Неопознанных, умерших внезапно на улице, убитых в дороге при ограблении, хоронили в убогом доме. Там также хоронили отверженных, которых считали недостойными кладбища: воров, разбойников, казненных. Самоубийц хоронили в поле или в лесу.
Погребение царя совершалось через шесть недель после его смерти. Тело хранилось в церкви, где крестовые дьяки читали над ним псалтырь и попеременно дневали бояре. По всей стране рассылались гонцы, доставлявшие в монастыри и церкви деньги для служения панихид каждодневно. На сороковой день совершали погребение, на которое собирались в Москве духовные первосвященники: они и шли в погребальной процессии впереди, за ними светские сановники, бояре, члены царской семьи, боярыни и множество простого люда. Прощания перед опусканием в могилу не было, гроб землей не засыпали, а закрывали каменной плитой.
У обычных же смертных сороковой день после кончины отводился поминовению усопшего: нанимались духовные лица для чтения псалтыря и в доме покойника, и на могиле. Родственники покойника одевали синее или черное и непременно ветхое платье; ходить в нескорбном платье считалось оскорблением памяти покойника. Вместе с молитвами совершались поминальные обеды на 3-й, 9-й, 12-й и 40-й дни. Последний считался очистительным и снимал траур. Считалось, что троекратное поминовение совпадает с изменениями, которые испытывает тело покойника: в сороковой день истлевает сердце, в третий душа покидает тело, начинается её знакомство, под водительством ангела, с адом и раем, в девятый - душе дается отдых...
Спешили хоронить. Точно также спешили и крестить новорожденного - чаще всего на восьмой день, иногда на сороковой. Имя изрекали , как правило случайно, по названию святого, чью память чтили в день крещения. Само крещение происходило в церквях, однако в частных домах также разрешалось по болезни или слабости новорожденного, но обязательно не в той комнате, где он появился на свет, ибо комната эта долгое время считалась "оскверненною".
При крещении на новорожденного надевали медный, серебряный или золотой крест, который на нем оставался всю жизнь. После обряда устраивался крестинный стол и при этом, кроме гостей, кормили и нищих. Духовные лица благословляли младенца, миряне подносили дары. Царь при крещении своего отпрыска устраивал торжественный стол для патриарха и светских сановников: это был единственный раз, когда показывали сына царского до совершеннолетия. В тот же день прощались указом некоторые из отбывавших наказание преступников.
Духовное рождение считалось важнее телесного и поэтому день рождения оставался незаметным, а праздновался день ангела или именины.
* * *
В Бога верили, но это не мешало признавать и магическую силу чародеев, ведьм, колдунов, леших, водяных, кикимор, ворожей, русалок, гадалок, ясновидящих, кликуш... Нервный припадок с кем-то наводил ужас, подводил распаленное воображение к таинственным толкованиям и поиску причин влияния злых духов. То тут то там появлялись беснующиеся кликуши и кликали на кого-нибудь, указывали, что такой-то их "испортил". Они бегали босыми по снегу, в грязном тряпье, с распущенными волосами, тряслись, бились в экстазе, возвещая будущее и порицая людей за разные пороки. Даже власти относились настороженно к их указаниям: обвиняемого ими могли подвергнуть "розыску" или поднять на дыбу и пытать, а если кто-нибудь, обезумевший от страданий, наговорит на себя, что он действительно колдун, то и сжечь его в срубе. Иногда притворных кликуш заставляли доносить на нежелательных властям лиц, чтобы потом заниматься все тем же вымогательством.
О беснующихся ходили слухи, будто бесы таскают их на болото, терзают, делают беременными, а те потом рождают чудовищ, которые высасывают из них кровь; после страшных мучений они могут исцелиться лишь чудотворной иконой Пресвятой Богородицы. Наряду с настоящими, страдающими нервным расстройством юродивыми, немало было и таких, кто искусно притворялся пророками и пророчицами.
Колдунами и колдуньями открыто никто себя не называл, ибо рыскавшие повсюду сыщики тут же хватали ведунов и ведуний, как сеятелей богопротивного дела. В то же время отец Петра Великого, преследовавший ведовство, наказывал своему стольнику искать в ночь на Ивана Купала разные травы, а сибирским воеводам - собирать знахарей, узнавать от них травы, свойства их и присылать все в Москву.
