— Я слышал, вы берете тысячу в сутки? — отозвался Капустин. — Я заплачу вам тысячу двести. Плюс премия в пять тысяч в случае неудачи и десять — если доставите груз.
— Вы оплачиваете неудачи? — с иронией уточнила я.
— Только те, которые не становятся достоянием гласности, — без тени улыбки ответил Капустин. — Надеюсь, мы понимаем друг друга.
— Мне нужен аванс, — решительно заявила я.
— Разумеется! — Капустин вздохнул с видимым облегчением и полез в карман за бумажником. — Я, честно говоря, боялся, что вы откажетесь…
— В следующий раз обязательно откажусь, — сказала я. — Но раз вы обещаете больше никогда этого не делать…
Капустин извлек из бумажника несколько хрустящих купюр, железнодорожный билет и, протягивая мне, сказал с какой-то безнадежной тоской:
— Эх, Евгения Максимовна! Вы, в сущности, счастливый человек, вам не понять, какой это соблазн… Алмазы, уран, красная ртуть, да мало ли… Коготок, как говорится, увяз — всей птичке пропасть! Такая уж наша судьба!
Я расстегнула «молнию» на кармане и небрежно сунула туда свой аванс.
— И все-таки, — уточнила я. — Кого персонально мне поручается оберегать — вашего брата или москвича?
— Обоих, — ответил Капустин. — А прежде всего — чемоданчик с грузом. На обратном пути его надо будет доставить не сюда, а в Сызрань. Там будут встречать… Анатолий вам все объяснит. И если не дай бог… В общем, груз должен быть доставлен на место во что бы то ни стало, Евгения Максимовна… — Он отошел к окну и тревожно окинул взглядом двор. — Кстати, забыл предупредить: брат мой — человек сложный, вам с ним будет трудно, но прошу вас отнестись к нему со снисхождением, ладно?
— Может быть, стоит тогда предупредить и вашего брата, что я человек не менее сложный? — предложила я. — Чтобы снисхождение было обоюдным…
— Я непременно сделаю это, — серьезно пообещал Капустин.
— А что, неужели этот бизнес стоит того, чтобы испытывать из-за него такие треволнения? — поинтересовалась я.
— О, еще бы! — подтвердил Капустин, поднимая значительно брови. Затем мы очень мило распрощались, и вежливый Сергей отвез меня обратно на то место, где взял. Прощаясь, он приложил два пальца к козырьку кожаной кепки. Я помахала ему рукой и неторопливо побежала по направлению к дому.
Небо заметно светлело. Один за другим гасли фонари. Со звоном выползали из парка пустые трамваи. Ветер обрывал с деревьев последние желтые листья. Я подумала, что за Уралом наверняка уже выпал снег, и от этой мысли сделалось неуютно.
Однако хруст бумажек в кармане придал мне уверенности. Этот нежный специфический звук всегда действовал на меня благотворно — может быть, в силу высокой степени защиты, которой обеспечена продукция такого рода.
Хотя меня и лишили сегодня пробежки, положенные силовые упражнения я выполнила от начала и до конца. Приняв душ, я отправилась на кухню завтракать, где меня ожидали тетя Мила и кофе с рогаликами.
— На твоем лице ничего нельзя прочесть, — объявила мне тетушка. — Из этого я заключаю, что у тебя появилось новое дело.
— Я отправляюсь в путешествие.
— Путешествие будет опасным? — поинтересовалась тетушка.
— Надеюсь, — ответила я.
Тетя Мила покивала головой.
— Это хорошо, — глубокомысленно заявила она. — Это тебя развлечет. На наших железных дорогах можно подохнуть от скуки.
— Не волнуйся, — сказала я. — На этом направлении скучать не придется.
Глава 2
Путешествие не понравилось мне с самого начала.
В день отъезда я пришла на вокзал за полчаса до отправки поезда и, обосновавшись за ресторанным столиком у окна, выходящего на перрон, принялась наблюдать за посадкой. Особенно меня интересовал четвертый вагон, номер которого был указан в моем билете. Попутчиков своих я не знала в лицо. Это объединяло меня с теми отпетыми мерзавцами, которых опасался Капустин, и я попробовала взглянуть на ситуацию их недобрыми глазами. Меня интересовало, действительно ли наша миссия имеет шансы пройти незамеченной.
На улице с утра лил непрекращающийся осенний дождь, небо от горизонта до горизонта было затянуто свинцовыми тучами, и поэтому на перроне не отмечалось обычного столпотворения. Немногочисленные провожающие, прикрываясь блестящими от влаги зонтами, наскоро чмокали отъезжающих в мокрые щеки и поспешно отступали под спасительные своды вокзала.
Не могу поклясться, что в мое поле зрения попали какие-то подозрительные личности, подходящие под определение «отморозки», но вот одного из своих вероятных коллег я, кажется, определила сразу.
