« Я – его алиби»: Эксмо-Пресс; Москва; 2001
ISBN 5-04-088050-2
Аннотация
Здорово, когда у тебя есть настоящая подруга. Непрактичной и доверчивой Лере повезло вдвойне — у нее их две! Встревоженные тем, что Лера постоянно умудряется «западать» на красивых мерзавцев, Ксения и Мила всерьез берутся за поиски достойного жениха для взбалмошной подруги. Убийство Лериной соседки нарушает спокойную жизнь трех подруг. По иронии судьбы, подозрение падает на новоиспеченного «кандидата», появившегося не в нужном месте и не в нужный час…
Галина Романова
Я — его алиби
И с другом, и с врагом ты должен быть хорош!
Кто по натуре добр, в том злобы не найдешь.
Обидишь друга — наживешь врага ты,
Врага обнимешь — друга обретешь.
Омар Хайям
Глава 1
Если вам никогда не приходилось встречаться с дураками, то я вас приятно удивлю, потому что дура — это я… Причем об этом я не подозревала до недавнего времени…
А началось все с того, что мне в голову пришла бредовая идея подстричься. Мой лучший парикмахер, который на протяжении последних пяти лет успешно справлялся с моей непослушной шевелюрой, колдовал надо мной часа два. В итоге из-под его рук вышло творение, сравнить которое можно было разве с использованным ершиком для мытья посуды. Разумеется, об этом я не сказала вслух, а лишь тихонько поскуливала, разглядывая в зеркале какое-то недоразумение, отдаленно напоминающее меня.
Однако многие из тех, кого я еще совсем недавно считала своими друзьями, в один голос утверждали, что новая прическа удивительно идет мне, но, сколько я ни пыталась увидеть себя их глазами, у меня ничего не получалось: из зеркала на меня смотрело существо в облике пятнадцатилетнего сорванца-подростка с огромными лупелками вместо глаз. От былого очарования молодой женщины не осталось и следа.
— Это же классно! Ты ничего не понимаешь!.. — возмущалась Милка в ответ на мои стенания. — Ты стала выглядеть лет на десять моложе!..
— А зачем мне это?! — в исступлении заламывала я руки. — У меня теперь столько проблем!.. Весь гардероб нужно перетряхивать — это раз…
— Зачем? — Она непонимающе уставилась на меня.
— Затем! От моего былого имиджа не осталось и следа! — Я почти рыдала. — Меня теперь никто не будет воспринимать всерьез!
— Не преувеличивай, — фыркнула она, подпиливая ноготки. — С гардеробом действительно придется что-то решать, но это ерунда. Позвонишь Ксюхе, и проблема будет решена.
— Да что она мне может предложить?! — сорвалась я на крик. — Пару рубашек в комплекте с драными шортами или сарафанчик в цветочек?!
— А чем плох сарафанчик? — возмутилась в свою очередь Милка, разглядывая подол своего платья, усеянного мелкими розочками.
Я проследила за ее взглядом и устыдилась. В конце концов, никто меня под ножницы не тащил. Решение подстричься я принимала сама, так что нечего теперь на людях зло срывать.
— Ладно, извини… — буркнула я, тяжело опускаясь в кресло.
Милочка молчала, капризно надув пухлые губки.
— Милка! Ну ты чего?
— Ничего… — буркнула она, убирая в сумку пилочку для ногтей. — Выделываешься тут непонятно по какой причине… Сама прекрасно знаешь, что хороша, а выделываешься. Противная ты!..
— Ага, — кивнула я, понимая, что прощена. — Еще какая противная!.. А может, и правда Ксюхе позвонить?..
Подруга устало вздохнула и принялась тыкать холеным пальчиком в телефонные кнопки. Когда ей наконец ответили, она очень долго распространялась по поводу моих умственных способностей и закончила разговор словами:
— Ладно, Ксюш! Мы завтра у тебя…
Ксюша — это наша третья подруга. Она заведовала крупнейшим ателье в городе и имела в своем подчинении целый арсенал стилистов, закройщиц и прочего обслуживающего персонала. Ко всему прочему, наша подруга имела статус обеспеченной независимой женщины со всеми вытекающими отсюда атрибутами — квартирой, машиной, дачей и кучей любовников, готовых по единому мановению ее руки выполнять любое приказание.
У меня же со всем этим была постоянная проблема…
— Когда научишься в людях разбираться, тогда и повезет… — философски заметила Милка, нанося бледно-розовый лак на отшлифованные ноготки.
— Прекрати читать мои мысли! — возмутилась я. — Невозможно ни о чем подумать, как ты уже тут как тут!..
— Твои мысли понятны даже ребенку, — заухмылялась она, довольная произведенным эффектом. — А уж прочесть-то мне их — пара пустяков!
Это было сущей правдой! Милка умела читать мои мысли! И сколько бы я ни работала над собой, сколько ни пыталась напустить в глаза тумана, ничего не помогало — стоило мне на минуту задуматься, как она тут же припирала меня к стенке каким-нибудь язвительным замечанием по поводу содержимого моей черепной коробки.