Опасений, что лиходеи нанесут порчу и царскому семейству, хватало через край. Случись кому-нибудь из царского семейства прихворнуть, тут же начинали подозревать подосланных ворожей, типа известных в то время в Москве Наськи-Черниговки и Машки-Козмихи, оказывавших услуги посредством наговоров на какую-нибудь вещь и подбрасывания её к нужному лицу. Из архивов богатых актами по части ведовских дел следует, что в Москве в (((( веке проживали бабы-ворожейки, к которым приезжали боярские жены просить помощи против супружеской неверности мужей или их холодности, советоваться как лучше наставить рога мужу или вообще свести его со света. Наиболее же нашумевшим считалось дело знаменитого боярина Артамона Матвеева, обвиненного в чародействе по доносу, будто он запирался в палате для чтения "черных книг" и общения с "нечистой силой". Боярина лишили звания, отняли все имения и сослали в заточение.
Для вящей объективности стоит лишь упомянуть вскользь, что авторское право на доносительство могут оспаривать за собой не только русские. В тогдашней Шотландии, к примеру, в некоторых церквях помещались специальные ящики, куда каждый прихожанин имел возможность бросить анонимную записку с указанием имени еретика или колдуна-чародея со всеми нужными сведениями. Запертый на три ключа ящик открывался каждый пятнадцатый день тремя инквизиторами или чиновниками, назначенными для этой цели. Доносчик, таким образом, оставался в тени, а разбирались уже следователи.
В начале (((( века иезуит Шпее, принявший исповедь от множества сожженных ведьм в рейнских землях, описывал, как подозреваемую принуждали обвинять других, которых та не знала и чьи имена вкладывались в её уста следователями. Она обвиняла, а новые жертвы тащили за собой новое пополнение. Специальный судья по делам ведьм Балтазар Росс обеспечивал приток обвиняемых с помощью такого рода увещеваний: "Освежи свою память! Разве ты не видела на шабаше такого-то с такой-то улицы? Не бойся назвать его. Ты не должна щадить их, нет! И богатый, и бедный получат то, что им причитается".
[1] - Рассел Хоуп Роббинс. Энциклопедия колдовства и демонологии. М., 1996. С. 153.
* * *
В Уложении 1649 года (гл. 22, ст. 26) говорилось: "А будет которая жена учнет жити блудно и скверно, и в блуде приживет с кем детей, и тех детей сама или иной кто, по её велению, погубит; а сыщетца про то допряма, и таких беззаконных жен, и кто, по её веленью, детей её погубит, казнить смертию безо всякия пощады, чтоб на то смотря, иные такова беззаконнаго скверного дела не делали и от блуда унялися".
"Женскому полу бывают пытки такие ж что и мужскому полу, окроме того, что на огне жгут и ребра ломают, - пишет один из очевидцев того времени. А смертные казни женскому полу бывают за богохульство и за церковную татьбу, за содомское дело жгут живых. За чаровство и за убийство отсекают головы. За погубление детей (незаконных) и за иныя такия ж злые дела живых закапывают в землю, по титьки, с руками вместе, и отоптывают ногами, и оттого умирают того же дня или на другой... А которые люди воруют (то есть имеют связь) с чужими женами и с девками, и как их изымают, и того же дни, или на иной день обеих, мужика и женку, кто б таков ни был, водя по торгам и по улицам вместе нагих, бьют кнутом."
Похоже, в древние и средние века русское государство развивалось настолько самобытно, что такое расхожее в мире ремесло как проституция здесь обошла внимание летописцев. Конечно, сие не есть доказательство отсутствия внебрачных связей и распутства. Разврат существовал повсюду на земле, не чужда ему была и Русь-матушка. Это подтверждается многими историческими фактами, хотя четкой картины, когда именно и как появилось здесь сие тайное ремесло, документы дать не могут.
По свидетельству очевидцев-иноземцев, "блуд, прелюбодеяние и подобный тому разврат существовали в Москве вне всяких размеров", "женщины не уступали мужчинам в бесстыдстве и невоздержании и весьма часто, напившись, первые начинали чересчур безобразничать". Даже монахи не служили примером нравственности для мирян и, без стеснения, предавались порокам всякого рода сладострастия. Так, в грамоте Евфимия митрополита новоторжского и великолукского на имя протопопа Ивана Афанасьева (август 1695 года) прямо указывалось на упадок нравственности в монастырях: "Ведомо нам преосвященному митрополиту учинилось: в нашей епархии в монастыри приезжают богомольцы на праздники и кроме праздников в святые обители молиться, мужской пол и женский, и будучи в монастыре на праздники жены и девы ночуют в кельях и обедают в кельях у властей и рядовой братии; и се зело непристойно иноческому чину и неблагочинно, наипаче же грешно, ибо от того дьявола сети простираются к блудному похотению и зело зазорно иноческому чину..."
