Может быть, у вас есть подозрения на этот счет?
Ирена на несколько секунд задумалась, но потом отрицательно покачала головой.
— Да нет, вряд ли… Никто из ее друзей и знакомых не способен на такое… Да у мамы и друзей-то особых не было. Она была с головой погружена в работу, ей некогда было заниматься личной жизнью.
— Извините, Ирена, за нескромный вопрос, но разве у вашей матери не было близкого человека? Я имею в виду мужчину. Ведь она была еще молода…
— Нет, у мамы никого не было… Когда-то она, конечно, встречалась с мужчинами, но в последние несколько лет у нее никого не было. Наверное, мне стоит также рассказать вам и об отце, хотя рассказывать, собственно, нечего. Отца у меня нет и никогда не было. Нет, конечно, он вообще-то был, только я его не знаю. Мама ничего не рассказывала мне о нем, она родила меня без мужа и вырастила одна. А я никогда не настаивала на том, чтобы она познакомила меня с ним или что-то рассказала. Мне было неинтересно. Если этот человек счел, что я не нужна была ему тогда, когда родилась, когда была маленькая, то зачем он мне сейчас? — Ирена несколько брезгливо пожала плечами.
— А подруги? Неужели у нее не было близких подруг?
— Была одна подруга, но она несколько лет назад вышла замуж за иностранца и уехала в Голландию. Теперь они с мамой только созваниваются изредка. А больше близких подруг у нее не было…
— А родственники?
— В Тарасове никого нет, — ответила Ирена. — Мама родилась не здесь. Она приехала сюда учиться, а потом здесь и осталась. Так что родственники у нас есть, хотя и дальние, но в других городах. Мы с ними почти не общаемся.
— Ирена, а чем занимаетесь вы? — наконец задала я давно интересовавший меня вопрос.
— Я работаю в модельном бизнесе, — ответила она.
«Значит, я все же не ошиблась», — решила я, но тут Ирена добавила:
— Я менеджер по работе с персоналом.
— Надо же! — не сдержалась я. — А я-то подумала, что вы сами работаете моделью или манекенщицей. Внешность у вас для этого, по-моему, вполне подходящая.
— Да нет, я не модель, — улыбнулась моя новая клиентка. — Мне предлагали несколько раз попробовать себя на этом поприще, но я чувствую, что этот род деятельности не для меня.
— А вы не подозреваете, что навести на квартиру вашей матери мог кто-то из ваших знакомых? — спросила я, все еще пытаясь хоть как-то определить круг первоочередных подозреваемых.
— Нет, что вы! — ошарашенно уставилась на меня Ирена. — Это совершенно исключено! Я очень разборчива в выборе друзей, впрочем, как и моя мать. Все мои знакомые — люди вполне приличные. К тому же я знаю их очень давно. Никто из них никогда не позволил бы себе ничего подобного. Нет-нет, это абсолютно невозможно! — категорично заявила гостья.
— Ну, хорошо, как скажете, — согласилась я с Иреной. — А вы не знаете, каким образом бандиты проникли в квартиру? Они ведь не взламывали дверь средь бела дня?
— Вообще-то нападение произошло уже ближе к вечеру, — проговорила Ирена, — часов около пяти. В милиции сказали, что никаких следов взлома на двери нет.
— Так, значит, получается, что ваша мать сама открыла дверь преступникам или преступнику? Это еще раз говорит о том, что она знала этого человека.
— Нет, что вы… — покачала головой Ирена. — Мама просто была такой. Она никогда никого не боялась. Она не верила в то, что кто-то чужой может прийти к ней и ограбить. Когда звонили в дверь, она даже не смотрела в глазок, не говоря уже о том, чтобы спросить «Кто там?». Она была очень доверчива… — Ирена снова часто заморгала и отвела взгляд. — А жила она в таком неблагополучном районе… Сколько раз я уговаривала ее переехать в другую квартиру, в нормальный дом — где есть домофон, консьержка, охрана… Ведь, согласитесь, Татьяна, когда женщина живет одна, живет вполне обеспеченно, это может привлечь грабителей или воров к ней, как к легкой добыче. Но она наотрез отказывалась менять место жительства. Говорила, что прожила там большую часть жизни и никуда не уедет. Та квартира досталась ей по счастливой случайности. Она, когда еще была студенткой, снимала в ней одну комнату. Жила вместе с хозяйкой-старушкой. Мама училась в мединституте. Когда у старушки случился инсульт и она слегла, мама долгое время ухаживала за ней. Она тогда уже закончила учебу. Мама делала ей уколы, массаж… в общем, практически стала ее сиделкой. Бабушка была одинокой, родственников у нее не было, и к тому моменту, когда ей стало совсем плохо, мама как раз была беременна мной. Хозяйка пожалела ее и незадолго до смерти завещала квартиру ей. Вот так мама и стала владелицей той квартиры. И после этого ни в какую не желала съезжать. Хотя при ее-то возможностях… — Ирена невесело усмехнулась. — Ну, у нас так всегда — сапожник без сапог.
