В комнате, куда мы с Самойловым пришли, было ненамного теплее, но не успела я устроиться на стуле, снова поджав под себя ноги, как Витя достал из шкафа и кинул мне пушистый серый свитер. Пока я, урча от удовольствия, натягивала на себя это теплое чудо, он открыл нижний ящик своего стола и вынул шерстяные носки.
— На, надень и сядь, наконец, по-человечески, а то, как ворона на ветке… того и гляди свалишься!
— Витя, ты что, добрым волшебником подрабатываешь? Откуда у тебя здесь эта прелесть? — умилилась я его заботливости. Свитер был немного длиннее моего многократно хваленого платьица, а носки, когда я их подтянула как следует, достали почти до колен. Еще продолжая дрожать, я уже почувствовала обволакивающее меня тепло.
— Теща связала, — пояснил Самойлов, с довольной улыбкой глядя на меня. Этот парень любил, когда людям вокруг было хорошо. — У них в деревне козы, вот она пух чешет и вяжет. Из козьего-то пуха все вон какое теплое. У меня уже четыре свитера, две кофты и носков без счета. Я и сюда принес, на всякий случай. Видишь — пригодились.
— Ага, для сирых и угнетенных. Вить, это ж просто мое счастье, что ты такой предусмотрительный. А то умерла бы я здесь мерзкой смертью.
— Это в каком смысле? — опешил Самойлов.
— В смысле замерзнутой, — объяснила я.
— Сроду ты, Таня, как скажешь, так хоть стой, хоть падай, — покачал он головой. — Люди так не говорят.
— Кому лучше знать про замерзнутую смерть, как не тому, кому холодно? — для убедительности я поплотнее закуталась в свитер и лязгнула зубами. — Ты со мной лучше не спорь!
— С тобой? Спорить? — Витя ужаснулся довольно искренне. — Да ни за что! Лучше пусть все будет по-твоему, хочешь — мерзкой смертью помирай, хочешь — замерзнутой.
— Фигушки, теперь выживу! Твоими стараниями, между прочим.
Закипел чайник, а я даже не заметила, когда Витя успел его включить. Мой спаситель кинул по пакетику чая в две большие кружки, подвинул одну мне, подсунул сахар.
— А теперь рассказывай все с начала. С самого начала, и подробно.
— Сначала… — Я осторожно грела ладони о горячие стенки кружки, не решаясь отхлебнуть, кипяток все-таки. — Если сначала, то родилась я в одна тысяча девятьсот… Ладно, ладно, не смотри так. Это у меня шутки дурацкие на нервной почве. Значит, так. Мельников позвонил мне сегодня днем, спросил, могу ли вечером пойти с ним в казино. Дословно: «У меня тут есть наводка, надо кое за кем присмотреть сегодня». Наверное, я ему была нужна для создания видимости солидности. Может, и еще на какую помощь рассчитывал, но ничего не сказал. Вообще никаких подробностей, никаких обсуждений. Просто велел приезжать к семи, сказал, что встретит на улице, у входа.
Я замолчала и сделала осторожный глоток. Все-таки чай еще очень горячий. А Витя вон уже половину выхлебал. Луженый желудок у парня, хлещет кипяток и даже не морщится.
— Ладно, это предыстория, — поторопил он меня. — Это я все и так в общих чертах знаю. Дальше давай.
— Из дома я вышла без пятнадцати семь, — послушно продолжила я. — Добиралась нормально, ничего подозрительного. Андрея увидела метров за двести. В это время синий «Москвич» у меня за спиной уже маячил, но, когда он ко мне пристроился, сказать не могу. По крайней мере не раньше, чем я на Лермонтовскую свернула. До этого на светофоре долго стояла и от нечего делать машины разглядывала, которые за мной выстроились. Тогда его точно не было.
— Так, — Витя взял лист бумаги, быстро начертил небольшой план, сделал пометку. Эта его привычка мне была давно известна. Он всегда рисовал планы местности, схемы связей между людьми, графики времени. Так ему было легче работать. — Значит, здесь его не было. А где ты его заметила?
— Пожалуй, вот тут, — я показала пальцем, — у библиотеки. Здесь у меня в зеркалах что-то уже синело.
— Но точно ты не знаешь, может быть, и не он?
— Наверное, все-таки он. После библиотеки меня никто не обгонял, правого поворота здесь тоже нигде нет. А у самого казино он уже у меня на хвосте висел. Вроде тоже собирался на стоянку, за мной — поворотник замигал.
— А потом? Они передумали? Почему?
— Я знаю? Я увидела Андрея, махнула ему и собралась парковаться. А тут этот «Москвич» рванул, как из пушки, совершенно неожиданно.
— Мельников тебя видел?
— Да, он тоже мне помахал. Смотри, вот здесь казино. Здесь он стоял, — я тоже взяла ручку и делала пометки на Витиной схеме. — Здесь стоянка, а я подъехала отсюда. И вот тут они мимо меня просвистели. Вот так… — и я провела кривую, обходящую слева то место, где находилась моя машина, и устремляющуюся прямо перед ней к казино.
— Номер запомнила?
— «Е 792 тв». Но в первой цифре не уверена.
