Лиля обожала короткие юбки и облегающие кофты, в которых, казалось, трудно было дышать — они подчеркивали красоту ее крупного бюста…
Судя по вздернутому подбородку и взгляду, которым она меня одарила при нашей первой встрече, девица считала себя красивой и сильной характером. И уж точно родители с ней уже порядком намучились.
Марина тоже была девочкой немелкой. Описать ее я могла бы так: небольшого роста, с непропорциональной фигурой. Коротенькие пухлые ножки и выступающий животик. Волосы цвета баклажана: крашеные. Лицо широкое, в общем-то, приветливое. Взгляд открытый, но из-за своеобразного разреза глаз кажется слегка лукавым. В ней что-то есть от бурятов или калмыков. Хорошим вкусом не обладает, поэтому одета непонятно во что.
Вот такими оказались те самые особы, с которыми мне теперь и предстояло работать. Причем ясно было с самого начала, что я им нисколечко не понравилась.
— Ну и на фига ты ее приперла? — последовал первый вопрос в адрес матери от Марины. — Своих нравоучителей, что ли, мало, так чужих подключить решили? Заколебали уже со своими упреками… Лично я и рта при ней не раскрою. Мне она не нравится.
— Не баламуть воду, подстилка малолетняя, — продребезжало откуда-то сбоку. — Нет бы мать послушать, прежде чем в пекло лезть. Попробовать захотелось…
Я повернулась и увидела сгорбленную старушку с неприятным, даже отталкивающим лицом. На ней было темно-коричневое платье, замызганный фартучек и светлая косынка, обрамляющая иссохшее угловатое лицо с глубоко запавшими глазами.
— Исчезни, калоша старая! — огрызнулась девица на вошедшую.
— Не обращайте внимания: она у нас в бабку, — слегка расстроенно извинилась за подобное поведение девушки мать. — Не имеет такта, да и воспитания недостает.
— Да, сходство уже отмечаю, — криво усмехнулась я.
— Мало ее пороли, вот чего ей недостает, — услышала нас старуха. — Драть надо было, как кобылу сивую, глядишь, нынче бы в подоле не принесла.
— А я еще и не принесла, — съязвила Маринка и скорчила старухе обиженную гримасу. — А и принесу, тебя это мало касается. Вали на свою кухню, не порть людям настроение.
— Марина! — крикнула мать в порыве. — Поимей совесть! Постеснялась хотя бы посторонних.
— А чего мне ее стесняться: она, кажется, разбираться в наших взаимоотношениях пришла — так вот пусть и смотрит. А эту выдру давно уже в психинтернат пора сдать, чего мы только ее терпим.
— Шалашовки и подстилки! — обласкала обеих девиц старуха. — Последний стыд потеряли, родную бабку…
— Ба, исчезни уже, а… — наконец-то подала голос высокомерная Лиля. — И без тебя тошно.
— Так я ж ради вашего блага…
— Иди, — отмахнулась старшая.
Старуха обиженно надулась, что-то поворчала себе под нос, но послушалась и поспешила удалиться. В комнате повисла гнетущая тишина. Я заметила, как Маринка открыла рот, собираясь что-то сказать, но была остановлена Артемом, своевременно одернувшим ее за руку и тем самым заставившим замолчать. Похоже, среди членов семьи он был главным примирителем разбушевавшихся сторон, ангел во плоти.
— Может, хотите кофе? — натянуто улыбнувшись, выдал паренек. — Вы, наверное, устали с дороги.
— Да, кофе будет в самый раз, — закивала головой мать. — Поди помоги бабушке.
Артем без возражений удалился в кухню, оставив женщин одних.
— Если она станет ко мне лезть, я подам в комиссию по правам детей, — заявила вдруг младшая. — Это мой ребенок — и точка.
— Так я и не пытаюсь это оспорить, — глядя ей в глаза, заявила я. — Только интересно: как ты собираешься его ставить на ноги? За чей счет?
— Ну началось! — Маринка эмоционально взмахнула руками. — Вот вас-то это, наверное, в первую очередь и касается. У вас в долг попрошу — устраивает ответ?
— Марина! — не знала уже, как себя вести, бедная мать.
— А если серьезно? — спокойно переспросила я. — Станешь тянуть с родителей, заявляя, что они тебе обязаны? Что есть закон, по которому ты имеешь право нахлебничать еще энное количество лет?..
— Справлюсь как-нибудь и без них, — огрызнулась девушка, но я почувствовала, что надломила ее уверенность в себе. — Пойду работать, и Артем поможет. Он же брат.
Тут уже улыбнулась даже Лиля, правда, слегка презрительно и насмешливо. И я за это ухватилась, сразу же добавив:
— Ты еще про сестру забыла. У нее тоже можно помощь попросить, если она, конечно, тебя не опередит в этом.
Взгляд Лили потемнел: ей не нравилось, что в разговоре затрагивали и ее. Похоже, что она собиралась просто отсидеться, а потом спокойно уйти, но и не предполагала, что новый человек может внести совсем новые мысли в уже замыленные и замасленные проблемы семьи.
