Оглянулся, замедлил шаг, сходя с лыжни, Глядя через плечо, воде бы, освобождая дорогу и в то же время не торопясь это сделать. Лыжница подошла вплотную, тоже замедлила шаг, глядела с раздражением. Без сомненья это была Лина Медведкина. Почти такая же, как на фотографии из личного дела. И лыжи на ней были точно такие же, как на Ямщикове, - выбросить не жалко, Кировской фабрики, красные.
Ямщиков прищурился, наморщил лоб, словно пытался что-то вспомнить, и, наконец, радостно выпалил:
- А я вас узнал!
Он не ожидал такого эффекта. Женщина словно стала ещё меньше ростом. Разгоряченное лицо побледнело и застыло гримасой страха, глаза широко распахнулись.
- Вы - Лина! - торжественно провозгласил Ямщиков. - Мы с вами у костра вместе сидели.
Ее лицо расслабилось, вернулся прежний розовый румянец и заблестели глаза.
- Не могу вспомнить, - сказала отрывисто.
Голос действительно был хрипловат. Впрочем, это мягко сказано. Он был просто хриплый, точнее, кошмарно хриплый.
- Ну как же? Туристический костер, вечер, река, лес, песни разные, гитара...
На этом Ямщиков исчерпал свои познания в области туризма. Он ещё мог добавить слова "рюкзак", "палатка" и "спальный мешок", но это могло прозвучать слишком двусмысленно. Да и соседей по палатке, тем более по спальному мешку, она бы, наверное, запомнила.
- А-а, - тем не менее Лина тоже начала вспоминать, - на городском слете, что ли, прошлым летом?
- Точно! - обрадовался оперуполномоченный.
Лина остановилась, пристально посмотрела ему в лицо, потом оглядела пузырящиеся на коленях линялые штаны дурацкого зеленого цвета, заправленные в узорчатые эластиковые носки. Хмыкнула:
- Закаляешься? Ну-ну... Бывай здоров! До встречи на слете!
Она резко оттолкнулась палками и понеслась по лыжне.
- Лина, постойте! - крикнул Ямщиков голосом, полным отчаянья. - Куда же вы?
Но женщина не слышала или не хотела слышать его воплей. И он погнался за ней, нелепо размахивая палками и сбиваясь с ритма. И понял, что никогда не сможет догнать. "Эх, физподготовка неправильная! На лыжах надо бегать, а не мешок с опилками мотузить в спортзале," - вот какие мысли роились у него в голове.
Естественно, он не догнал. Зато согрелся, хотя ноги щипало, будь здоров как. И точно установил, что Лина скрылась в коллективном саду. Над воротами сада торчал облезлый щит, на котором ещё можно было различить старорежимную надпись "Сталеканатчик-2". От ворот сада было всего метров сто до шоссе и будки автобусной остановки. В будке очень кстати оказалась скамеечка. Ямщиков тут же плюхнулся на нее, подпрыгнул - такая она оказалась холодная. Оно и понятно - железо. Он сунул под зад шапку, сбросил ботинки и, чуть не плача от боли, стал остервенело растирать ступни вывернутой наизнанку перчаткой. Это сверху она кожаная, а изнутри-то шерсть! Все-таки ноги он маленько обморозил. Лыжи приставил снаружи к будке, чтобы издалека сигнализировали - он здесь, ждет автобус, а, может, другой попутный транспорт.
Пока Ямщиков совершал свой исторический забег на семикилометровую дистанцию, Рогожкин вернулся к машине, связался по рации с начальством и запросил помощи. Потом поехал в том направлении, в котором скрылись лыжники. Но, естественно, по шоссе, а не по сугробам в снежном поле.
