Затем пошла собирать вещи, и в самом деле решив съездить на Волгу и хоть немного позагорать, а то имеющийся на сегодняшний день у меня загар был просто жутчайшим — он покрывал тело не полностью, а только местами. Я твердо решила сей недостаток исправить, для чего и искала сейчас свой старый купальник, про который Киря сказал, что он сшит из носовых платков, так как почти ничего не скрывает.
Найти его мне удалось лишь после того, как я перевернула в шкафу все вещи и кучей свалила их на полу. Теперь нужно было вернуть содержимое шкафа на свои места, чем заниматься совершенно не хотелось, а потому я просто запихала вещи назад охапками, не слишком задумываясь над тем, что они будут мятыми и что их потом замучаешься гладить.
После этого я облачилась в легкий летний сарафан, собрала волосы в хвост и стала прикидывать, что мне необходимо: полотенце, крем для загара, солнечные очки, зонт и еще некоторые мелочи. В это время вновь зазвонил телефон.
«Нет, ну разве можно быть настолько тупым? — удивилась я. — Когда же Эдик наконец угомонится? Мне ему что, тысячу раз нужно повторить, что этим делом я не займусь? Так я уже столько раз, наверное, о том и сказала, а ему все как об стенку горох. Все, решено: не буду снимать трубку».
И я занялась сбором необходимых вещей, начав напевать первую пришедшую в голову мелодию, так как брюзжащий звук телефона порядком раздражал меня. Аппарат же продолжал надрываться и ни на минуту не умолкал.
«А что, если это не Эдик, а кто-то другой? — промелькнуло у меня в голове. — Ведь я ему сказала, что ухожу на пляж, тогда с чего бы ему звонить после этого?»
Я засомневалась: поднять трубку или уйти, так и не узнав, кто и по какому поводу мне звонил? Словно подталкивая меня проверить, Эдик не унимается или я понадобилась кому-то другому, телефон все не унимался. Решив наконец, что можно, если услышу голос Эдуарда, сразу нажать на клавишу отбоя и спокойно отправиться на заслуженный отдых, я рывком сняла трубку и, приложив ее к уху, со вздохом произнесла:
— Да, я слушаю.
К моему удивлению, в ответ послышался вовсе не тенор Эдуарда, а женский голос, узнать который сразу мне не удалось.
— Это Татьяна Иванова? — задала вопрос звонившая тихим голосом.
— Да, это я, — подтвердила я свою личность, так и не догадавшись пока, кто звонит.
Тогда женщина сама представилась:
— Это Анна Николаевна говорит. Ну, Шлыкова, помните? Извините, что побеспокоила вас, но Эдуард сказал, что вы можете помочь делу и…
Услышав с некоторых пор ненавистное мне имя приятеля, я невольно разозлилась, поняв, что, не добившись собственными силами от меня ничего, этот чертов лис подключил к делу еще и мать убитой. Он, кажется, полагал, что нашел того, кто за мою работу как раз сможет заплатить.
— Так мы можем с вами поговорить по этому поводу? — вырвала меня из раздумий Анна Николаевна.
К сожалению, я совершенно прослушала то, что она говорила, так как в тот момент проклинала проныру-журналиста, а потому, услышав вопрос, даже растерялась. Наигранно откашлявшись, я сделала вид, что думаю, что, в общем-то, и было правдой, а потом ответила:
— Я уже говорила вам, что слежу за ходом расследования данного дела милицией, и мне кажется, что все не так уж и безнадежно. Ребята свое дело знают и наверняка сумеют отыскать убийцу. Вмешивать сюда еще кого-то — значит только мешать их работе.
— Да, я понимаю, но милиция… Она не так сильно старается, нежели те, кому платят. А Эдуард сказал, что за хорошие деньги вы и работаете на совесть, и убийцу отыщете. Или он солгал?
— Нет, он сказал правду, — чуть ли не скрипя зубами, произнесла я, скорее всего, покрываясь пятнами от сдерживаемой злости. — Просто…
— Прошу вас, — прервала меня Анна Николаевна, — вы единственная моя надежда и… — далее послышались всхлипы — пожилая женщина заплакала.
Чтобы не слышать ее душераздирающих всхлипываний, я смирилась с неизбежным и ответила:
— Хорошо, я подъеду к вам, и мы поговорим.
— Таня, вы даже не представляете, как я вам за это благодарна! Я буду ждать вас. Только вы не задерживайтесь, ладно?
В голосе старушки звучало столько мольбы, что отказать в ее просьбе было просто невозможно, и я, проникнувшись к ней состраданием, согласилась поторопиться.
Итак, теперь вместо приятного времяпрепровождения на желтом, прогретом солнышком песке и плескания в игривых волнах матушки-Волги мне предстояла поездка в особняк. И виноват в этом был этот негодяй Эдуард, для которого карьера, кажется, превыше всего человеческого.
