Пережив первые минуты удивления от обилия золота в моих руках, я быстро обнаружила, что, собственно, глазу в этой «Жемчужине сердца» остановиться-то и не на чем. Милые вещички, но какие-то безликие, как и окружающий зеркально-пластиковый интерьер. Но не уходить же с пустыми руками? Подарок все равно нужен. Слегка поколебавшись, я выбрала для Лены оригинальные позолоченные клипсы с искусственным жемчугом, которые могли бы подойти и к ее авангардным, смелым нарядам. Неплохая вещичка, должна понравиться.
Поднимаясь на шестой этаж серого панельного дома, в котором, как оказалось, обитала Лена, я, даже нагруженная тяжелой сумкой с дарами супермаркета, все еще продолжала напевать про себя привязавшуюся мелодию.
«Завтра, все будет завтра…» — тихо бубнила я, переступая через определенного происхождения лужи и вполне вещественные кошачьи метки, расставленные по всему подъезду. Для кого-то, вот для этой самой Маши Величкиной, пусть все будет завтра, а вот для меня, Тани Ивановой, только сегодня. И даже сейчас, еще через три ступеньки…
Странно, никакой музыки из-за двери… Никого не ждут? Когда же после пятого настойчивого звонка Лена открыла дверь, я в очередной раз убедилась, что в нашей жизни все совсем не так весело и складно, как в песенках на радио. Моя Леночка была зареванной, да что там — буквально опухшей от слез. Вкусных призывных запахов из кухни не доносилось, да и гостей что-то тоже не было видно или слышно.
— Ой, ты… — сказала Леночка без особого энтузиазма. Она даже не смогла скрыть своего разочарования. — Ну надо же… А я думала… Нет, я не думала…
— А что такого? Услышала по радио про твой день рождения, захотела заглянуть на огонек…
— Птах?
— Да нет, другой, который говорит, что он самый крутой на радио города Тарасова диджей Тарас…
— На радио? Самый крутой? — Голубые глаза Леночки мгновенно затуманились слезами, как будто я умудрилась попасть сразу в болевую точку. — Ну да… Там Тарас этот все время, и с утра тоже был.
— А где Птах? Гости твои где? Что-то на тебя не похоже.
— Мы еще раньше думали в ночном клубе отметить. Но теперь уж не знаю, не до того… Только бы все на этот раз обошлось… Да так… — как-то странно замялась Леночка.
— Я вот что решила: хочу сегодня познакомиться с твоей знаменитостью, хотя бы автограф взять, — попыталась я сбить с Лены несвойственное ей загадочно-туманное настроение. Но при этих моих словах Леночка снова залилась слезами, отвернулась и даже слегка махнула рукой, чтобы я ушла.
Не скрою, такого приема я не встречала давно. Но больше всего меня удивило, что сегодня из самой главной говорильни города Тарасова, каковым титулом я про себя нарекла своего имиджмейкера, невозможно было вытянуть ни слова. Да что же это такое?
Конечно же, я с порога примерно поняла причину Леночкиного расстройства, — похоже, бедняжку бросил ее очередной любовник, Птах. Ничего в том удивительного нет: Птах — птица вольная и наверняка совсем другого полета, чем моя милая, но не слишком уж образованная парикмахерша. Но я не подозревала, что моя веселая щебетунья будет по такому поводу так убиваться и переживать. Уж сколько она мне рассказывала всякого-разного про своих мальчиков. Да и стоит ли хоть кто-нибудь из них таких обильных слез, настоящих рыданий?
На моем месте любой другой человек наверняка развернулся бы и ушел. Не ждали — и не надо, это во-первых. А во-вторых, всегда полезно дать женщине в одиночестве выплакать в подушку свои розовые иллюзии, постонать всласть в молчащую телефонную трубку. По тому, что кресло с пледом было вплотную придвинуто к телефонной тумбочке, можно было догадаться, что Леночка теперь днюет и ночует возле аппарата, напрасно ожидая звонка от загулявшего диджея.
Бедная Лена, «бедная Лиза»!
Я сейчас и сама не могу толком объяснить, какое странное, упрямое чувство заставило меня остаться. Просто нашло что-то, не иначе.
— Знаешь что, как хочешь, но коньяку выпить за твое здоровье ты мне все равно не запретишь, — сказала я как можно веселее. — Да и тебе полезно успокоиться.
С этими словами я вынула из сумки изящную бутылку коньяка «Хеннесси» и помахала ею перед лицом оцепеневшей от горя подружки.
— …И потом: так из-за мужиков убиваться — последнее дело. Тем более таким красавицам, как мы с тобой, а?
Тут я достала из сумочки главный свой подарок, только что купленный в «Жемчужине сердца», и протянула зареванной имениннице.
Леночка слабо улыбнулась, с сомнением посмотрела в зеркало на свою распухшую физиономию и, нацепив на ушки украшения, завертелась перед зеркалом, начала сквозь всхлипы издавать неопределенные, восхищенные возгласы, многословно благодарить.
