– И что делать? – Она вопросительно уставилась на него, будто он внезапно заговорил на неизвестном языке.
– Ничего не делать. Отдыхать. Задрать кверху ноги. Мысленно меблировать детскую комнату. Да что угодно. – Бруно раздраженно наблюдал за выражением ее лица.
– Такая жизнь не входит в мои намерения, – ровным голосом сообщила ему Джессика. – Я не собираюсь сидеть и ничего не делать. Так я сойду с ума.
– Многие женщины живут именно так, – нетерпеливо возразил он. – У тебя нет финансовой необходимости работать. Как у моей жены у тебя будет все, что ты захочешь.
Вот они и подошли ко второй складке, подумала Джессика.
– Послушай, давай прямо сейчас договоримся по одному-двум вопросам. Она отказалась от попытки насладиться остатками еды и отложила нож и вилку. – Я не собираюсь сейчас бросать работу и мозолить ягодицы, умирая от безделья. Хотя ты вроде бы считаешь это удачной мыслью. Я хочу продолжать работать, потом родить ребенка и снова вернуться на работу. У меня нет намерения стать для тебя финансовой обузой.
– Ох, женщина, ради бога…
– Больше того, раз уж мы заговорили о деньгах. Я собираюсь сохранить свою квартиру и сдавать ее в аренду.
– Как запасной аэродром?
– Как источник дохода!
– Тебе не нужен источник дохода!
– Это не твое дело! – парировала она. – Но это не значит, что я уткнусь в работу и буду трудится не покладая рук!
Они вытаращили друг на друга глаза. Наконец он испустил долгий, унылый вздох.
– Неудачная идея. Беременной женщине нужен отдых.
– Это по твоему мнению!
– Боже, дай мне терпение… – еле слышно пробормотал он.
– Если ты начинаешь сожалеть о своем небольшом предложении, – с надеждой продолжала атаковать она, – то сейчас самое время пересмотреть его. – Если она собиралась участвовать в этом так называемом деловом соглашении, то надо договориться о нескольких базовых позициях. Иначе она обнаружит, что оказалась в ситуации, о которой даже говорить противно. Ни за что на свете она не последует по стопам своей матери и не станет подчиняться несправедливой диктатуре.
– У меня и мысли не было сожалеть. Она заметила, что он тоже отложил нож и вилку. Интересно, неужели неординарные обстоятельства способны лишить его аппетита? Если так – очень хорошо.
– Теперь свадьба… – начал он.
– Ты имеешь в виду «деловое соглашение»?
– Сама выбирай слова. Насколько я понимаю, чем раньше, тем лучше.
– Почему? – При мысли, что сейчас будет назначена дата, живот свело судорогой. Но выражение лица не изменилось.
– Разве тебе не хотелось бы привыкнуть к нашему дому до рождения ребенка?
«Нет!» – подмывало ее ответить. Жить с ним под одной крышей? Странное чувство тревоги снова охватило Джессику.
– Много времени не потребуется, чтобы привыкнуть к кирпичам и известке, – словно приговор вынесла она. Если бы только быть уверенной, что она ничего к нему не чувствует. Джессика не знала, как это назвать. Но где-то глубоко внутри это сидело и посылало импульсы. Деловоесоглашение заключают два спокойных независимых человека. Разве они такие?
– Перестань нагромождать препятствия! Это не поможет.
– Чему не поможет?
– Попытайся принять замужество как неизбежный факт. – Он дал сигнал официанту, чтобы тот принес кофе. – И я не хочу, чтобы ты с замерзшими ногами в последнюю минуту вбежала в дом. Мы оба знаем, к чему в конце концов все приведет. Посмотри фактам в лицо. – Он сделал глоток кофе и разглядывал ее поверх ободка чашки.
Эти глаза. И эти пальцы, обхватившие ручку чашки. Сколько она ни убеждала себя, что он бесшабашный, что в нем нет элементарной человеческой нежности, что он безжалостный, тело не подчинялось ей. Оно по-прежнему отвечало даже просто на его присутствие. Почему? Почему? Почему?
– Так мы договорились, что я продолжаю работать, пока не придет время.
– Не могу же я запереть тебя в своем доме и цепью приковать к мебели.
– Следовательно, ты согласен, что моя работа в твоей компании продолжается.
–..сэр.
– Что? – не поняла она.
– Ты говоришь таким тоном, что в конце предложения хочется добавить «сэр». Ради бога, почему бы тебе немного не расслабиться?
– Как, по-твоему, я могу это сделать? – чуть ли не взвизгнула Джессика. – У меня такое состояние, будто я лечу на «русских горках». Думаешь, легко на них расслабиться? – Джессика с отвращением посмотрела на свой кофе.
– У нас обоих изменится жизнь, – холодно произнес он. – Не только ты почувствуешь отзвук этих событий. Понимаешь? – Он попросил счет, но не спускал с нее глаз, словно ждал, что она сейчас рванется к двери и убежит.