Его появление на перроне было обставлено в худших традициях стандартных голливудских боевиков. Он вынырнул из полосы дождя — невысокий, плотного телосложения, в надвинутой на нос кожаной кепке и с поднятым до ушей воротником плаща. Перрон он пересекал торопливым отчаянным шагом, будто погоня уже висела у него на плечах. При этом он беспрестанно и подозрительно озирался по сторонам, одновременно стараясь как можно глубже упрятать в воротник свое хмурое лицо. Но верхом идиотизма был его багаж — белый стальной кейс с секретным замком, с помощью наручников пристегнутый к левому запястью мужчины. Думаю, во всей округе не было человека, которому не бросился бы в глаза этот чемоданчик.
Я была почти уверена, что мужчина с кейсом обзавелся по такому случаю и каким-нибудь тяжелым пистолетом, если не автоматом с укороченным стволом, потому что без крупного калибра гангстерских фильмов не бывает.
Идею взять с собой в дорогу огнестрельное оружие сама я отвергла сразу. Не хотелось рисковать — нашей задачей было уклоняться от контактов, а не доказывать где-нибудь на промежуточной станции скучающим милиционерам подлинность лицензии и непричастность моего револьвера к прошлогоднему убийству телеграфиста на разъезде Заячья Горка. На этот раз я отдала предпочтение оружию холодному и бесшумному — баллончик с газом, разрядник с запасом бодрящего электричества, стилет, спрятанный в трости зонта.
Зонт этот висел сейчас на спинке стула. С виду он ничем не отличался от обычных зонтов, но при нажатии специального предохранителя выбрасывал из трости узкое десятидюймовое лезвие — чем-то подобным орудовали в забавном французском фильме «Укол зонтиком». Мне упражнения с выскакивающими стилетами совсем не кажутся забавными, и еще накануне я очень надеялась, что нам удастся обезопасить поездку лишь за счет благоразумия и предусмотрительности.
Театральный проход человека с чемоданчиком, кажется, перечеркнул мои надежды. Впрочем, оставалась еще вероятность, что этот герой вовсе не из нашей драмы, и я, расплатившись за нетронутый мной заказ, отправилась на посадку.
Равнодушная проводница проверила билет и посторонилась, пропуская меня в тамбур. Над мокрой вокзальной крышей забубнил динамик, объявляющий отправление нашего поезда, — голос казался тоже сырым и простуженным. Я в последний раз оглянулась на перрон и заметила двоих опоздавших.
На пассажиров они были не очень похожи, потому что не имели при себе никакого багажа, однако они явно спешили на поезд, потому что направлялись нетерпеливой трусцой в сторону седьмого или восьмого вагона. На ходу они махали руками и, кажется, вяло переругивались между собой. Один из них был одет в элегантный голубой плащ, из-под которого выглядывал воротничок ослепительно белой сорочки с узлом тщательно повязанного галстука. Над головой он держал большой черный зонт, которым не столько спасался от дождя, сколько прикрывал лицо — я так и не сумела его как следует разглядеть. Второй, одетый в кожаную куртку, был на голову выше своего спутника, шире в плечах и лица не прятал. Он вызывающе и зло посматривал по сторонам маленькими поросячьими глазками, и дождь отскакивал от его белобрысой, стриженной под ноль головы, как от полированного чурбака. Если бы мне в этом городе понадобился вдруг отъявленный отморозок, то лучшей кандидатуры и придумать было нельзя.
Проводница оттеснила меня в глубь тамбура и с лязгом опустила откидную площадку. Что произошло дальше со странной парочкой, я уже видеть не могла и отправилась в свое купе.
Номер купе был четвертый. Была ли это игра случая или номер подбирался специально, для простоты запоминания, — не знаю. Я также не знала, присутствует ли в купе посторонний, поэтому решила на всякий случай постучать. Дверь открылась сразу.
Передо мной стоял мужчина лет сорока пяти в дорогом костюме. Чертами лица он неуловимо походил на господина Капустина, но был крупнее и выше ростом. Взгляд у него был властный и самоуверенный до тошноты. Смерив меня этим взглядом, он коротко бросил: «Проходите!» — и тут же запер за мной дверь.
Я шагнула в купе и поставила на сиденье свой чемодан. Мои худшие ожидания начинали, к сожалению, оправдываться. Третьим пассажиром в купе был парень со стальным кейсом. Наручники он, слава богу, отстегнул, и сам чемоданчик куда-то уже благополучно исчез, но этот факт ненамного улучшил мое настроение.
— Вы — Охотникова? — спросил мужчина в костюме и, получив утвердительный ответ, скептически покачал головой. — Не знаю, что это брату взбрело в голову… Ну что ж, делать нечего, будем знакомиться, — он поклонился. — Капустин Анатолий Витальич, к вашим услугам.