Но нет, зря я ожидала начала перепалки между девушками или хоть какого-то продолжения начатой темы. Сестрички лишь недружелюбно переглянулись и по-партизански промолчали.
«Что ж, значит, вы так! Ладушки — считаем, что сейчас ваша взяла. Но игра-то только начата, и ноль-один — не итоговый результат. Посмотрим, кто одержит верх дальше».
Увы, дальше разговора не получилось вовсе. Когда Артем принес кофе и предложил одну из чашек Марине, та едва не опрокинула ее на него и, заявив, что не желает больше никого из нас видеть, умчалась к себе. Лиля еще какое-то время наблюдала за мной, при этом очень пристально изучая, затем встала.
— А ты куда? — спросила мать.
— В свою комнату, соответственно, — небрежно отозвалась та, даже не обернувшись. — Мне как беременной женщине немного нездоровится. — Она явно пользовалась своим положением.
— Вот видите! Видите, до чего они нас с отцом доводят, — завздыхала хозяйка. — Они просто издеваются. Открыто и бессовестно. Я педагог, но абсолютно не понимаю, что творится в их головах, о чем они думают? И пороть вроде бы уже поздно.
«Да, припереть их к стенке не получится, — промелькнуло у меня в голове. — Дружить они также не намерены. Нужен какой-то иной подход».
— Мне нужны имена их знакомых и подруг, — заявила я через какое-то время. — Всех, кого вы знаете и можете вспомнить. Попробую поработать с ними. А вы, молодой человек, — я повернулась к все еще присутствующему в комнате парню, — можете уделить мне пару минут своего времени?
— Да я запросто, только… — он как-то растерянно развел руками. — Я ведь все равно ничего не знаю. Я школу окончил, у меня своя компания.
— Он не знает, мы с ним уже разговаривали, — вздохнула мать. — И потом, ему сестры все равно не скажут, боясь, что он сдаст их нам.
«Жаль, это многое бы упростило», — подумала я про себя, но вслух ничего не сказала.
* * *
Не скажу, что моя первая встреча с будущими мамочками удалась, но и о поражении говорить тоже было рановато. В целом все прошло так, как и должно было пройти: я вызвала у них агрессию, они ее по мере возможностей выплеснули, открыто продемонстрировав каждая свой настрой, и тем самым кое в чем помогли. Перво-наперво я поняла, что больше амбиций у Марины. Она несдержанна, непокорна, рубит сплеча, называет вещи своими именами, легко обижает. Ей хочется встать на ступень выше и как будто всем доказать, что она уже выросла.
Лиля совсем иная — осторожная, наблюдательная, не спешит разбрасываться словами. В своей взрослости в отличие от сестры она-то как раз убеждена на все сто. Следовательно, отца ее ребенка надо искать среди мужчин постарше. Не думаю, что она западает на малолеток, в отличие от сестры, с которой все, видимо, совсем наоборот. Не удивлюсь, если ее партнер — одноклассник. Фактически поле деятельности установлено, осталось только вычислить конкретные личности, чем и предстояло заняться в дальнейшем.
Получив на руки имена и адреса некоторых одноклассников и друзей девочек, я, конечно же, намеревалась их посетить. Верить в то, что сестрицы кому-то поведали о своих похождениях и любовных историях, конечно, не приходилось, но надежда узнать что-то интересное и полезное все же была. Ведь не на острове же они живут.
И первой, к кому я направилась, стала одноклассница Лили, проживающая в этом же доме, но двумя этажами выше. К ней меня даже лично проводила мать девочек, естественно, ничего тем не сказав. Родного директора школы хозяева встретили весьма радушно, пригласили в гостиную и тут же принялись засыпать ее вопросами, так что нам даже не сразу удалось пояснить, по какому поводу мы заглянули.
Но вот о причине было заявлено, и родители позвали Катерину. Одноклассница Лили оказалась хрупкой девушкой с сильно выступающим вперед подбородком, островатым носом и широко расставленными глазками навыкате. О красоте речь здесь даже не шла, хотя и уродиной ее назвать было невозможно. Ее спасало умение отвлечь взгляд на иные достоинства своей внешности: густые и очень длинные волосы и стройную фигурку.
Небрежно махнув этими самыми волнистыми волосами, так что я загляделась, Катерина позвала меня в свою комнату. Мы оставили родителей одних и удалились. Едва дверь за мной закрылась, Катюша с ногами запрыгнула на кровать и, сев в позу «лотоса», заявила:
— Я всегда знала, что с ней что-нибудь подобное случится. Я не радуюсь, — чтобы я не подумала лишнего, сразу вставила она. — Просто так должно было случиться.
— Почему? — я тоже опустилась на кровать.
— Ну, наверное, из-за ее поведения, — легко и совсем без скованности продолжила та. — Она делает, что ей хочется. У нас в школе даже была шутка. Ее мальчишки придумали. «Когда Лиле было восемь лет, родители умоляли ее сбежать из дома». Она всегда была такой, вечно куда-то влипала, с кем-то дралась, заставляя мать краснеть. Она дружила только с мальчиками, среди них она была своим парнем.