– Я могу вернуться домой на метро, – сказала она, когда он расплатился.
– Мы сейчас поедем ко мне домой. – Он тихонько подталкивал ее к такси. Она беспомощно позволила ему посадить ее в машину.
– Зачем?
– Я так сказал.
– Ты не мой лорд и не мой хозяин, – мрачно запротестовала она.
– Если ты хочешь участвовать в принятии решений, тебе надо вести себя как зрелая личность. Обстоятельства поставили нас обоих в положение, которого мы не ожидали. Сейчас мы можем воспользоваться ими к лучшему.
– Легче сказать, чем сделать.
– Если ты не воспринимаешь реальность. – Он смотрел на нее – в глазах стальная твердость. – В твоих силах создать неразрешимую ситуацию или принять ситуацию такой, как она есть, и наслаждаться ею.
– Наслаждаться ею? – недоверчиво переспросила она. – Ты наслаждаешься ею? Разве тебе не предстоит жениться на женщине, на которой ты бы предпочел не жениться? Разве твое сердце не ужасается от перспективы жить в доме с той, которая случайно появилась в результате временного затмения разума? – Собственные слова вызвали прилив жалости к себе. Джессика мрачно отвернулась к окну.
Гормоны взбунтовались. Каждое сказанное им слово – правда. Допустим, к ней пришла бы подруга и рассказала о беременности и о замужестве. Причем герой романа – мужчина, заполучить которого мечтают многие женщины. И они готовы отдать за него все. Она бы посоветовала подруге принять предложение и наслаждаться обстоятельствами. Она бы сказала подруге, что все могло быть хуже, значительно хуже. Она бы посоветовала подруге видеть в мужчине его лучшие стороны. Он готов принять на себя ответственность. Хотя в этом нет необходимости. Таких индивидов среди мужчин немного. Короче, она сказала бы подруге все, что услышала сама от Бруно.
И она вовсе не вынашивала романтические мечты о свадьбе в белом платье с фатой и длинным шлейфом. Свадьба – условность, логический шаг в логичной жизни. И в качестве логического продолжения ей бы надо с открытым сердцем принять свадьбу.
Почему же она не может это сделать?
Такси подвезло их к его дому. Джессика с любопытством разглядывала здание. Она представляла, что он живет в пентхаусе, на крыше роскошного многоквартирного дома, в самом центре Лондона. Но все это не соответствовало реальности. Дом прятался в глубине сада на спокойной улице в районе Сент-Джон-Вуд. Когда они вошли, ее поразил уют, которым дышало его жилище. Теплый красный кирпич, плющ, цепляющийся за стены и ползущий к окнам, внутри – густые, сочные цвета и удобная старинная мебель.
– Я думала, все крупные бизнесмены живут в необитаемых апартаментах среди хрома и черного цвета, – заметила она, разглядывая картины на стенах и пытаясь угадать одного-двух авторов.
– Еще одно предубеждение человека с заячьими мозгами. – Он провел ее в маленькую гостиную, где был, редкость для Лондона, настоящий замечательный камин, облицованный старинным кафелем. Над очагом висело антикварное зеркало, а по бокам – две картины, которые выглядели тревожно знакомыми. Все, что она видела, говорило о богатстве. Но о богатстве, которое не сопровождалось звуком фанфар.
– Дом принадлежит моей семье уже несколько поколений. – Он проследил за ее взглядом и уловил удивление в глазах.
– Это…
– Совсем не похоже на хром и черные квадраты?
– Просто великолепно.
– Ну вот, препятствие номер один позади, – сухо констатировал он. Хочешь что-нибудь выпить? Чай? Кофе?
– Спасибо. Чаю выпила бы с удовольствием. Молоко и один кусок сахара. – Он многого не знает о ней. А ее удивляло странное чувство, будто она знает этого мужчину всю жизнь. Она сидела в маленькой гостиной, ожидая его возвращения, и размышляла о том, что им надо бы написать друг для друга что-то вроде автобиографии. Заполнить все пропуски. Обычно люди заполняют такие пробелы в период ухаживания. Узнают друг друга. А они все делают не правильно. Ребенок до брака. Брак до знакомства. Число поступков ужасающе не правильных оказалось таким огромным, что Джессике даже не удалось их все вспомнить.
Она надеялась, что большинство ее правил он сочтет вполне приемлемыми. У них будет ребенок, и они сумеют общаться без трений. При отсутствии любви – смущающий момент – их отношения никогда не достигнут особых высот, но, очевидно, они смогут стать друзьями. Два друга, живущих в одном доме. Она будет закрывать глаза на его сексуальные приключения. И можно предположить, что он тоже не будет замечать ее личной жизни.
Нет, она знала: у нее любовных приключений не будет.
Джессика никогда не думала о браке. Но сейчас, когда она вынуждена выйти замуж, надо посмотреть в лицо фактам. Она – женщина XX века, эпохи сексуальной свободы. И неважно, есть у нее на пальце кольцо или нет.