Ямщиков ещё ноги не успел растереть как следует, а "уазик" уже подкатил. Он прыгнул в кабину. Торопливо, а, значит, неловко, путаясь в штанинах и рукавах в тесном нутре автомашины, стал одеваться. При этом он ещё вкратце описывал свою пробежку, обстоятельно воспроизведя подробности недолгого разговора с Линой Медведкиной. А одевшись, добавил:
Теперь мне роль этой дамочки понятна. Ушла с работы на две недели, вероятно, чтобы уже не вернуться. Из дому отчалила с двойным багажом, походным и, так сказать, светским. Тоже, чтобы не возвращаться. Позавчера созвонилась с курьершей, забросила ей в "почтовый ящик" пакет для обмена с Поляницкой. Вчера была здесь. Сбегала на лыжах к "фазенде" и воткнула батарейку в часы.
- Стоп! - перебил Рогожкин. - А, может, с дороги съехала, выкопала лыжи из сугробов и сбегала?
- Сегодня пришла со стороны этого сада, значит, и лыжи здесь надевала, - возразил Ямщиков. - Следовательно, вчера снимала здесь же. А отсюда на мотоцикле в город.
- А, может, подвез кто? - уперся Рогожкин.
- Может, но это ещё один человек в деле. А на попутку или автобус рассчитывать рискованно, вдруг не подвернется. У них все четко по времени было расписано, минута опоздания - и вся операция провалится. Так что, пока младший Мослев выманивал девочек и Гошу в Чупахино, она воткнула батарейку, а потом на своем "Че-Зете" вернулась в город и засела в гараже у лесопарка.
- Погоди, - опять прервал капитан, - старший-то в доме сидел. Как же она батарейку во взрывное устройство вставляла. Он бы мог заметить.
- Мог, если бы ему не полагалось сидеть тихо. И ставни были закрыты. Дамочка подбежала на лыжах, присела, как бы крепление поправить. Часы из сугроба - раз, батарейку внутрь - два, часы обратно в сугроб - три. И ходу назад. А как она бегает, я сегодня видел. Дай бог мне в её возрасте так ноги переставлять, как она лыжи двигает в свои тридцать восемь. Значит, дождалась Мослева в гараже, на его "Яве" с поддельным номером Жоры Худорожкина отвезла посылку Поляницкой. Потом поехала в свой собственный гараж на берегу. Допустим, делала вид, что ремонтируется.
- Ну да! - радостно перебил его Рогожкин. - Станет она чужую "Яву" засвечивать, на вопросы напрашиваться.
- Значит, сидела тихо, - нисколько не смутился Ямщиков. - А в положенное время съехала на лед и где-то в тени под соседним мостиком дождалась, пока курьерша появится.
- Ага, конечно, - разбил его умозаключения Рогожкин, - ещё вопрос, кто кого ждал. Это курьерша её шесть минут ждала.
- Неважно, - отмахнулся Ямщиков. - Хотя Лина могла просто наблюдать, чисто ли вокруг курьерши. Да и не видно издалека в сумерках, что за человек остановился. А если ждет пять минут, значит, свой. Кто ещё будет на холоде стоять и в темноту пялиться? Логично? Потом подхватила сброшенную сумку и помчалась к Мослеву. Впарила тому заранее приготовленные бронзовые слитки. Глупый братец схватил эти чушки и поскакал прочь, не сменив номера. Кружной дорогой через свалку. Там пальнул в инспектора...
- А потом его подобрали милиционеры, - ехидно прищурился Рогожкин. Фамилии их вот только подзабыл. По существу давай фантазируй.
Ямщиков рассмеялся и продолжил:
- Наша дамочка сплела макраме с вениками, а, может, ещё днем от скуки это сделала. Во всяком случае, прицепила веники к своему "Че-Зету", провела малярные работы, уничтожив все следы, и отбыла в непонятном направлении. Не думаю, что вернулась в свой гараж. Скорее всего в каком-то другом месте оставила свой мотоцикл и костюм.
- Третий гараж? - предположил Рогожкин.
- Вероятнее всего. В снегу бросать рискованно. Найдет какой-нибудь тимуровец, прибежит в райотдел, начнут хозяина искать, свежую краску нюхать...