Вот и на этот раз она оказалась права, как никогда. А все дело заключалось в том, что мне ужасно не везло с мужчинами. Может быть, конечно, и им со мной, не берусь судить, но факт оставался фактом — на любовном фронте я терпела неудачу за неудачей.
— У тебя просто какая-то катастрофическая способность влюбляться в мерзавцев! — возмущалась всякий раз Милочка. — Ну, помилуй, дорогуша, сколько же можно?!
Я поднимала от подушки зареванное лицо и, еле шевеля губами, шептала:
— Он был такой красивый!..
— Кра-аси-ивый! — передразнивала она, попутно поглаживая мои вздрагивающие плечи. — Когда ты поймешь наконец — все мужчины подлецы, а красивые — подлецы от рождения!..
В этом месте я обычно принималась рыдать особенно горько, вспоминая, как все хорошо начиналось. А начиналось все, как правило, с цветов, шампанского и упоительно сладостных слов. Кончалось же тем, что в один прекрасный день я просыпалась в одиночестве и с совершенно пустым кошельком. Последний случай в этом отношении был из ряда вон выходящим…
Зеленоглазый красавец Андрюшенька избавил меня от серебряного браслета работы неизвестного мастера пятнадцатого века и вечно ломающейся стереосистемы.
— Не переживай, — утешала меня с другого бока Ксюша. — Тебе давно пора заменить эту рухлядь. Стереосистема твоя больше по ремонтам кочует, чем действует.
— Мне браслет жалко!.. — скулила я сквозь слезы. — Мне его бабуля подарила перед смертью!.. Что я теперь маме скажу, если она спросит?!
— Ну, не стоит так сокрушаться! Что-нибудь придумаем!
Ксюша никогда не была голословной: если она что-нибудь обещала, то делала.
Не знаю, как она вышла на этого подонка, но браслет он мне вернул.
Телефонный звонок оторвал меня от тягостных воспоминаний.
— Алло, — пропела Милочка в трубку. — Ах, котенок, это ты?..
Я фыркнула и ушла на кухню. Котенком моя подруга называла своего мужа, и разговор с ним у нее мог длиться от часа до трех. Я никогда не могла понять, о чем можно разговаривать столько времени с человеком, с которым ты прожила бок о бок десять лет и не далее как нынешним утром проснулась в одной кровати.
На мои возмущенные фырканья Ксюша всегда резонно заявляла:
— А ты приглядись, приглядись к подруге! Уму-разуму поучись…
— Еще чего! — округляла я глаза. — Да чтобы день и ночь сюсюкать с ним, будто это что-то мягкое, пушистое и теплое!..
Ксюха принималась хохотать и хлопать себя по коленкам.
— А в твоем понятии мужчина — это гора мышц, недюжинный ум и море обаяния? — спрашивала она сквозь смех.
— Вроде того… — бурчала я, не разделяя ее веселья.
— Убогая ты у нас, — снисходительно улыбалась Милочка, вытягивая длинные ноги. — Ну, нравится мужику, чтобы его так называли! Почему не сделать ему приятное?..
— Ну… не знаю, — разводила я руками. — Лично я бы такое не выдержала!..
— Знаем, знаем!.. — Тут Милочка присоединялась к Ксюхе, и от их хохота начинали позвякивать подвески на люстре, подаренной все той же покойной бабушкой.
Я сердилась, дулась, но в конце концов не выдерживала и присоединялась к ним.
Чайник на плите призывно засвистел, а Милочка и не думала прекращать свои приторные бормотания по телефону.
— Меня сейчас стошнит, прямо на аппарат! — зло зашипела я, появляясь в дверном проеме. — Идем чай пить!
Милочка сделала круглые глаза, замахала на меня руками и забормотала что-то своему «пусику» о том, какая у нее невыдержанная подруга. Уж не знаю, что он ей ответил, но она препротивно так захихикала, выразительно поглядывая в мою сторону, и кокетливо повела точеным плечиком.
— Ах так, значит?! — Нервы у меня, понятное дело, не железные, поэтому все, на что меня хватило, это подойти и выдернуть штепсель из розетки. — Будешь знать, как издеваться надо мной!
Вопреки ожиданиям, Милочка не разозлилась. Напевая, она прошла в кухню, уселась на свое любимое место под раскидистой пальмой и уставилась на меня, загадочно мерцая глазами.
— Ну и что это должно означать?! — фыркнула я, разливая кипяток.
— Ты о чем? — Ловко изображая недоумение, она принялась купать в чашке пакетик с чаем.
— О твоей загадочности…
— Ах, ты об этом!.. — Мягким движением, кстати, присущим только ей, Милочка откинула со лба густую прядь и выпалила: — Олежа нашел тебе мужчину…
— Что?!
— Да, да, да! И не смей возмущаться!.. — От ее томной снисходительности не осталось и следа — передо мной сидела свирепого вида матрона, готовая на все ради достижения своей цели. — Хватит нам с Ксюхой твоих «красавцев»!
— А этот что — урод? — глупо хихикнула я, отхлебывая горячий напиток.
— Я еще не знаю… — Подруга принялась крошить кусочек печенья. — Он человек, занимающий видное положение. Давний друг Олега.