Для нее брак – это преданность, верность. Невидящими глазами она смотрела в окно эркера на сияющее небо и сад.
Все говорило о любви. Как хорошо любить и быть любимой.
Мысли побежали вспять – к прошедшим месяцам.
Теперь все концы были соединены. Первый раз она видела свою жизнь с абсолютной ясностью.
Она всегда с гордостью думала, что ее друзья разделяют и поддерживают их общие взгляды: любая мысль о романе доводилась до циничного отрицания. В течение нескольких лет ей удавалось убеждать себя, что карьера – это все, чего ей надо в жизни. Она считала положительным моментом, что ее отношения с партнерами были краткими, а разрывы безболезненными. Мужчины, с которыми она встречалась, были всего лишь объектами желания или временного наслаждения.
Она понимала, куда заведут ее такие мысли, но оказалась бессильна перевести их на другие рельсы. На голубом небе ни единого облачка. Прекрасный фон, на котором она может рассматривать свою жизнь. Теперь ей видно, как охотно она отказалась от иллюзий свободы и независимости.
Правда в том, что она никогда не любила. Пока на сцене не появился Бруно Карр. Бурные эмоции, желание противоречить, охватывавшее ее в его присутствии, не имели ничего общего с неприязнью. У нее открывались глаза на собственную жизнь. Встреча с Бруно стала потрясением. Наверно, такой же шок переживает новорожденный, сделав первый глоток воздуха.
Джессика почувствовала, каким прерывистым стало дыхание. Но она продолжала рассеянно смотреть в окно, уносимая мыслями далеко-далеко – так океанский отлив уносит случайную ветку.
Когда она влюбилась? Трудно сказать, но то, что влюбилась, несомненно. Да, она любит Бруно. И неудивительно, что беременность не вызвала у нее настоящего огорчения. Подсознательно она с самого начала хотела его ребенка. Джессика закрыла глаза, пытаясь прогнать эти мысли, но они плавно катились дальше.
Внезапно она почувствовала тошноту.
Она не слышала, как Бруно вошел в комнату. Он спросил, все ли с ней в порядке, только тогда она поняла, что он вернулся.
– Ты бледная, как полотно.
Она открыла глаза и посмотрела на него. Будто увидела первый раз. Джессика взяла у него чашку чая, тихо дунула на него и молча наблюдала, как он сел напротив и скрестил ноги.
Ужасающее открытие, которое она только что сделала, должно оставаться ее секретом. Надо быть по-прежнему деловой и холодной. Это единственный способ владеть собой, не открывая ее тайны.
Он смотрел на нее, очевидно ожидая хоть какого-то ответа. Джессика набрала побольше воздуха.
– Проходящая тошнота. Мой желудок не привык к пище богатых. – Она состроила улыбку, он нахмурился. – И давно ты тут живешь? – Из вежливости она ухватилась за первый же бессмысленный вопрос, какой пришел в голову. Морщина у него на переносице стала глубже.
– Я уже говорил тебе. Дом принадлежит…
–..нескольким поколениям твоей семьи. Конечно. Забыла.
– Что с тобой? – Он сощурился и будто пытался проникнуть в ее мысли.
Она пустыми глазами смотрела на него.
– Беременность и амнезия. Хорошо документировано. – Она сделала глоток чая и села поудобнее. – По-моему, не стоит спешить со свадьбой. Малыш не обратит на себя внимание еще несколько месяцев. А нам, наверно, нужно время, чтобы лучше узнать друг друга. – Время нужно ей, чтобы привести в порядок чувства или в крайнем случае научиться справляться с ними. Мысль о немедленном переселении в его дом наполняла ее ужасом.
– По-моему, мы знаем друг друга лучше, чем тебе кажется, – возразил он. – Но если ты хочешь подождать пару месяцев вместо пары недель, я согласен. Я понимаю это так, что ты не возражаешь против обручального кольца.
– В наши дни люди еще устраивают помолвки? – Джессика знала, что устраивают. Но обручение представлялось ей еще большим парадом лицемерия, чем свадьба. Обручение придумано для того, чтобы невеста утопала в мечтах, надеждах и планах. А кольцо это сияющее доказательство любви.
– Понятия не имею… – пожал он плечами, – мне все равно. Но если положенный ритуал не будет соблюден, моя мать сочтет это очень тревожным фактом. Эта процедура может ничего не значить для каждого из нас. Но она очень много значит для моей матери.
Его слова ударили Джессику будто острым ножом. Но ей удалось улыбнуться.
– В таком случае, – она пожала плечами, – как ты сказал, мне тоже все равно. И если это порадует твою мать, то и прекрасно. – Главное в другом. Надо бы подумать о будущей жизни с малышом, которому предстоит скоро появиться на свет. Но, может быть, так лучше. Если она ни о чем не мечтает, то не будет и разочарований.
– Пойдем, – резко бросил он, вставая. – Тебе стоит совершить экскурсию по дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18