Как же, подумала я, дождешься от тебя услуг! Всем своим видом он давал понять, что мое появление здесь случайно и он согласен меня терпеть только из уважения к старшему брату. На меня это не произвело особого впечатления — нанимал меня не он. Улыбнувшись Капустину, я вопросительно посмотрела на второго пассажира, который недоверчиво разглядывал меня, не потрудившись даже приподняться с полки.
— Чижов! — буркнул он с такой неохотой, будто раскрывал семейную тайну.
Он вообще, по-моему, был страшный конспиратор. Его колючие, глубоко посаженные глаза никогда не меняли вызывающего подозрительного выражения. Двигался он пританцовывая и чуть сутулясь, инстинктивно прикрывая плечом нижнюю челюсть. Видимо, лучшие годы он провел на ринге, о чем свидетельствовал и слегка сплющенный, асимметричный нос. Роста он был небольшого, но этот недостаток с лихвой компенсировался объемом и мощью его торса. Трудно было судить, насколько он сохранил подвижность и гибкость, но уж ударчик-то у него, я думаю, и ныне такой, что не приведи господь!
Однако он, как и предполагалось, надеялся не только на силу своих кулаков. Его кургузый темно-синий пиджак заметно топорщился на левом боку, вызывая довольно определенные ассоциации. Меня только смущали значительные размеры предмета, спрятанного под пиджаком, и я никак не могла угадать, что это — не «кольт» же времен Буффало Билла и битвы у Литл-Биг-Хорн!
— Больше никого не будет? — осведомилась я, кивая на четвертую полку.
Капустин отрицательно покачал головой.
— Нет. Купе закуплено полностью, но поедем мы втроем. Видите, все предусмотрено! — сказал он, а потом с некоторым беспокойством спросил: — Вы, вероятно, будете претендовать на нижнюю полку? Сейчас я вам объясню, почему это невозможно. Дело в том…
— Я буду претендовать только на роль вашего телохранителя, — холодно отрапортовала я. — Полка меня устроит любая. На верхней будет даже удобнее.
У господина Капустина камень свалился с души. Он добродушно посмеялся и сделался любезен настолько, что даже поднял на багажную полку мой чемодан. После такого подвига он опять посерьезнел и значительно произнес:
— Прошу только учесть — все вопросы решаю я. Лично. Никакой самодеятельности! И вообще… держитесь-ка вы в сторонке, а? Так, по-моему, будет лучше для всех.
— Значит, вы считаете, что мое присутствие здесь неоправданно? — с интересом спросила я.
— Абсолютно! — отрезал Капустин-младший.
Видимо, он чувствовал себя в этот момент всесильным и мудрым магнатом.
— В таком случае, — невинно заявила я, — на ближайшей станции я выхожу. А вы потрудитесь дать брату телеграмму, что отказываетесь от моих услуг, дабы не было никаких недоразумений.
Капустин на секунду растерялся. Он бросил на меня быстрый неуверенный взгляд и сразу перестал быть похожим на магната.
— Э-э… вы не совсем меня поняли, — протянул он досадливо. — Если брат считает нужным… Просто я не вижу необходимости… То есть особой необходимости. Мне не впервой решать такого рода проблемы. Господин Чижов тоже… бывал в таких переделках! Я полагаю, мы предприняли достаточные меры предосторожности…
— Например, продемонстрировали всему миру чемоданчик, прикованный к телу цепями! — подхватила я. — Это же цирковой номер! Неужели нельзя было пронести его в какой-нибудь невзрачной сумке?
Капустин с изумлением вытаращился на меня.
— Да вы представляете себе, — вскричал он, — какая там сумма денег?!
— Нет. Не представляю, — сухо ответила я. — Но, когда я вижу наручники, я начинаю думать, что очень большая. И невольно начинаю размышлять — кто ее несет, куда и откуда… Со всеми вытекающими последствиями…
— Ну-у, — недоверчиво покачал головой Капустин. — Носить такие деньги в хозяйственной сумке? Так не делается…
— В общем, если на вокзале все-таки присутствовал кто-то из людей вашего конкурента, — сказала я, — считайте, что вы засветились. Они мимо такого факта не пройдут. И конспирация ваша — коту под хвост!
Капустин недовольно посмотрел на меня, а потом обернулся к Чижову и спросил:
— Ну что скажешь?
Тот заерзал на сиденье, ожег меня мрачным взглядом и сипло проговорил:
— Да ладно… В шпионов играем, что ли? Меня здесь не знают, ты, Анатолий Витальич, садился без груза… Чего волну гнать? Когда до них дойдет — мы уже в Коряжске будем.
Выслушав этот успокоительный доклад, Капустин заметно повеселел.
— Я тоже так думаю, — сказал он и опять обратился ко мне с некоторым беспокойством в голосе: — А, кстати, насколько глубоко мой брат посвятил вас в наши проблемы?
— Достаточно глубоко, — ответила я.
— Это странно, — заметил Капустин. — Почему он так вам доверился?
— У меня прочная репутация, — парировала я. — И большой опыт.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3