— Да нет, правильно, — печально вздохнул Самойлов.
— А что, уже нашли? Где?
— Недалеко от набережной. Там куча мелких переулков, тупичков… Вот в одном из них. Естественно, уже три дня как в угоне. Ладно, давай дальше. Проехали они мимо тебя… Что ты увидела?
— Да ничего толком не увидела. Не знала же я, что они стрелять станут.
— Но что-то подумала?
— Ага, подумала. С чего бы, мелькнуло, эти малахольные так порскнули? Потом автоматное дуло увидела. Кстати, автомат они тоже бросили?
— Нет.
— А отпечатки в машине нашли? Хоть какие-нибудь?
— Нет. Они, Таня, эту машину не просто бросили, они ее слегка подвзорвали. Поэтому мы ее и нашли быстро, пожарные сообщили.
— Ничего себе!
— Вот именно. Ничего себе, и нам тоже ничего… Кроме дула, что еще разглядела?
Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
— В машине было двое, оба на переднем сиденье. У водителя уши оттопырены. Сильно, я только в мультфильмах такие видела. Как у Чебурашки. А тот, что стрелял… Вить, я же видела их всего пару секунд. Но такое ощущение, что по возрасту они где-то между тридцатью и сорока. До старости еще далеко, но уже не сопляки. Все, наверное. Они уехали, а я к Андрею кинулась.
— А почему им на хвост не села? — как-то скучно поинтересовался Витя.
Я ничего не ответила, потому что на дурацкие вопросы не отвечаю. Но посмотрела на него достаточно выразительно, так что он сразу стал оправдываться.
— Ладно, ладно, я ведь к тому, что у нас там группа была, они бы Мельникову помогли.
— Ага, этот желторотик психованный со своим пистолетиком. Пусть бы, раз он такой герой, бандитам на хвост и садился. Они бы его как увидели, так сразу испугались бы и подняли лапки вверх. А то он с двумя амбалами слабую, беззащитную женщину захватил и обрадовался.
— Вот-вот, — проворчал Витя. — Все такие умные, все кинулись к Андрею. И пока вы его друг у друга отнимали, бандиты спокойно уехали.
А в отношении «слабой и беззащитной» он промолчал, потому что знал: с этим недомерком, даже при его пистолете, Таня Иванова в два счета бы управилась.
— Я, между прочим, вообще понятия не имела, что там кто-то еще есть! — обиделась я. — Нас с Мельниковым, между прочим, этот ваш инициативный идиот, который догонять взялся, чуть не угробил. Додумался, придурок, на такой скорости по колесам стрелять.
— По каким колесам? — не понял Витя.
— По моим! Нет бы по этому «Москвичу» пальнул. Глядишь, и остановил бы. Да нет, вряд ли, он и по моей машине промазал. Вы бы его хоть стрелять научили, что ли.
— Ты что, хочешь сказать, что Ярославцев по твоей машине стал стрелять? Венька?
— Он мне не представился. Лейтенант, белобрысый, конопатый, курносый коротышка. Он?
— Ну, обычно его другими словами описывают, но похоже, что он. Венька по твоим колесам стрелял? Зачем?
— Хотел, чтобы остановилась. А мне некогда было. Я, видишь ли, торопилась Андрея в больницу побыстрее доставить.
— Да, ребята, — совсем загрустил Самойлов. — Порезвились вы, я гляжу, от души…
— Ты сам-то где был? — огрызнулась я.
— В двух кварталах оттуда, — спокойно ответил Витя. — На случай, если бы Мельников приказал следить за объектом. А Венька совсем рядом сидел, в подворотне, со спецназом. Если бы возникла необходимость задержания, в дело вступили бы они.
— О господи! — вздохнула я. — А что за объект-то?
— Мы сами толком не знаем. Информатор Андрею стукнул, что интересующее его лицо будет сегодня вечером в казино расслабляться. Обещал пальчиком показать. Мельников решил посмотреть на него, а тогда уж решать, сразу брать или походить за ним. Вот мы и рассредоточились по окрестностям. Тань, а над чем ты сейчас работаешь? Может, все-таки, это ты их на хвосте притащила?
— Разводное дело, — я пожала плечами. — Детишки богатеньких родителей поженились сгоряча, а через полгода стали свадебные подарки делить. Не думаю… И потом, если они по мою душу ехали, чего они в Мельникова палить стали? Обознались?
— Н-да… Скорее, действительно, на него охотились. Ну-ка, очевидец, сосредоточься и скажи, действия этих парней в «Москвиче» были заранее спланированы или больше похоже на случайный порыв.
— Черт его знает, все очень быстро произошло, не разберешь. А ты что ж, думаешь, просто псих какой-то пострелять вышел, а Мельников случайно под пулю угодил?
— Не то чтобы думаю. Для психа все очень уж ловко получилось. И потом, автомат, взрывчатка… Нет, здесь серьезные люди работали.
Дверь заскрипела, и я обернулась. В комнату вошел белобрысый лейтенант, тот самый, что так героически меня поймал. Витя нервно вскочил.
— Ну что?