Я, припомнив то, что знала об агентстве «Рубин», подумала: на самом деле Мария Викентьевна Крамер, успешно занимаясь торговлей квартирами, по правде сказать, имела массу возможностей приобрести жилье для себя вполне приличное. Но она продолжала жить в обыкновенном доме, в самой заурядной квартире… Возможно, Ирена и права: если бы ее мать прислушалась к ее совету и подыскала себе другое жилье, более защищенное и надежное, то трагедии и не случилось бы… Но что толку теперь об этом рассуждать? Чему быть, того не миновать.
— А кто обнаружил вашу мать?
— Соседка. Она возвращалась домой с работы и увидела, что дверь в мамину квартиру открыта. Зашла узнать, в чем дело, и нашла маму… Потом сразу же вызвала милицию…
— И что же, преступники не оставили совсем никаких следов? — снова спросила я.
— Милиционеры сказали, что нет, — покачала головой Ирена. — Наверное, грабители были в перчатках…
— Если так, — принялась вслух рассуждать я, — значит, работали профессионалы, а поэтому вряд ли они просто так, случайно забрели к ней домой. Наверняка кто-то был наводчиком. Грабители обычно не имеют привычки заходить к своим жертвам просто так, что называется, на огонек. Ирена, я очень прошу вас, — я посмотрела на гостью. — Еще раз подумайте хорошенько, кто мог знать о том, что ваша мать живет одна, что у нее есть ценные вещи да к тому же то, что она в этот день и в это время будет дома? Я почти уверена, что воры шли именно к ней, наверняка.
— Нет, — покачала головой девушка. — Я не могу назвать ни одного имени. Если хотите, проверьте всех моих друзей, но, боюсь, только зря потратите время и упустите след настоящих преступников. Я готова поручиться за каждого из своих знакомых.
— А что касается маминых?
— Я же говорила, что у мамы было очень мало приятелей. Все ее знакомства ограничивались работой. Были, конечно, деловые связи, но это не то.
— А фирма вашей мамы была ее частной собственностью?
— Да.
— И кто теперь будет стоять во главе «Рубина»?
— Не знаю, — пожала плечами Ирена. — Я думаю, там найдется человек, способный заменить маму на этом посту. Может быть, ее заместитель…
— А кто станет официальным владельцем агентства?
— Я, — просто ответила Ирена. — Я — единственная наследница. Мама уже давно оформила завещание на мое имя.
— А не было у вашей матери врагов на почве бизнеса? Ведь согласитесь: торговля недвижимостью подчас бывает сопряжена с разного рода… трудностями и разногласиями между людьми…
— Нет, не думаю. Я бы знала, — качнула головой Ирена. — Да вряд ли. Ведь агентство было не таким уж и большим. Доход, конечно, оно приносило неплохой, но не настолько большой, чтобы какие-то мамины конкуренты захотели избавиться от нее.
— А недовольные клиенты?
— Да нет. На работе у нее было все в порядке.
Мне показалось, что либо Ирена ничего не знает о бизнесе матери, либо просто чего-то недоговаривает. Не желает, чтобы я рылась в этом бизнесе, полагая, что он никакого отношения к смерти женщины не имеет.
— Ну что ж, — произнесла я. — Пожалуй, это все, что я хотела знать. Если вы можете еще что-то рассказать мне…
Ирена подумала некоторое время, потом отрицательно качнула головой.
— Да нет. Наверное, это все. Так как, Татьяна, — девушка вопросительно посмотрела на меня, — вы возьметесь за расследование?
— Думаю, да, — кивнула я.
По совести говоря, расследование таких дел не являлось моим любимым занятием, но поскольку мое нынешнее материальное положение оставляло желать лучшего, то мне выбирать сейчас не приходилось.
— Вы знаете мои расценки? — спросила я напоследок. — Двести долларов в день, не считая текущих расходов.
— Да, меня все устраивает, — спокойно согласилась с моими ценами Ирена и полезла в сумку. Достав бумажник, она отсчитала шесть купюр по сто баксов и протянула мне. — Это на первое время. Если будет что-то нужно, вот мои телефоны, звоните в любое время дня и ночи, — и она протянула мне свою визитку. Потом, помолчав немного, добавила: — Прошу вас, найдите его.
— Я постараюсь, — проговорила я.
Гостья сочла, что разговор окончен, и поднялась. Она убрала платок в сумку и вышла в коридор. Я последовала за ней. А когда Ирена ушла, я отправилась в кухню готовить кофе, чтобы поразмышлять над этим весьма непростым делом.