Взяв ситуацию, а заодно и тяжеленную сумку снова в свои руки, я преспокойно отправилась на кухню, чтобы быстренько, по-походному, сервировать стол. Гулять так гулять! Черт возьми, не зря же я заранее оставила машину на стоянке недалеко от Лениного дома, чтобы вкусить коньячку! Лихо откупоривая баночки с оливками и разными консервами, я уже слышала за спиной, как Леночка почти весело говорит по телефону:
— Нет, никого нет. Только Таня Иванова зашла. Какой еще детектив? Да нет, ты ее не знаешь, она у меня постоянно стрижется… Ты бы только видела, какие она мне клипсы подарила — закачаешься! После посмотришь, не сейчас. Золотые, нет, честно говорю…
Мне сделалось смешно — как будто частный детектив не должен стричься и мыться! Эх, Леночка, немного интеллекта прибавить тебе явно не помешало бы. Наверное, и Птах со своими вечными цитатами и интеллектуальными шуточками в эфире имеет схожее со мной мнение.
Наконец Лена села напротив меня и махом, по-солдатски, опрокинула в рот целую рюмку ароматного коньяка.
— Птах пропал. С ним что-то случилось, я точно знаю, — вдруг тихо призналась Леночка, забавно отдуваясь после явно не аптекарской дозы живительной жидкости.
— Что значит «пропал»? Знаем мы, куда они от нас пропадают и почему. Не бери в голову.
— Нет, правда, правда, ты не можешь знать. — После второй, выпитой на такой же скорости рюмки Леночка пришла в свое обычное говорливое состояние. — Он ведь вчера вечером мне звонил. Да, даже днем, из офиса, а потом еще вечером. Я поняла, что с ним что-то случилось. Пташка про какое-то расследование говорил и что должен вывести на чистую воду, ругал последними словами своего директора. Он говорил, что догадывается… В общем, все в таком роде, ничего не поймешь. Ты же знаешь, какой он шальной. Ой нет, ты же его совсем не знаешь. Он сказал, что сейчас приедет, срочно, чтобы я никуда не уходила и ждала. Потому что он должен сказать мне одну очень важную вещь. Но это еще вчера было. И вот я чувствую…
— Стоп, — остановила я Леночкин бурный речевой поток. — Про чувства будем позже. Давай-ка все по порядку. Ты пыталась его найти на радио, дома? Может быть, он просто где-нибудь с друзьями по дороге завис? Что ты зря панику разводишь? Что тебе говорят?
— Ничего! Ничего не говорят! А на радио даже уже разговаривать со мной не хотят, говорят, что всех достала. — От гнева и коньяка Лена раскраснелась и все больше становилась похожей на прежнюю удалую Гуляйкину. — Они все думают, что Птах просто где-нибудь пьет или покурил лишнего — с ним это иногда бывало. Хихикают в трубку. Но они же про его звонок не знают. Потому что Птах только мне одной доверял, а больше совсем никому — ни на радио, ни своим психам дома. Он уже почти жил у меня-я-я… Мне его было жалко-о-о-о… У него мамаша родная — и та свихнутая-я-я…
Лена уже снова собралась было реветь, но ее, слава богу, прервал звонок в дверь.
— Кого там еще нелегкая несет? — недовольно сказала она, вскакивая с места, но тут же опомнилась. — Ой, ты не подумай, это я не про тебя, хорошо, что ты пришла. Сейчас посмотрю только…
Распахнулась дверь, и в дом ворвался невысокого роста, но весьма крепкого телосложения мужчина с седоватым бобриком на голове. Нет, на Лениного постоянного клиента и поклонника ее парикмахерского таланта он не был похож совсем. Мужчина именно ворвался, — грубо оттолкнув Лену, он сразу же ринулся в комнату, заглянул на балкон, потом в ванную и предстал передо мной на кухне. Я невольно обратила внимание, что, несмотря на растрепанный вид и налитые бешенством черные, слегка навыкате глаза, незнакомец был одет в элегантный дорогой костюм. Похоже, из магазина итальянской одежды «Виконт» на улице Братской, что-то наподобие я там недавно видела.
— Кто такая? — грубо ткнул он в мою сторону пальцем, и на руке «дикого кабана» в воздухе мелькнуло обручальное кольцо и золотой перстень. Надо же, сейчас не часто мужчины афишируют свою принадлежность к женатому состоянию.
— Та-такая Та-та-таня, — испуганно пролепетала Лена. Губы ее снова затряслись и теперь, видать, не от горя, а от элементарного страха.
— А ты сам кто такой? — спросила я в свою очередь незваного гостя в его же хамской манере. — Тебя сюда звали?
Но странный товарищ, задрапированный под господина, сделал вид, что моих слов не услышал. Или действительно не услышал, потому что тяжело дышал и смотрел в сторону Лены с бешенством, как бык на красную тряпку. Или нет — гораздо больше он был похож на дикого кабана.
— Уже нацепила? Что, не терпится? — заорал он, показывая на ее уши.
— Что не терпится? — опешила Лена, которая на глазах теряла дар своей несравненной речи.
— Вот это!!!
