Оказалось, что проводница подменяет заболевшую, и вообще она с другого поезда.
Она только сказала, что Жорик с женой должны были ехать до Тарасова. Но внезапно его жена сдала постели, и они вышли раньше. Другие пассажиры мирно спали и ничего не видели, не слышали. Одним словом, это была импровизация. Жорик соблазнился моим кошельком, когда тот выпал во время посадки. Уж больно приглянулся ему, видно, зеленый веер.
Я решила, что обойду все барахолки, переверну Тарасов вверх дном, но мерзавца откопаю.
Виновники-свидетели в одном лице скинулись мне на такси и долго извинялись.
Вера чихвостила Николашу на все лады, обзывая дураком и пьяницей.
Такая вот, дорогой читатель, предыстория. Вернувшись домой, я обнаружила в почтовом ящике конверт.

Глава 1

Я поднялась на свой этаж, вошла в квартиру и, оставив чемодан с покупками в прихожей, прошла в зал и села в кресло. Мне хотелось поскорее ознакомиться с содержимым конверта. Оно согрело мне душу. Бумага гласила, что мне необходимо прийти по такому-то адресу к адвокату Лапину А.А. по поводу завещания.
О-ля-ля. Похоже, у меня обнаружился богатый родственник, который позаботился о моем материальном положении.
Разумеется, я решила пойти. В данной ситуации такой поворот дела меня очень устраивал. Я даже позволила себе предположить, что умер какой-нибудь неизвестный мне до сих пор богатый канадский дядюшка. В порыве теплых родственных чувств он решил обеспечить мое будущее и оставил завещание на мое имя.
Ладно, разберемся. Я достала из сумочки свои магические косточки. Они всегда помогают мне разобраться в ситуации и подсказывают, как поступить.
Когда я веду какое-нибудь дело, всегда обращаюсь к ним за советом. Надо только сконцентрироваться, задать волнующий тебя вопрос, тщательно перемешать кости и бросить их. Выпадает комбинация из трех чисел. Ответ дают толкования, а их я знаю наизусть.
Этим я и занялась, прочитав полученную по почте бумагу.
— Что бы это значило, милые косточки?
Двенадцатигранники, цокнув о полировку, выпали в комбинации 14+25+4 — «Вот и неожиданные милости, которые вы получите от окружающих».
Настроение у меня заметно улучшилось. Даже желание отомстить за украденные доллары уже не так жгло душу. И ненависть к Жорику поутихла. Сама же виновата, черт возьми. Спасибо хоть остальное содержимое сумочки мне оставил, и то ладно.
— Вот спасибо, милые косточки. Порадовали меня. И, главное, очень вовремя.
Я приняла душ, переоделась и отправилась на кухню соорудить что-нибудь пожевать. Горячие сосиски и восхитительный кофе — и полное умиротворение в душе.
«А Жорика-бродягу я все равно найду! Он у меня землю есть будет», — окончательно утешила я себя и, ополоснув посуду, занялась макияжем.
С отдыхом после дороги я решила повременить. Сначала надо поехать к адвокату и «озолотиться».