- Да уж, - вздохнул Рогожкин, - а утром сегодня, наверное, с утра на автобусе или ещё на чем другом приехала. Но не на мотоцикле. Они с Шефом ребята толковые, а лишняя минута на мотоцикле - лишний риск.
- Вот именно, - согласился Ямщиков. - Стараются от любого пустяка застраховаться. И сюда она прикатила не только воздухом подышать, а с проверкой. Когда убедилась, что дом целехонький стоит, небось, полпуда икры выметала. Да я ещё пугнул.
- Ну и зря, - недовольно произнес Рогожкин. - Я тебе такой команды не давал. Думал, ты и так поймешь - только отследить до норки.
- Да понял я, не первый год замужем. Но мышки не любят, когда у них за спиной шуршат, - принялся объяснять Ямщиков. - Хотел убедиться, что это точно она. Может быть, даже подружиться.
- Подружился... - недовольно пробурчал капитан. - Что вот она сейчас делает?
- Лыжи вострит, конечно. Надо дорогого Шефа предупредить о провале и получить инструкции.
- А, может, она их заранее получила на все случаи жизни? - продолжал проявлять недовольство Рогожкин. - Они и этот вариант должны были просчитать.
- Ставка была на взрыв и мощный пожар. - Ямщиков потер подбородок в задумчивости. - А в такой провальной ситуации только сматываться остается. Так что наиболее вероятная инструкция - дай бог ноги.
- Слушай, а она точно в этом саду? - забеспокоился Рогожкин.
Я от нее, конечно, изрядно отстал, но то, что сюда в калитку въехала, и за километр ясно видел.
- Так-то оно так, - кисло произнес капитан, но мысль свою не закончил. - Что-то наши долго не едут. Эх, сиганет эта спортсменка через забор да усвистает на лыжах!
Из калитки сада вышел рослый дед в грязно-белом армейском полушубке с фанерной лопатой в руках. Неспеша принялся отгребать и откидывать снег от створок ворот. Хотя откидывать было, в сущности, нечего. Снегопад давно не наблюдался, так только, ветром немного намело. Дед, помахав лопатой, оперся на неё и стал издалека разглядывать машину. Действительно интересно - встал "уазик" и стоит уже битый час.
Подкатила оперативная "волга". Из неё выкарабкался майор Чертинков, следом - двое парней из его отдела. Все в милицейской форме. А последним вылез Саня Ерошин. Дедок у ворот вначале, видать, просто оторопел, а потом задергался. Хотел, вроде, за калиткой скрыться, но потом решил остаться на месте.
Когда к нему подошли, он был спокоен и полон достоинства. Впрочем, достойный вид ему придавала не только борода лопатой во всю грудь, но и полковничья папаха с кокардой. Из-под папахи на плечи спадали великолепные каштановые кудри, чуть тронутые сединой. В подшитые валенки были заправлены офицерские бриджи с красными генеральскими лампасами, только не положенного Уставом красного цвета, а почему-то желтые. И лицо деда было довольно моложаво.
Он посмотрел удостоверение Чертинкова и пригласил всю компанию к себе в сторожку. Сторожка оказалась солидных размеров избой, судя по выгоревшей нумерации на серых бревнах, перевезенной из какой-то захиревшей деревни. Внутри изба поражала изысканным интерьером: иконы в красном углу, расшитые рушники, резная мебель, всякие деревянные и берестяные поделки. И ещё там оказалось множество картин, только не на стенах, а возле стен. Полотна на подрамниках были расставлены, словно на выставке.
Оказалось, сторож Семенов действительно готовится к выставке. И вообще ему всего сорок один год, а по призванию и образованию он художник. В избе находилась молодая женщина - жена Семенова и тоже художница. У Ямщикова голова пошла кругом: куда ни плюнь - сплошные художники. После нескольких малозначащих вопросов Рогожкин задал главный:
- Тут к вам в сад недавно девушка на лыжах прибежала. Не подскажете, в каком она доме обитает?
