Тогда Вероника подлетела к темноволосой медсестре и затрясла кулаками перед ее лицом.
– Вы что, не понимаете?! Не стойте, как истукан!! Мой дочери больно, и от этой боли ее спасают только ваши уколы!.. Немедленно сделайте ей укол, немедленно! – Вероника чувствовала, что еще немного и силы покинут ее, но вот девушка, будто очнувшись, сорвалась с места и кинулась за шприцем.
Вероника посмотрела ей в спину, потом перевела взгляд на светловолосую медсестру.
– Извините, – с трудом прошептала женщина. Грудь ее тяжело вздымалась, внутри все дрожало. – Извините, – повторила она.
Едва держась на ногах, Вероника добралась до скамейки и без сил опустилась на нее. «Так нельзя. Я как выжатый лимон, – мелькнула мысль. – Сражаюсь за свою дочь, а они мучают ее, все в этой больнице мучают ее, начиная с доктора Альдо и кончая этими розовощекими, похожими на кукол медсестрами… Это просто ужасно! Почему я до сих пор не созвонилась с Фрэнком? Чего я еще жду?.. На что надеюсь? Ведь через несколько дней будет поздно…»
Страшно болела голова, но сердце постепенно успокаивалось. Вероника поставила перед собой ясную цель. «В конце концов, Мехико от Нью-Йорка не так уж далеко… Не может же моя дочь умереть только из-за того, что я не знаю английского языка…»
Во всем была виновата ее нерешительность. Некоторые могли утверждать, что это чисто женская черта характера, но Вероника так не считала.
Она относила нерешительность к одной из общечеловеческих черт, которые не украшают ни мужчину, ни женщину.
Приступы нерешительности Вероника испытывала не раз и всегда оправдывала себя тем, что все равно уже ничего изменить нельзя.
В данном случае рассуждения сеньоры Монтейро сводились к следующему:
«Я все-таки вытащила дочь из этой глуши… Я поместила ее в столичную больницу, причем не в какую-нибудь, а в самую лучшую. Стоило только посмотреть на палату, которую отвели моей дочери, чтобы сделать вывод: в этой больнице все должно быть на высшем уровне… Ну допустим, мне не слишком понравился доктор Пабло Альдо. Но кто я такая, чтобы подозревать этого человека в некомпетентности? Он бы не работал в столице, если бы был плохим специалистом. Он обязательно вылечит мою Валентину!»
Считала нецелесообразным беспокоить Фрэнка Ричардсона и сама Валентина. Пожалуй, это было главной причиной того, что за целый месяц Вероника так и не связалась с американцем. Нельзя сказать, что она вообще не звонила. Но и настойчивости не проявляла. К тому же Фрэнк, насколько помнила Вероника, по его собственным рассказам, мало времени проводил дома. Правда, это было двадцать лет назад, но он уже тогда был крупным и весьма уважаемым специалистом в своей области. А теперь взлетел так высоко, что львиную долю времени проводил в разъездах: в знаниях и опыте доктора Ричардсона нуждались во всех уголках земного шара.
Хосе с детьми жил у своей матери, которая после смерти его отца осталась одна. Для матери Хосе внуки были огромным утешением и радостью. К тому же Хосе совсем не хотелось жить под одной крышей с тещей.
Будучи избавленной от хлопот о внуках, Вероника могла все свое время посвятить дочери.
Однажды, вернувшись из больницы, сеньора Монтейро застала в своем доме Хосе с детьми, а также подругу Валентины, Марианну. И, что было совершенно неожиданно, здесь же находился Федерико Сольес.
От гостей не укрылось, что хозяйка дома удивлена, хотя она и постаралась приветливо улыбнуться им.
– Какой приятный сюрприз… – несколько растерянно проговорила Вероника. – Чем обязана столь многочисленным гостям?
Хосе молча отвел взгляд.
– Как хотите, сеньора Монтейро, – решительно произнесла Марианна, – но я считаю, что вы не можете оставаться в одиночестве сейчас, когда вам так тяжело. Отныне я буду каждое утро приходить к вам и мы вместе будем отправляться в больницу к Валентине. Если человеку плохо, окружающие должны помогать ему.
Вероника с изумлением уставилась на подругу дочери. Услышать такие слова от нее было полнейшей неожиданностью. Неужели это та самая Марианна, которую Вероника одно время выносила просто с трудом?
– Бабушка! – закричал Энрико. – И мы говорили папе, что хотим быть вместе с тобой! Поэтому мы здесь.
Вероника перевела взгляд на внука и прослезилась, нисколько не смутившись оттого, что ее назвали бабушкой при Федерико Сольесе.
– А ты что здесь делаешь, дорогой Сольес? – обратилась она к другу покойного мужа.
Федерико Сольес неуверенно смотрел на Веронику, пытаясь разгадать, что означает улыбка на ее лице. «Она в самом деле рада мне или улыбается из вежливости? Скорее всего, это предвещает бурю, которая вынесет меня отсюда, как выносит в открытое море игрушечный кораблик».
– Я пришел извиниться, Вероника… И если ты позволишь, я останусь вместе со всеми… то есть с тобой… Ну и со всеми, конечно! – Сольес окончательно запутался и покраснел.