— А потом, когда начались вечера и дискотеки, про нее стали забывать, — предугадала я дальнейший ход событий.
— Ну да, — согласилась со мной девушка. — Но это недолго длилось, вскоре она опять оказалась в центре внимания.
Можно было даже не спрашивать почему, но я спросила, тем самым заставив девушку густо покраснеть. Та только и ответила:
— А сами как думаете?
Я не думала, я знала, точнее, была уверена, что Лиля стала позволять ребятам больше, чем остальные девочки, чем и привлекла непостоянный в момент полового созревания сильный пол. Лишь так она могла добиться того, чтобы к ней опять тянулись, так что мамочка Лили, видимо, поздновато спохватилась о чести дочери — ее она потеряла еще в младших классах.
— А как же получилось, что вы стали подругами? — заинтересовалась я.
— Да мы ими никогда и не были. Так, ходили в школу вместе. Я ей всегда завидовала, а теперь нет. Она любит пошиковать за чужой счет, легко раскручивает малолеток, но она все равно несчастлива. Ее ведь никто не воспринимает всерьез.
— Ты не заметила, с кем она общалась в последнее время: с одноклассниками или с ребятами выпускных классов?
— Ни с теми, ни с другими. Эту орду Лилька давно уже прошла. Она рекорд поставила по самому большому количеству кавалеров.
— Но ты видела, кто возле нее крутился? С кем она по вечерам гуляла?
Ответом мне было отрицательное покачивание головой и какое-то уныние во взгляде. Я могла предположить, что из-за своей внешности Катерина нечасто где бывает, общается в основном с дворовыми приятелями или одноклассниками, а Лилькин круг друзей ей едва ли доступен. А значит, помочь мне в моем расследовании девушка не могла.
Следующим претендентом на откровенность оказалась девочка из старших классов по имени Лариса, с которой Лиля когда-то ходила в клуб и на дискотеки. Примерно около года девочки замечательно ладили, даже ночевали друг у друга, но потом почему-то перестали общаться. Как и Катерина, эта кратковременная подруга Синявской проживала неподалеку и, соответственно, тоже училась в этой же школе. К ней я уже поехала одна и ничуть не пожалела об этом.
Сразу скажу, что от Ларисы я и узнала больше всего интересного, хотя рассказанное ею вряд ли понравилось бы матери Лили, услышь она это лично.
— Лилька золотоискательница, — уверенно заявила мне Лора, когда первый этап знакомства был пройден и я пояснила причину своего прихода. Девушка оказалась длинноногой брюнеткой с не менее пышными, чем у Лили, формами, забавно вздернутым носиком и пухлыми губками. Вот уж где фраза из песни «губы словно створки рая» была более чем к месту. — Знаете, что это такое?
— Ну, в мое время так называли воровок, но сейчас, думаю, вариация другая, — предположила я, наблюдая за мельтешением девушки по комнате в попытке найти брошенные где-то вчера предметы туалета. На самой Ларисе, несмотря на то что на улице был давно день, все еще были короткие спальные шортики и прозрачная маечка на бретельках. Впрочем, ее это нисколько не смущало.
— Верно, — откликнулась девушка. — Золотоискательницы — это те, кто ищет богатых мужей или хотя бы любовников. Им надо все и сразу. Но, на мой взгляд, она слишком уж в этом усердствует. Нужно… — Лора приложила к себе оригинальную маечку и, оставшись довольна выбором, принялась искать к ней дополнение, — довольствоваться тем, что есть, а не грезить. А у нее на этой почве крыша уехала.
— Значит, она мечтает стать женой богатого человека.
— Ну, что-то вроде того. Ищет короткий путь к хорошей жизни.
— И где конкретно она его ищет?
— Да где и все. — Девушка быстро выпрыгнула из ночных одежд и так же быстро облачилась в дневные. — Таскается по различным казино, барам, ресторанам, иным заведениям. Все знают, что она давно спит с богачами, но подцепить серьезно никого не удается.
— Можешь сказать конкретно, где чаще всего она бывает или бывала?
— Запросто. Запоминайте: казино «Ветеран», игровой клуб «Малибу», диско-бар «Олимп». Если мало, могу еще парочку подкинуть, хотя трудно вообще назвать место, где она не была. Поначалу я пыталась за ней угнаться, а потом, когда познакомилась с Пашей, послала ее подальше. Меня и так все устраивает.
— А сейчас ты в этих местах бываешь?
— Нет. Летом мы предпочитаем выезды на дачу, на природу. Так и дешевле, и интереснее. У нас своя компания. По правде сказать, я и не знала, что она беременна, но вы меня не удивили. И проститутки залетают, а уж она…
Мне немного не понравилось, как выразилась о дочери Синявской Лора, даже остался какой-то осадок от ее слов, словно бы сказанное касалось меня лично.
1 2 3 4