Ну да ладно, он у меня еще получит…
Бросив собранную для пляжа сумку на кресло и схватив свою рабочую, я быстрым шагом направилась к двери, планируя, что я с этим журналюгой сотворю, когда он в следующий раз попадется мне на глаза.
Глава 2
— Вы и не представляете, как я рада вас видеть, — лично встретив меня у порога, взволнованно произнесла Анна Николаевна. — Я тут вся измучилась, пока вы ехали, боялась, что передумаете.
— Я же обещала, а свои обещания я всегда выполняю, — слегка улыбнувшись, ответила я ей, а сама между тем быстро окинула взглядом комнату у нее за спиной, выискивая там того самого типа, который испортил мне так хорошо начавшийся день.
Эдуарда нигде не наблюдалось, чему я была искренне рада.
— Да вы входите, — торопила меня хозяйка. — Я сейчас чайку согрею. Или вы, может, кофе предпочитаете?
— Лучше кофе, — согласилась я, присаживаясь на диван и рассматривая совершенно изменившуюся со дня трагического события гостиную.
Все, что хоть как-то говорило о праздности и веселье, было из нее убрано, на стенах не было картин и гобелена, отчего пустота слегка давила на психику. Из мебели в комнате остались только несколько диванов, рядком стоявших у стен, и маленький столик на колесиках, сегодня заваленный не сувенирами, а таблетками и пузырьками с лекарствами.
Осмотревшись, я вздохнула. Теперь «табачная империя» наверняка начнет рушиться. Так всегда бывает, если компания теряет держащего ее в своих руках человека. Его, конечно, всегда можно заменить, но пока этот кандидат привыкает к новому месту и начинает понимать, что к чему, проворные компаньоны успевают сделать свое грязное дело и разорить компанию, прибрав к рукам немалые денежки. То же самое, видимо, грозило теперь и фирме убитой Россовой.
Появилась Анна Николаевна с подносом, на котором стояли две чашки кофе и вазочка то ли с плюшками, то ли с булочками, и произнесла:
— Вот и наш кофе. Я его сама приготовила, вам понравится. А прислуги в доме сейчас мало — я распустила всех, чтоб перед глазами не маячили да душу не травили. А то ведь знаете, как меня увидят, плакать начинают, — она смахнула носовым платком появившуюся на глазах слезинку и натянуто улыбнулась. — Я вообще-то сильная, да только не могу видеть, когда другие на меня жалостливо смотрят — сразу расклеиваюсь. Вот и дочка моя, она тоже сильная была…
Я решила прервать старушку, понимая, что если она сейчас погрузится в воспоминания, то именно слезной рекой все и закончится.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — напрямую спросила я, принимая у нее кофе.
Мать Инны Россовой вздохнула, села напротив меня и, немного помявшись, начала:
— Об убийстве дочери, конечно. Это сейчас единственное, что меня хоть как-то тревожит. На днях ко мне приезжал Эдуард, выразил свои соболезнования, а потом сказал, что знает, как ускорить процесс поиска и поимки преступника…
— И указал на меня, — довершила я фразу за нее.
— Да. Хотя я и сама про вас вспоминала, вы ведь тогда сказали, что работаете частным детективом, но милиция мне совсем времени свободного не оставляла — то одно выспрашивала, то другое. Да и в себя мне прийти нужно было.
Анна Николаевна умолкла и задумалась. А потом, глубоко вздохнув, продолжила:
— Эдик уверен, что вы справитесь с расследованием, тем более что были здесь, когда все это произошло. А насчет оплаты не беспокойтесь, деньги у меня есть, и ради такого дела я их не пожалею.
Я открыла было рот, чтобы возразить, так как не желала заниматься расследованием по наводке Эдика, но старушка не дала мне и слова вставить — тут же затараторила дальше:
— Подождите, не отказывайтесь. Я понимаю, что вы не обязаны браться за это дело, но милиция не в состоянии до чего-то докопаться, тем более что они не очень и стараются, выполнив лишь то, что положено, и ничего более. Они даже если и найдут преступника, то не скоро, а позволять убийце гулять на свободе безнаказанно я не хочу. Прошу вас, возьмитесь за расследование.
Анна Николаевна закончила речь и, взяв мою руку, пристально посмотрела мне в глаза, ожидая ответа. Я же молчала. Не в силах ждать, она добавила:
— Если дело кажется вам сложным, я могу попросить вашего кавалера, и он непременно поможет. Он, конечно, тот еще тип, но все-таки журналист и тоже умеет докапываться до истины.
Если бы Анна Николаевна не произнесла последней фразы, я бы, наверное, отказала в ее просьбе, сославшись на то, что давно мечтала о заслуженном отдыхе. Но теперь, задумав как следует досадить Эдуарду, твердо решила, что возьмусь за расследование. И не столько важны мне были деньги — в них последнее время я не очень-то нуждалась, — сколько желала оставить с носом этого нахала, умудрившегося заговорить мне зубы и заставить думать, что я ему и в самом деле нравлюсь как женщина, а не как объект для новой статьи.