- Это Лина, что ли? - ошарашил ответом сторож-художник. - Подскажу. Даже проводить могу. Участок из самых дальних, идти надо зигзагами, сами не найдете.
Вместе с Семеновым пошли Рогожкин, Ямщиков и Ерошин.
Чертинков поставил одного из своих орлов у ворот, а с другим отправился "прогуляться по садику". Ямщиков тут же привязался с вопросами к сторожу.
- А что это вид у вас, Иван Сергеич, такой колоритный: папаха, борода, как у ветерана, и лампас казачий?
Семенов довольно ухмыльнулся:
- А для понту! Им тут был нужен сторож почтенный, семейный, желательно из отставных вояк. А меня как раз три года назад квартирный вопрос доконал. А тут, елы-палы, хату дают, чтоб сторожил безвылазно, и сто двадцать гульденов в месяц - по рваному с участка. Я это дело надыбал, батину ксиву в карман - он у меня полковник в отставке, - бороду растрепал, гриму на фейс бросил, Люську платком повязал по-бабьи и велел в пол глядеть. Короче, вкатываюсь к преду этой Канатчиковой дачи: здравия желаю, елы-палы, на деревню едет молодой полкан. Так он мне в портки и вцепился, и все лапти облобызал. А лампасы золотые я для полной хохмы пришпандорил.
- Дорогу для нас чистил, что ли?
- Вот еще! Себе. В город картины повезу. У меня "запор".
- Хм, да... - смутился Ямщиков и подумал, что среди художников встречаются весьма странные типы.
- Да "запорожец", елы-палы! А ты подумал, я шиз? А?
Семенов захохотал.
- Ничего подобного. Запоры ещё и на дверях бывают.
- Эт-точно. А ещё у тех, кто жрет что попало! А, елы-палы?
Живописец веселился от души.
- У этой Лины здесь сад? - переключился на другую тему оперуполномоченный.
- Нет. Тут делец один живет, антиквариатом балуется, иконками, картинками. У меня уже штук пятнадцать купил, елы-палы. Куда-то сплавляет, барыга. Наверное, паразит, приличный куртаж рвет. Я ему постоянно цены повышаю. Торгуется, змей, а все равно берет. Знать бы, куда он их багрит, да напрямую сдавать.
Рогожкин встрепенулся:
- Лина его подружка?
- Раньше была, это точно. А сейчас, похоже, какие-то дела на пару крутят. Ключ у неё свой, наезжает время от времени. Ночует, елы-палы, на лыжах гоняет, как сегодня.
- Делец, получается, тоже с завода стальных канатов? - не унимался капитан.
- Это ты про вывеску? Канатчикова дача, елы-палы, все кругом хохочут. Тут с завода человек пятнадцать: главбух, главинженер и прочий шишняк. У них на каком-то болоте ещё сад есть, номер один. Вот там все работяги и кучкуются. А тут место клевое: дорога, автобус, город рядом, лес - кайф! Так что всякой твари по паре: торгаши, боссы разные, деляги. Каждая вторая хибара - кирпичная. Вот мы и пришли.
"Хибара" из белого силикатного кирпича, больше похожая на башню, поднималась на два этажа, да ещё под крышей блестело широкое окно мансарды. Судя по высокому цоколю, имелось помещение и ниже первого этажа. На дверях висел замок.
- А вы уверены, что это тот дом? - Рогожкин задал вопрос как бы всем сразу, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Дык, елы-палы! - возмутился Семенов. - Чтоб у меня борода отсохла и уши отпали! Да вот какая тропа протоптана сюда. Больше ж и нет никого тут зимой.
- Ключ есть? - Рогожкин теперь спрашивал его персонально.
- А мне зачем? Да и дверь эта - камуфляж для дураков. За ней железная с хитрым замком. На окнах решетки.
- Вижу. Адрес этого дельца есть?
- Телефон. У них тут у всех телефоны в тетрадь записаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21