– Ясно. Ты, конечно же, имеешь в виду мой последний день рождения.
– Да, Вероника. Ты меня прощаешь?
– Ну что ж… – хозяйка дома не торопилась с ответом. – Рауль Сикейрос уже извинился. А теперь вот и ты… Ладно, Федерико, – ее тон смягчился. – Теперь не до обид… Я рада, что ты не забываешь меня. Оставайся с нами…
Вероника обвела взглядом своих гостей, и лицо ее прояснилось.
– Как хорошо, дорогие, что вы пришли поддержать меня в трудную минуту… – заговорила она медленно. – Я знаю, порой я бываю несносной, но вы уж не сердитесь на меня и простите, если что было не так… Хотя, раз вы пришли, значит, уже простили.
Хосе, по-прежнему избегая встретиться с тещей глазами, предпочитал смотреть в пол…
– Сеньора Монтейро, – обратилась к Веронике Марианна, – ведь ваша беда касается и нас. Мы все любим Валентину и переживаем за нее. Скажите, чем и как мы можем помочь? Вам и, конечно же, ей…
Вероника опустилась в кресло и ненадолго задумалась.
– Кто-нибудь из вас говорит по-английски? – неожиданно прозвучал ее вопрос.
Все удивленно переглянулись.
– Почему тебя это интересует? – спросил Федерико.
– Это наша последняя надежда, – тихо сказала Вероника и, видя, что все ждут ее объяснений, продолжала: – Раньше мне казалось, что едва Валентина попадет в столичную клинику, ее сразу вылечат. Но сейчас я начала сомневаться… Я вижу, что мои надежды были неоправданны. Одних белых стен и стерильной чистоты мало, не от этого зависит профессиональный уровень докторов. У нас в стране просто нет хороших специалистов в этой области. Наши врачи даже не могут поставить правильный диагноз, точно определить, чем больна моя дочь… Сначала доктор Хорхес в этом захолустном Монтеррее, потом его коллега Пабло Альдо твердили о том, что обнаруженная у Валентины опухоль является злокачественной. Однако стоило мне задать конкретный вопрос, как они ничего толком сказать не могли, лишь произносили непонятные слова и напускали туман. Послушав их, я уяснила для себя одно: похоже, что за мудреными словами и фразами эти доктора скрывают свое невежество, профессиональную некомпетентность. Если у Валентины рак, это ужасно… Но дело в том, что диагноз может быть и ошибочным… А Валентина тает на глазах, я вижу это… Я только что оттуда…
Вероника замолкла. Молчали и остальные, не находя слов, чтобы ее утешить или ободрить.
– Я думаю, – наконец нарушила Вероника тишину, – что остался один выход: срочно связаться с Фрэнком Ричардсоном, он живет в Нью-Йорке и является крупнейшим специалистом в области онкологии.
– Фрэнк Ричардсон? – перебил Веронику Федерико Сольес. – Кажется, я знаю это имя… А-а, Вероника, это не тот человек, который…
– Да, именно тот. Помните, как-то однажды он приезжал сюда в компании с вами и с моим мужем? Мы ужинали вместе.
– Жаль, что я не знаю ни слова по-английски! – нахмурился Федерико. – Но, Вероника, – тут же оживился он, – зачем нам английский язык? Ведь Ричардсон прекрасно говорит по-испански!
– Все дело в том, друзья, что Ричардсона очень сложно найти. У меня есть только его домашний телефон, а дома его практически невозможно застать.
– Ну что за проблема! – воскликнула Марианна. – Разве во всем Мехико не найдется человека, который бы свободно говорил по-английски? Погодите, сеньора Монтейро, я обзвоню своих друзей… – Она бросилась к телефону.
В этот момент раздался звонок в дверь. «Кто бы это мог быть?» – подумала Вероника.
Она открыла дверь и не смогла удержаться от тихого возгласа. Кровь прилила к ее щекам. На пороге стоял смущенный Габриэль Альварадо.
– Привет, Вероника… Может, разрешишь войти? – за непринужденным тоном Габриэля скрывалось волнение.
Вероника посторонилась, пропуская гостя в дом.
Уже в прихожей Альварадо продолжал:
– Как ты? Я знаю о твоем горе… Не могу ли я чем-нибудь помочь? Может, тебе нужны деньги, так я… – и он сунул руку в карман.
Вероника отвернулась и стала вытирать платком глаза.
– Спасибо, Габриэль! – прошептала она. – Спасибо за то, что пришел, и просто за то, что ты есть на белом свете… А деньги… Не в них дело, деньги пока есть. Сейчас мне нужно связаться с одним американцем. Он живет в Нью-Йорке…
Альварадо с недоумением взглянул на нее.
– И тебе в этом нужна помощь? – осведомился он.
Вероника молча кивнула.