— Хорошо, я берусь за ваше дело. Но с одним условием, — начала я и пояснила: — Эдуард не должен вмешиваться. Я не очень люблю, когда у меня под ногами кто-то вертится.
— Да, конечно, если вы так хотите, — обрадовалась Анна Николаевна, — я его попрошу, чтобы он не мешал. Вы даже и не представляете, как обнадежили меня. Честно сказать, я даже не верила, что смогу вас уговорить, ведь Эдик сказал, что вы не желаете браться за столь сложное дело.
Затем она переключилась на разговор об оплате, несколько раз повторив, что заплатит даже больше, чем я запросила. Я же погрузилась в раздумья, с чего начать раскручивать это действительно, судя по всему, совсем не пустяковое дело.
Учитывая, что находилась я в том самом доме, где и произошло убийство, целесообразнее всего было проверить всех, кто в нем находился в данный момент, а уж затем переключаться на гостей. Тем более что гостей еще нужно разыскать, а это не так-то просто. Так я и решила сделать.
— Я могу еще раз осмотреть место преступления? — прервала я затянувшуюся речь благодарности в свой адрес. — Мне бы хотелось более внимательно изучить здесь все.
— Да, конечно! Могли бы и не спрашивать — весь дом к вашим услугам, — вскочив с кресла, затараторила старушка. — Я ни в чем не стану вам препятствовать, можете делать все, что сочтете нужным.
— В таком случае я ненадолго покину вас, — произнесла я, предположив, что мать убитой вряд ли захочет лишний раз заходить туда, где произошло преступление.
Предположение оказалось верным — Анна Николаевна даже не попыталась мне возразить или напроситься сопровождать меня, а лишь, протянув из кармана ключ от комнаты, добавила:
— Мы там ничего не трогали, даже на ключ закрыли, чтоб, если что, милиция могла все еще раз осмотреть и проверить.
Это было очень даже кстати. Я давно убедилась, что после уборок на месте преступления, если оно произошло в комнатах, обычно остается мало улик, способных оказать хоть какую-то помощь делу.
Взяв ключ, я направилась наверх. Попав на красивую лестницу, я вспомнила все, что случилось в день презентации, прерванной убийством хозяйки дома и фирмы, как будто перенеслась во времени.
«А ведь такого трагического конца праздника совершенно ничего не предвещало. И даже моя интуиция почему-то крепко спала в тот момент», — пронеслась у меня в голове мысль, и настроение мое резко испортилось.
Оказавшись на втором этаже, я быстро нашла ту спальню, возле которой не так давно приводила в сознание мать хозяйки дома, и на пару минут замерла возле нее, вспомнив свои тогдашние ощущения. Затем вставила ключ в замочную скважину, легко повернула его и, открыв дверь, вошла внутрь. Вот теперь я наконец-то смогла рассмотреть место убийства как следует.
Спальня хозяйки оказалась очень уютной, оформленной в розовых тонах. Вся мебель в ней была выполнена из розового дерева, причем вполне возможно, что вручную, настолько изящной и красивой она выглядела. На розоватых обоях красовались картины тарасовских художников, колорит которых также соответствовал общему стилю.
Рядом с окном стояли два мягких кресла, обтянутых светлой тканью, а у двери на туалетном столике стояло множество флакончиков с духами, ваза с большим букетом уже увядающих цветов и небольшая фарфоровая шкатулка. Я опустила взгляд на пол и увидела, что на пастельного цвета паласе был очерчен силуэт тела убитой, а в области ее руки до сих пор валялись осколки фужера.
Я пробежала глазами по комнате, но самой бутылки шампанского не обнаружила. Ее, если она тут вообще была, конечно, забрали в участок. Если же нет, то найти бутылку все равно уже не удастся, убийца наверняка об этом позаботился сразу.
Затем я прошла в глубь комнаты и стала внимательно осматриваться по сторонам, еще не совсем представляя, что именно ищу. Решив, что единственное, что могло остаться в комнате после убийцы, это какая-нибудь случайно оброненная мелочь: окурок от сигареты, волос с головы, возможно, даже пуговица или что-то еще. Все остальное он наверняка бы забрал.
Чтобы эту самую мелочь обнаружить, я присела и стала внимательно изучать ковровое покрытие. На полу валялись только осыпавшиеся с цветов лепестки да осколки рокового бокала. Впрочем, была еще оставленная на постели салфетка для губ, но ею пользовалась только женщина — она вся была в губной помаде. На всякий случай я заглянула еще и под кровать, но и там ничего не обнаружила.
Да, кажется, никаких улик найти не удастся. Это осложняет дело, ведь об убийце совершенно ничего не известно.
Выйдя в коридор и закрыв комнату, я вновь спустилась в гостиную и принялась расспрашивать Анну Николаевну о том, как жила ее дочь, были ли у нее враги и кого она может подозревать сама.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4