С одной стороны, мне нужна была работа, и буквально еще час назад я молила бога о том, чтобы он послал мне клиента. Но с другой стороны, дело Ирены было, по сути, глухим. Я совсем не была уверена в том, что смогу найти преступников, убивших ее мать. Я уж и сама теперь не рада была, что согласилась взяться за расследование, но деньги, лежавшие стопочкой на столе, все же грели душу.
Первое, что я сделала после того, как выпила чашку кофе, — отправилась в ближайший обменный пункт и поменяла сотню. После этого сразу же купила пачку нормальных сигарет, а остатки «Петра Первого», свидетеля моей бедности, выбросила в урну.
Вернувшись домой, я устроилась в кресле и, закурив «вкусные» сигареты, задумалась. Надо с чего-то начинать расследование. Только вот за что зацепиться? С какого конца потянуть ниточку? Сведений крайне мало, да и те, что есть, очень скудные. Обладая такой жалкой информацией, даже мне будет непросто разыскать убийц.
И тут я вспомнила о своих магических помощниках — гадальных «косточках». А что, если спросить у них? Что они скажут? Что посоветуют?
«Косточки» — это три маленьких двенадцатигранника, на каждой грани которых нанесено какое-то число. Когда я хочу узнать о чем-то, то бросаю их наудачу и спрашиваю ответа на свой вопрос. И «косточки» дают мне совет: выпадает определенная комбинация чисел, трактовка которой имеется в толстой старой тетради. Но тетрадь та валяется где-то далеко, и я уже давно ее не видела. На самом деле мне та тетрадка почти и не нужна: все толкования — а их довольно приличное количество — я отлично помню наизусть, поэтому обхожусь и без нее.
Я достала двенадцатигранники из черного бархатного мешочка, в котором они все время хранятся, и зажала в ладони. Закрыв глаза, я сосредоточилась на вопросе, ответ на который желала получить. И хотя вопрос был немного не ко времени — решение-то уже было мной принято, — все же решила поинтересоваться. Мысленно я спросила: «Стоит ли мне браться за это дело? Смогу ли я расследовать его?» Потом разжала пальцы и легко бросила «косточки» на гладкую поверхность стола. Додекаэдры раскатились в разные стороны, образовав комбинацию 10+20+27. Я отлично помнила ее значение: «Впереди опасная пора: вас ожидают многочисленные трудности и окружают враги».
Мда-а… Не слишком-то конкретно. Я бы не сказала, что кости прямо ответили на поставленные мною вопросы, просто предупредили об опасности. Так как же мне все-таки поступить? Хотя какая теперь разница? Я ведь уже пообещала Ирене, что возьмусь за расследование, да к тому же взяла предоплату. Так что, выходит, Татьяна Александровна, теперь тебе все равно некуда деться. Хочешь не хочешь, а расследовать гибель Марии Викентьевны Крамер все же придется.
И потом, если бы косточки считали, что дело гиблое и что мне не стоит браться за него, вряд ли они стали бы предупреждать меня об опасностях. Скорее всего, выпала бы какая-то другая комбинация, ясно говорившая о том, что расследование не увенчается успехом. А раз кости посоветовали мне остерегаться, значит, у меня есть шанс.
Таким образом успокоив себя, что все получится, я отправилась в ванную — принять душ и освежиться. Жара стояла нестерпимая, и даже включенный на полную мощность кондиционер не избавлял от ее последствий.
* * *
После душа я почувствовала себя человеком. Конечно, грело душу и то, что период катастрофического безденежья закончился и у меня снова есть работа.
Я занималась частными расследованиями достаточно давно, и мне нравилось это занятие. До того как стать детективом, я трудилась какое-то время в прокуратуре, но постоянное давление со стороны начальства и наличие прочих внешних раздражителей не давали мне спокойно работать. Моя свободолюбивая натура не могла существовать под таким прессингом, и через некоторое время я оставила работу.
Юридическое образование позволило мне превратиться в независимого сыщика, и я ни разу об этом не пожалела. Став частным детективом, я приобрела ряд преимуществ. Во-первых, мои гонорары по сравнению с зарплатой следователя прокуратуры были заметно выше. И во-вторых, что для меня было значительно важнее, я была сама себе хозяйкой, ни от кого не зависела и ни перед кем не обязана была отчитываться в работе, разве что только перед клиентами.
Конечно, иногда случались такие неприятные моменты, когда я сидела без копейки и когда не было денег даже на сигареты и бензин для моей верной бежевой «девяточки». Но это происходило опять же лишь из-за моей неэкономности. Я не умела и не любила ущемлять себя в чем-либо и отказывать себе, любимой, в маленьких радостях жизни. В самом-то деле — зачем тогда нужны деньги, если не затем, чтобы их тратить?
Ну вот, теперь я вновь воспряла духом. Настроение было боевое, и я была вполне готова к новым победам и подвигам.
Мне нужно было упорядочить все сведения, полученные по новому делу от Ирены. Я устроилась с чашечкой кофе и сигаретой в кресле и принялась размышлять.
1 2 3 4