Но существовала ли на Руси проституция? "Непотребных" женщин можно было найти сколько угодно, вот только официально признанная нетерпимою, проституция была лишь плохо организована. Свидетельством, в частности, служат тогдашние правительственные распоряжения. В наказе князю Волконскому, назначенному воеводой в Чернигов, от 8 февраля 1696 года, говорится: "да окольничьему и воеводе велят смотреть и остерегаться того накрепко, чтоб полковник и начальные люди и его полку ратные люди жили в чистоте; а если есть между ними какие женки, или девки, опричь законных жен, и тех выбить вон, чтоб великого государя ратные люди были в чистоте, а от нечистых жен свободны".
Несмотря, однако, на сильное развитие тайной проституции, которая не связывалась никакими особыми для неё законами, разврат в России в конце (((( века, или точнее греховные связи за плату, преследовались жестоко. Во всех карательных мерах чувствовалось прежде всего влияние духовной власти. Патриарх Адриан в инструкции от 26 декабря 1697 года старостам поповским и благочинным смотрителям постановил: "Которая вдова или девка приживет с кем беззаконно и родит ребенка и тое родительницу молитвою очистить... и младенцу имя нарещи и тое родительницу... взять в Десятильнич Двор и допросить, с кем она того ребенка прижила, и того, на кого скажет, сыскав допросить и по розыску учинить ему наказание, бить шелепами нещадно и сослать под начало в монастырь..."
В наказе ярославскому воеводе Степану Траханиотову от 13 октября 1698 года предписывлось: "Да и того беречь накрепко, чтоб в городе, на посаде и в уезде во всех станах и волостях и селах и в деревнях разбоев и татьбы и грабежу и убийства и корчем и блядни и табаку ни у кого не было; а которые люди учнут каким воровством воровать, грабить, разбивать и красть или иным каким воровством промышлять и корчмы и блядни и табак у себя держать: и тех воров служилым людям велеть имать и приводить к себе в Ярославль и сыскивать про их воровство накрепко".
При патриархальном невежестве наших прадедов , отсутствии гигиены, засилии знахарей и колдунов, религиозном фанатизме - заболевания сифилисом относили к каре небесной и потому не изыскивали средств лечения, а ожидали чудесного исцеления от проказы. Больные не отделялись от семей, никаких предосторожностей не предпринимали. Сифилис вообще принимался за золотуху, простуду, порчу (колдовство), а иногда просто за ничто. Больные же не признавали себя больными и не желали лечиться...
Как и повсюду, правда и ложь на Руси были крепко накрепко повязаны друг с другом. Исстари ложь, в народе называемая ещё и "блядением", основывались на представлении, что Всевышний создал женщину из кривого ребра, оттого и пошла "кривая ложь", кривая как московская оглобля в городских пролетках да ещё при сивом мерине, а если понасмешливей, то "дичь во щах" и "сапоги всмятку". Один сморозит, другой плетет кошели с лаптями. От иного вранья уши вянут - врет так, что святых выноси и сам выходи. Через другое вранье не перелезть и под него иглы не подбить...
И во всем повинным считалось безудержное людское воображение, которому одного факта или "голой правды" мало - надо ещё что-нибудь наплести по этому поводу, напридумывать, придать весу, а навыдумывав, убедить ещё себя и других в правдивости вымысла. Ну, а уж если придать сей фантазии ещё и художественную форму исторического повествования, то можно даже увидеть, как придуманное, по силе своего воздействия, ничем не уступает подлинным событиям или явлениям.
Пусть Александр Невский, как свидетельствовали летописи, увидел Бога не в силе, а в правде, однако досужие на Руси продолжали веровать в то, что правду говорят только дети, дураки да пьяные. Сомнений нет, истину искали и правду любили очень и очень многие. Истину видели во всем, что справедливо, верно и точно. Правду признавали благостным даром небесным, наравне с правосудием и самой справедливостью. Поскольку же, как полагали, истина присуща Богу, то стремиться к ней - значит желать быть добродетельным. Но вот правда подобна человеку и тоже редко голою ходит, прикрытая одежонкой притворства и обмана, иначе она "глаза колет", а потому, хоть и люба людям, но не так сладка, как заблуждение и лицедейство, да и подтвердить её проверкой иной раз просто невозможно. Такое даже впечатление, что чистая правда над людьми потеряла власть и сама лжи покорилась.
Всякий мог правду искать и любить, однако не свсякий её сказывал и жил по ней: "хороша святая правда, но в люди не годится". Отчего ж? "Пробовала правда спорить с кривдой, да свидетелей не стало", и оказалось так, что "у всякого Павла - своя правда". И если хороша эта "правда-матка", то больше не перед людьми, а перед самим Господом Богом. Трудно ей ужиться с человеком, ибо ходит она уж больно нагишом и редко кому хочется свою душу наизнанку выворачивать перед каждым встречным поперечным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48