– Что может быть проще! – воскликнул Габриэль. – Давай телефон, я позвоню и попрошу мистера Ричардсона… Да-а, – протянул он несколько озадаченно. – Я слышал, что на свете бывают женщины, которые испытывают робость, когда надо звонить малознакомым людям. Они скорее умрут, чем поднимут трубку и наберут номер… Этакая, понимаете, застенчивость… Но чтобы ты вдруг проявила ее! – Габриэль недоверчиво улыбнулся. – Я просто не ожидал…
– При чем тут застенчивость? – рассердилась Вероника. – Просто я не говорю по-английски!
– А я-то думал… – облегченно вздохнул Альварадо. – Я уж было испугался за тебя, малышка. Вдруг на старости лет в тебе проснулась детская робость. Я помогу тебе! В молодости мне пришлось побывать в разных странах и я в совершенстве изучил английский… Если у тебя в доме есть параллельный аппарат, то я могу послужить в качестве переводчика между тобой и этим мистером, как его…
– Фрэнком Ричардсоном, – подсказала Вероника. – Но сам Ричардсон прекрасно знает испанский.
– Тогда в чем же дело?
– Его никогда не бывает дома. Вполне вероятно, что его придется разыскивать не только в Нью-Йорке, но и по всему земному шару.
Альварадо решительно направился в гостиную, бросив на ходу:
– Не волнуйся, найдем!
Хозяйка дома поспешила за ним.
Увидев в комнате столько гостей, бывший спортсмен в растерянности остановился.
– Знакомьтесь, это Габриэль Альварадо, – представила соседа Вероника. – Вы должны помнить его. В прошлом он был знаменитым спортсменом, а теперь… он мой сосед… и хороший друг.
Альварадо снисходительно поморщился.
– Итак, где ваш телефон? – спросил он, как будто раньше никогда не бывал в этом доме.
Вероника указала на аппарат.
Габриэль обвел взглядом присутствующих и вдруг отрицательно покачал головой.
– Нет, Вероника, мы поступим по-другому. Я возьму номер телефона этого Фрэнка, а звонить буду из дома. Ты оставайся здесь и жди. Мистер Ричардсон позвонит тебе через минуту после того, как созвонюсь с ним я.
Вероника нахмурилась.
– Но могу ли я быть уверена… – начала она.
– Вы можете быть абсолютно уверены, сеньора! – перебил ее Альварадо.
Вероника протянула ему бумажку с номером.
Габриэль взял листок и, прощаясь, помахал хозяйке и ее гостям пальцами:
– Всего хорошего, друзья! До свидания, Вероника! Жди звонка от Ричардсона!
С этими словами он направился к выходу. Вероника последовала за ним. У дверей он неожиданно привлек ее к себе и поцеловал.
– Что это значит? – возмутилась Вероника. – Кажется, мы расстались с тобой? Спасибо, конечно, что ты хочешь мне помочь, но…
Габриэль серьезно посмотрел на нее и, захлопнув приоткрытую дверь, сказал:
– Я много думал, Вероника… И пришел к выводу, что тогда в беседке я был не прав… У меня нет ну совершенно никакого желания расставаться с тобой!
– Ну кто бы мог подумать, что ты окажешься хорошим человеком, – глядя ему в глаза, медленно проговорила Вероника.
Альварадо снова обнял ее.
– А что, если ты немного проводишь меня?
– Но у меня гости!
– Прошу тебя, это же ненадолго!
– Ну, если ненадолго… – Вероника колебалась. Наконец она прошла в гостиную и, извинившись перед гостями, вернулась к Габриэлю.
Ей вдруг очень захотелось никогда больше не расставаться с ним, не отпускать его от себя ни на шаг. Сейчас он наберет номер, свяжется с Фрэнком… И все проблемы будут решены!
К дому Альварадо они шли, обнявшись, чувствуя тепло друг друга.
– И все-таки я тебе позвоню, – сказал неожиданно Габриэль. – После того, как свяжусь с Фрэнком и перед тем, как он тебе позвонит.
– Ты уверен, что он согласится? – забеспокоилась Вероника. – Ведь ему придется ради одного человека лететь из Нью-Йорка или откуда-то там еще… Неизвестно, где мы его застанем…
– По-моему, нет на свете такого врача, который отказался бы помочь больному, если есть в этом необходимость, – убежденным тоном произнес Габриэль.
– Но Ричардсон может сказать, чтобы мы обратились к мексиканским специалистам, – объяснила свои сомнения Вероника.
– А ты непременно хочешь, чтобы он прилетел сам?
– Естественно!
– Значит, прилетит. Обещаю, что употреблю все свое красноречие.
– Скажешь ему, что все расходы мы берем на себя.
– Так и скажу.
Они остановились возле запертой двери. Альварадо положил Веронике руки на плечи:
– Я так рад, что ты меня не прогнала! – прошептал он.
– Нет, это я рада, что ты снова пришел. Мне так не хватало тебя. А теперь… Знаешь, я расскажу о тебе Валентине. Она тоже обрадуется. Положительные эмоции ей необходимы.
Габриэль стал рыться в карманах в поисках ключа.
– Вот чудеса… Выходил всего на пять минут, куда же я мог подевать этот ключ?
Вероника приподнялась на цыпочки и поцеловала мужчину в щеку.
– Подумать только, когда-то я стеснялась тебя! – тихо засмеялась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61