* * *

Юридическая консультация, куда меня пригласили, находилась в Трубном районе города.
Я вывела машину из гаража и уже через сорок минут, совершенно обалдевшая, выслушивала условия моего «озолочения». У меня появился странный клиент. Таких у меня еще не было. Меня нанял… покойник!
Удивляетесь, дорогой читатель? Я тоже удивилась. Но обо всем по порядку.
Я вошла в эту контору и спросила Лапина А.А. Мне указали на дверь кабинета.
Я постучала и вошла. Адвокат, занимавшийся изучением каких-то бумаг, отложил их в сторону.
— Здравствуйте. Я Иванова. Получила по почте вот это, — и я показала ему конверт.
Хозяин кабинета указал мне на свободный стул:
— Присаживайтесь, пожалуйста, Татьяна Александровна.
Он открыл сейф и достал оттуда конверт, в котором находилось это самое завещание.
— Вы извините, пожалуйста, Татьяна Александровна, но вы не показали мне документы, удостоверяющие личность.
— Пардон. — Я извлекла из сумочки паспорт и протянула его адвокату, мысленно благодаря Жорика за джентльменское отношение ко мне — все-таки документы не тронул.
Он изучил мой паспорт и вернул мне его со словами:
— Спасибо, Татьяна Александровна, теперь все в порядке.
В моем присутствии он извлек из конверта бумагу и прочитал мне ее вслух.
Оказалось, что некий Губер Эрнст Натанович, проживающий (во время составления петиции он еще проживал) в селе Антоновка — это пригород Тарасова, — просит меня, Татьяну Иванову, провести расследование и установить причину его внезапной смерти, если такой факт будет иметь место. Я должна собрать все материалы и предъявить их официальным органам. В этом случае я получу три с половиной тысячи долларов с его счета.
Я, пребывая в крайнем изумлении, созерцала А.А.
Он протянул мне конверт. Я взяла его и заглянула внутрь. Там был еще один конверт с надписью «Вручить Ивановой Т.А., лично».
Вот такое своеобразное завещание, если его так можно назвать.
— Извините, вы не сказали мне, как вас зовут, — обратилась я к адвокату.
— Простите. Я — Алексей Андреевич. У вас какие-нибудь вопросы?
Вопросов к Алексею Андреевичу у меня была масса.
— Насколько я поняла, Алексей Андреевич, Эрнст Натанович умер внезапно?
— Можно сказать, да.
— Как это понять, «можно сказать»?
— А вы не читали вчерашний выпуск «Тарасовских вестей»?
— Нет. Меня не было в городе.
— Ах вот как. Тогда понятно. Да. Эрнст Натанович умер внезапно, но от лучевой болезни. Ваше право решать: заниматься вам этим делом или нет.
— А подскажите мне, пожалуйста, на чье имя он оставил завещание на имущество. Я так полагаю, что если на его счету хватает денег, чтобы оплатить мои услуги, то у него наверняка есть что оставить наследникам.
— Завещания он не оставил. Никого, кроме молодой жены, у него не было. Ну, родственники еще какие-то. Жена вступит в права наследования через полгода, как и полагается. Так что у вас есть время собрать доказательства, касающиеся причины смерти Губера. Все-таки деньги немалые, скажу я вам.
Хм. Деньги немалые. Да я с каждого дела столько или почти столько имею. И к тому же мне обычно платят аванс. А тут нате… из-под кровати! Но я ничего не произнесла вслух.
Я поднялась, поблагодарила Алексея Андреевича и, попрощавшись, удалилась.
Я отправилась домой, совершенно разочарованная. Тоже мне, милости от окружающих!
Я даже не изучила адресованное лично мне послание и, усевшись за руль своей «девятки», сразу тронулась в путь. Решила, что обдумаю все дома, в спокойной обстановке. Очень разочарована я была таким вот завещанием. Лихо меня, мечтательницу, на землю опустили. О дядюшке канадском размечталась! Ха-ха-ха. Как смешно.

* * *

Вернувшись домой, я снова расположилась в кресле и принялась за изучение содержимого конверта. В нем оказалось письмо Губера, фотографии и микропленки.
«Уважаемая Татьяна Александровна, если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет в живых. Я написал его, подозревая, что когда-нибудь это может произойти.
Полагаю, она выбрала именно такой способ, чтобы было трудно докопаться до истины. Все будет квалифицировано как несчастный случай, и дело будет закрыто. Я имею основания полагать, что это сделала моя жена… Я попытался вам дозвониться… и т. д.».
Он описал ее похождения, назвал имя детектива, который следил за развлечениями ветреной особы, которая была на фотографиях.
Похоже, постоянностью Ирина Анатольевна не отличалась. На снимках мужчины рядом с ней то и дело менялись.
Перечитав еще раз письмо и налюбовавшись вдоволь развлечениями, которые были запечатлены неизвестным фотографом, я прослушала микропленки. Адюльтер, конечно, налицо. Но ничего такого, что убедило бы меня в намерениях Ирины Анатольевны убить своего мужа, я не обнаружила. Разве что фраза, которую она повторяла своим любовникам: «Я этого старого пенька когда-нибудь своими руками задушу. Хрен старый».
Это высказывание, разумеется, трудно принять всерьез. Подобное запросто произносят жены, обозлившиеся на своих мужей.
Я попыталась представить себе Губера. Он мне виделся этакой толстой развалюхой с одышкой. Наверное, вечно брюзжавший. Вон как высказался по поводу работавшего на него детектива, собравшего этот материал: «Балбес безмозглый». Правда, в мой адрес он отпустил кучу комплиментов и выразил надежду, что я исполню его последнюю, так сказать, волю. Вот в таком разрезе, дорогой читатель.
Я сложила все это на журнальный столик и блаженно потянулась.
Черт знает, браться ли за такое странное дело или же не браться. Аванса тут не видать как своих ушей. Это во-первых. Во-вторых, влезу в этот «ребус-кроссворд», а тут, может, стоящее дело подвернется. А, косточки? Вы как думаете? А ну давайте, поучайте, — и взяла мешочек с журнального столика.
16+26+9 — «Обдумайте некоторые обстоятельства, и они изменят вашу жизнь к лучшему. В работе, в поисках жизненного пути, в сердечных делах старайтесь доходить до главного, до сути».
Кости советуют обдумать предложение. Ну что ж. Выбор на данном этапе у меня не очень широкий. А безденежье — штука препротивная. Сразу начинаешь испытывать чувство ущербности.
— Будь что будет. — И я резко поднялась с кресла.