— Чего? — жалобно переспросила Лена, растерянно оглядывая свое платье, которое, как назло, и впрямь было огненно-красным, подстегивающим к корриде или что там еще делают с кабанами.
— То, что у тебя в ушах, кончай прикидываться! — ревел незнакомец.
— Но это по-по-подарок, — Лена потрогала мои клипсы и вопросительно посмотрела в мою сторону.
Черт побери, что он несет! Ведь я только что, полчаса назад, купила их в ювелирном магазине. Даже чек где-то в сумке еще валяется.
— Вещи уже вижу. А где сам мой ублюдок? — заорал мужчина, грозно озираясь по сторонам, словно его неизвестный ублюдок мог спрятаться в кастрюлях или в духовке. Ну, просто Карабас-Барабас в поисках Буратино, только без бороды и с весьма скудной растительностью на голове.
— Кто? — пискнула Леночка из своего угла.
— Сын, мой сын, Пташкин-младший, черт бы его подрал. И только не нужно ля-ля, морочить голову — я же не слепой, вижу, что ты с ним заодно. Но ничего, терпение мое лопнуло, теперь я эту тварь сам проучу… Да и тебя тоже. Ишь, вырядилась! Был я в твоей парикмахерской… Смотри, сучка, как бы тебя саму не пришлось в скором времени подстричь под «ноль», я это быстро устрою… — И он схватил за ворот трепещущую Леночку.
— Да что вы говорите? Как вы смеете? — оскорбилась она. — Что такое позволяете?
— Смотрите-ка, тут у них и ананасы, и коньяк за пять сотен. На какие шиши гуляете? А, проститутки заводские? Что, нравится вам пить за мой счет? Вещи награбленные носить?
Пташкин-старший сорвал одну клипсу у Леночки с уха, с силой на нее замахнулся. Ну нет, это уже зря! Мне пришлось пулей выскочить из-за стола, резко перехватить в воздухе и вывернуть слишком уж распустившуюся окольцованную руку. И к тому же нажать на болевую точку на позвоночнике.
— А-а-а! — заорал Пташкин-старший от боли и неожиданности. Кажется, у него в руке даже что-то подозрительно хрустнуло.
— А ну вон отсюда! — Я слегка отпустила захват и сильным броском отшвырнула его к двери. Благо однокомнатная квартира Лены была такой тесной, что папаша отлетел к самому порогу.
Ненавижу хамов, что поделать.
— Ладно, я пока уйду, — помолчав, сказал Пташкин-старший другим, ледяным тоном. За какие-то несколько секунд он сумел смирить в себе «дикого кабана» и превратиться в надменного хозяина. Меня он словно не замечал и обращался к одной только Леночке.
— Если до завтрашнего дня — я даю ровно двадцать четыре часа — он не найдется, то всю вашу заводскую шушеру я подниму на дыбы и размажу по стенке. Не сам, разумеется. Сейчас я просто не сдержался, нервишки сдали. Лучше всего, если эта скотина, сынок мой, сам как можно скорее явится домой и вернет деньги и все вещи, которые украл. В крайнем случае я очень, очень вам рекомендую мне его притащить на горбе или хотя бы просто показать, где эта тварь прячется. Рано или поздно я все равно его найду. Но через сутки начну с этого… вашего притона. А вещественное доказательство возьму с собой.
— Позвольте, украшение вам придется вернуть. Это я точно знаю, — сказала я и двинулась к «дикому кабану».
— Но это все равно ничего не изменит. — И мой противник с многозначительной усмешкой швырнул на пол клипсу, от которой сразу же отлетело несколько так называемых жемчужин.
Затем Пташкин-старший с откровенной брезгливостью окинул взглядом нехитрое Леночкино жилище, сплошь оклеенное плакатами, календарями и мелкими картинками с изображением звезд эстрады.
С двери прямо в глаза отцу Птаха беззастенчиво смеялся Филя Киркоров, а из угла угрожающе глядел Константин Кинчев в наколках на руках. Не сказав больше ни слова, Пташкин-старший поправил галстук и вышел прочь. При этом он так шарахнул входной дверью, что с кухонного стола упала и со звоном разбилась тарелка. Может, к счастью? Вот только кому оно достанется?
Глава 2 С днем рождения, подружка!
Но Лена не стала торопиться собирать осколки. Как только дверь захлопнулась, она тут же бросилась ко мне и, как ребенок, буквально повисла на шее.
— Ты меня спасла! Боже, что бы он со мной сейчас сделал! Даже представить страшно. Я думала, он меня убьет, — запричитала она не переставая, так что у меня слегка заложило уши. Да что там говорить, я и сама не сразу могла прийти в себя после встречи с «диким кабаном», упакованным для порядка в цивильный костюм. Только привычка сдерживать свои эмоции, что бы ни происходило, заставила сохранить видимость спокойствия. Хорошо, что быстро умчался снова на улицу.
— Ничего себе папаня, — я все же невольно передернулась, вспоминая, как тот брызгал во все стороны слюной. — Нервный.
— Но как, как это у тебя получилось?
— Немного владею карате, — ответила я без ложной скромности.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3