.
— Раньше ты говорила, что я не прикидываюсь, а на самом деле, — напомнил я.
Лидия слегка расслабилась, подтянула ноги, пошевелила пальцами в прозрачных колготках. Сквозь колготки был виден вишневый педикюр. Она склонила голову к плечу и спросила почти ласково:
— И давно у тебя такая склонность? С армейской поры или после недавних потрясений?
— Что? — опять сказал я.
— Я могла заподозрить всякое. Но то, что ты в мое отсутствие развлекаешься с мальчиками…
— Ду-ура!.. — сдавленно взвыл я, чтобы обрести перевес. — Ты что такое думаешь-то! Рехнулась?
— А что я должна думать? Прихожу, в комнате погром и сидит этот отрок в твоем халате, под которым — ничего. Я это отметила сразу, я массажист, у меня наметанный взгляд…
— Он у тебя чересчур наметанный! На мужиков и мальчиков…
— Не хами, моя радость. Лучше объясни, где его одежда.
— Не было! — опять взвыл я. — Не было никакой одежды, пока я не купил! Пойми ты это!
Как Лидия могла такое понять? Она смотрела на меня с сожалением.
— Ты хочешь сказать, что он явился к тебе в голом виде? Свалился с потолка? Как ангел небесный?
Я не стал уточнять насчет рубахи.
— Именно так! Именно ангел! И-мен-но! А ну, пошли! — Я дернул Лидию за руку с такой силой, что она не успела заупрямиться. Потащил в свою комнату.
Лучше всего, если бы Вовки там не оказалось. Растаял, растворился в эфире — и нет никакого спроса. Но, конечно, он не растворился, сидел на тахте. Правда, был это уже не прежний Вовка, а обыкновенный пацан — в обширных бриджах из ткани-плащевки, в красной футболке с густо оперенным вождем-ирокезом на груди, даже в бейсболке, надетой козырьком назад.
1 2 3 4