— Это не достоинство… — едко вставила я.
— Мой муж — очень хороший и порядочный человек! — твердо отчеканила Милочка, и мне пришлось прикусить язык. — Так вот, я продолжу, если позволишь?.. Все последнее время друг Олега мотался по заграницам, сколачивая капитал. Сейчас вернулся на родину с намерением создать семью и, так сказать, пустить здесь корни…
— Ну а при чем здесь я?! — Я выхватила у Милки пачку с печеньем и прикрикнула: — Прекрати переводить продукты!.. Третье печенье раскрошила!..
— Прости, Лерусик! — виновато пробормотала Милочка, с недоумением глядя на приличную горку крошек. — Как села на диету, так с ума схожу…
Я чмокнула ее в лобик и ловким движением смахнула крошки себе в ладонь.
— Не вздумай выбросить в ведро! Птичкам отдай!.. — вскинулась подруга, открывая форточку. — Ну и вид у тебя из окна… Трущобы!
— Нравится? — сразу сникла я, выбрасывая крошки на улицу. — Ну, на этот раз тебе меня обвинить не в чем! Квартира бабулина. Досталась, так сказать, по наследству.
— Пять лет живешь! — снова набросилась она на меня. — Давно обменять пора! Одни соседи чего стоят! Теперь я понимаю, почему у тебя в жизни сплошные неудачи!
— Почему?
— Потому что ты лентяйка! — выпалила Милочка и, видя мои округлившиеся от возмущения глаза, продолжила: — За счастье нужно бороться! А что ты?..
— А что я? — попугаем повторила я.
— А ничего! Ровным счетом ничего! — Она встала из-за стола и грациозной походкой прошлась по моей огромной кухне. — Тебе господь всего отмерил вдоволь! Красота, ум, по службе продвигаешься — позавидовать можно! Наследство получила какое, в конце концов! И что с того?!
— А что?! — Я довольно улыбнулась.
— А то! — Милочка остановилась напротив меня и нацелила пальчик мне в грудь. — Что ты этим ничем не можешь воспользоваться! За собой не следишь. Напялишь вечно на себя какие-то лохмотья… Под ними же ничего не видно!
— Лохмотья, как ты изволила выразиться, для того и существуют, чтобы прикрывать наготу. — Моя улыбка сразу померкла.
— Вот ты ее и прикрываешь! А необходимо подчеркивать достоинства!.. Перехожу ко второму вопросу — работа…
— Ну, там у меня все в порядке.
— Согласна, но не совсем. Тебя используют! — И предрекая мое возмущение, продолжила: — Все командировки — твои! Сверхурочные — тоже твои! Если объявляют рабочим выходной день, кто выходит?..
— Я… Но, согласись, мои труды не пропадают даром.
— Хоть это радует. — Подруга устало опустилась на стул. — И наконец перехожу к последнему вопросу — твое жилье!
Я обвела тоскливым взглядом стены и поежилась. Квартирный вопрос был для меня самым болезненным. Получив в наследство огромную четырехкомнатную квартиру, я до сих пор не нашла времени, да, честно признаться, и желания не было, чтобы превратить ее в уютное гнездышко. Не хочу сказать, что в доме царили запустение и хаос. Нет! Чистота для меня была превыше всего. Но начать ремонт, а потом обменять квартиру на более престижный район, вот на это меня не хватало.
— Твои соседи, — продолжала между тем Милочка. — Это же ужас! А теперь еще и эта…
Под «этой» она подразумевала мою новую соседку Валентину. Въехала та сюда совсем недавно, но сразу заявила о себе полночными бдениями, сопровождающимися громкой музыкой.
Тихий ропот возмущения, зародившийся поначалу на засиженных скамеечках у подъезда, постепенно нарастал, достигая неимоверных размеров и высоты нашего с ней этажа. Ярый борец за восстановление справедливости — тетя Наташа, не выдержав однажды накала страстей, взобралась к нам наверх и застучала клюкой в дверь моей соседки.
Долго никто не открывал. Наконец замок щелкнул, и дверь широко распахнулась, являя взору видение, заставившее престарелую женщину замереть от удивления.
— Что вы хотели? — томно произнесла Валентина, опираясь о притолоку.
— Я-а-а?! — только и смогла выдавить из себя тетя Наташа.
— А кто же еще? — фыркнула Валентина прямо в бокал с шампанским, который небрежно держала в холеных пальцах. — Я здесь больше никого не вижу.
Тетя Наташа продолжала молчать, лишь ее подслеповатые глазки продолжали жить своей жизнью, обшаривая полуобнаженное тело молодой женщины.
И поглядеть там, скажу я вам, было на что!
Валентина была практически голой. Узкая полоска кружев, перепоясавшая ее в некоторых местах, пара ажурных чулок да туфли на высоченных шпильках — вот, пожалуй, и все ее одеяние на тот момент.
— Так что вы хотели-то? — начала она терять терпение. — Мне некогда…
— Ишь ты, занятая какая!.. — прокашлялась наконец тетя Наташа, а затем без переходов брякнула:
1 2 3