— Операция прошла успешно, — мрачно сказал белобрысый. — Состояние стабильное, средней тяжести. Сейчас он спит, действие наркоза. Если не случится осложнений… В общем, все должно быть в порядке.
— Ф-фу, — Витя снова сел. — Уже хорошо.
Мне тоже стало немного легче. Вот мы сидели с Самойловым, спокойно так, серьезно разговаривали, нормальная работа. А под этой деловитой оболочкой тщательно спрятанная, замаскированная истерика: «Как там Мельников? Выживет? Нет?» Заметно расслабившийся Витя подмигнул мне.
— Что ж, господа, пора вам познакомиться. Таня, это Ярославцев Вениамин Семенович, молодой, подающий надежды сотрудник, уже второй месяц в нашей группе, прошу любить и жаловать.
Я сдержанно кивнула. Ни любить, ни жаловать этого подающего надежды я не собиралась. Витя же продолжал церемонию.
— А это — Татьяна Александровна Иванова, в свое время краса и гордость прокуратуры, верный друг и товарищ всей нашей группы и Андрея Мельникова лично, ныне самый знаменитый в Тарасове частный детектив.
Ярославцев даже кивать мне не стал. Только зыркнул голубенькими своими глазенками и хмуро спросил:
— Показания гражданки Ивановой уже записал?
— Ты что, Венька? — слегка опешил Витя. — Я же тебе говорю, что…
— Да знаю я, — с досадой отмахнулся тот. — Я сначала в дежурку заглянул, Иван Александрович доложил. И вообще, по-моему, уже все управление в курсе.
— Естественно, — подтвердил Самойлов без всякого сочувствия, а мне так даже теплей стало от злорадного удовлетворения. У ребят в управлении память хорошая, курносому Венечке долго будут эту историю вспоминать. И погоню дурацкую, и стрельбу… Они еще не знают, что он мне в ребро пистолетом тыкал. Оповестить, что ли, народ, дать еще один повод для шуточек?
А этот Венечка с отвращением поглядел на меня и, явно нехотя, сообщил:
— В больнице сказали, что все могло быть гораздо хуже, если бы не вовремя и профессионально сделанная перевязка. Когда я привез его, кровотечение почти остановилось, так что, — он прокашлялся, — примите нашу благодарность.
Мужественный мальчик. Ему, наверное, такое сказать было все равно что лимон съесть, а ничего, справился. Так что я не стала обращать общее внимание на то, что, если бы не его показательные выступления с пистолетом, Мельников попал бы в больницу минут на пять раньше. И дай бог здоровья нашему институтскому инструктору по санподготовке, гонял он нас до посинения. Я думала, что уже забыла все, а руки, оказывается, помнят.
— Общая благодарность, от всех сразу и от каждого отдельно, — Витя, не вставая, дотянулся и хлопнул меня по плечу. — Ладно, хватит болтать, давайте работать. Веня, рассказывай, что ты успел увидеть. Сравним с Танькиным рассказом.
— Не считаю это целесообразным. — Ярославцев надулся и сразу стал похож на блондинистого индюка. — Гражданка Иванова не является нашим сотрудником, следовательно, обсуждать с ней служебные…
— Веня, — ласково перебил его Самойлов, — я же тебе объяснил, мы с Ивановой работали, когда ты только в школу милиции поступать собирался. Так что, хотя она и не наш сотрудник, человек она совсем не посторонний. Совершенно свой человек, понятно?
— Все равно я не вижу необходимости… — упрямством это молодое дарование могло поспорить с ишаком-рекордистом. Мне это надоело, и я дернула Самойлова за рукав.
— Витя, не надо. Все равно я так устала, что не соображаю почти. Лучше я сейчас домой, а уж завтра уж… Когда с Мельниковым поговорить можно будет?
— Время посещения с семнадцати до девятнадцати, — официальным голосом выдал информацию Ярославцев. Ну прямо часы с кукушкой.
— Ладно, — махнула я рукой, — разберемся. Машина моя, я надеюсь, здесь?
Ярославцев молча вынул из кармана ключи и положил на стол. Я только покачала головой. Стянула свитер, отдала Вите, взялась за носки.
— Носки-то оставь. Или снова босиком через управление пошлепаешь?
— Понимаешь, Самойлов, если я в этих носках уйду, то их потом возвращать надо. А перед тем, как вернуть, порядочные люди вещи стирают. Я, разумеется, женщина глубоко порядочная, но ты меня знаешь и можешь себе представить, как я обожаю такое занятие, как стирка. Так что не уговаривай меня, и в босом виде добегу до машины, а там у меня туфли. Надеюсь, что они там, — выразительно посмотрела я на Веню.
Он поморщился, демонстративно отвернулся и стал разглядывать красующийся на стене график раскрываемости преступлений.
— Да забирай ты их без отдачи, — Витя озабоченно смотрел на меня. — Простудишься ведь. Тебе сейчас делом надо заниматься, а не болеть.
— Ну, если ты так ставишь вопрос, — подмигнула я, с удовольствием снова натягивая мягкие теплые носки.
И чуть было не ушла без пропуска, хорошо Витя вспомнил, что сегодня меня без этой бумаги не выпустят.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3