* * *

Для начала я решила разыскать ту самую газету, о которой говорил адвокат.
С этой целью я пустилась в путешествие по собственному подъезду. Газета отыскалась на третьем этаже у бабульки — божьего одуванчика.
— Только ненадолго, доченька. Тут же программа, — сказала она, протягивая мне газету.
— Не беспокойтесь. Я ее даже уносить не буду, прямо при вас одну статейку прочитаю и верну.
Некролог был напечатан на последней странице. Он гласил, что в ночь на девятнадцатое июня 1999 года после тяжелой непродолжительной болезни скончался Губер Эрнст Натанович. Эрнст Натанович — выходец из рабочей семьи, закончил то-то и то-то, до пенсии работал директором ЖБИ-1. И далее выражение соболезнований. Вынос тела двадцать первого июня в четырнадцать ноль-ноль.
То есть сегодня. Я вернула газету и поблагодарила старушку:
— Спасибо, Татьяна Петровна. Вы меня очень выручили.

* * *

Я взглянула на часы. Если мигом собраться и умчаться без оглядки, то я могу успеть на похороны. И это было бы совсем неплохо. Хоть с клиентом своим познакомлюсь.

* * *

Я мчалась на очень приличной скорости. Удача мне все-таки улыбнулась. Я попала на зеленую улицу. Кто водит машину, тот знает, как это важно для экономии времени.
Антоновка, село средних размеров, находилась в двенадцати километрах от Тарасова. Особняк Губера возвышался на склоне холма в некотором отдалении от основного жилого массива. Участок, засаженный фруктовыми деревьями вокруг особняка, был отделен от остального мира чугунной оградой. Около особняка толкался народ, и я, оставив машину в переулке, затерялась в толпе.
Разумеется, лучшего места для получения информации трудно придумать.
Я подошла к двум женщинам, сидевшим на скамейке у входа, и встала за их спиной.
— Вроде, говорят, умер от облучения. Кто ее знает, — говорила дамочка в цветастом платье.
— Где его только угораздило?
— Так они с женой же по туристической путевке кудай-то ездили, а там, говорят, были на экскурсии на атомной станции. Врать, конечно, не буду, но так люди болтают. Там, наверное, и облучился, — отвечала вторая. — Потому-то и болел в последнее время.
— А как же так могло получиться, что он облучился, а Ирина нет?
Мне эта мысль показалась интересной. Хотя всякое может быть.
— У людей деньги бешеные, вот сдуру и бесятся. Додумались, на какие экскурсии отправляться. Люди прямо совсем без ума, лишь бы выпендриться…
— А что же? Он сколько лет директором завода-то работал. Уж и так ясно, что не на зарплату особнячок отгрохал.
— Так оно ясное дело. Щас все воруют. Жизнь такая пошла. Это вот нам украсть нечего, а то, может, и мы бы воровали. Зарплату раз в полгода платят, и ту по частям! Знамо дело, по турпутевке-то не поедешь, — распиналась женщина в цветастом платье.
— И-и, Тоня. Бог с ними. Пусть ездят куда хотят. Вон он, — собеседница кивнула в сторону особняка, — отъездился уже. Бог все видит. Губер-то вон в гробу лежит, а мы живехонькие, хоть и без денег.
Я стояла, делая вид, что целиком занята своими мыслями, не пропуская на самом деле ни одного слова из их разговора.
Тут к ним подошла пожилая женщина в сером платочке и, кряхтя и охая, тоже опустилась на скамейку.
— Ноги гудят прямо. Ноют, сил моих нет. Дождик, что ли, будет, — сказала она.
— Да надо бы дождя, теть Вер. Только не похоже что-то. На небе вон ни облачка.
Поболтав о погоде, о видах на будущий урожай, они снова вернулись к теме смерти Губера. Тетя Вера, понизив голос, сообщила своим собеседницам:
— Говорят, не жена ли его убила?
— Ну-у, ты скажешь, — возразила Тоня. — Он от лучевой болезни умер. Прямо в кресле в рабочем кабинете, за столом. Да и прибаливал он в последнее время частенько. Не знаешь, что ли? У него ведь в особняке свой кабинет есть, Нина говорила.
— Да сейчас что хошь сделают. Все подстроить можно, — заявила тетя Вера. — А она у него вон какая шлендра. То с одним, то с другим кавалером вожжается.
А вот это очень верно, подстроить можно абсолютно все, что угодно. Может, действительно так оно и есть. И Ирина Анатольевна таким необычным способом, не спеша (куда ей больно-то торопиться?) упаковала своего муженька в ящик.
— Что ж. Она молодая. Конечно, он ей неровня был, — заметила та, которую женщины звали Ниной.
— Деньги все делают. Из-за денег-то она и пошла за него. Из-за чего ж еще.
— А то! Конечно, из-за денег.
— Говорят, она и грозилась его убить. А он вроде ей и говорит: «Я, мол, так сделаю, что ты за мое здоровье молиться будешь».
Потом женщины перешли к обсуждению пожара, случившегося накануне дня смерти Губера.
— Подожгли, — заключила тетя Вера.
Оказывается, во владениях Губера сгорело единственное имевшееся деревянное строение, каким-то чудом уцелевшее до этого дня на участке.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3