Капитан был мёртв. Чёрная пластмассовая рукоятка, как гигантская заноза, торчала из его груди.
Я заглянул в сени. Дверь в избу была открыта; в комнате справа находился длинный стол и висели полки над ним; на столе стояла наполовину опорожненная бутылка водки и два стакана; на полках покоилась посуда. Слева была печь и дверь в другую комнату; напротив - открытое окно; через него были видны грядки, разномастная изгородь и далее кусты. Всё.
- Туда и ушёл, - объяснил я вполголоса сам себе. - Значит, из окна нож запустил и... точно в яблочко. Вот это квалификация...
С опаской переступив порог, я обошёл печь и осторожно заглянул в другую комнату. В ней стоял широкий топчан с матрасом, подушкой и одеялом, и стол, за которым сидел человек, уронив голову на его поверхность. На столе лежал открытый альбом с марками. На спине у человека расплылось здоровенное красное пятно. Руки висели вдоль тела.
Два трупа, чёрт возьми. С размахом сработано. Будет чем заняться угрозыску в таёжном посёлке. Но кто этот, который сидит за столом? Хозяин? А если нет?
С трудом удалось мне затащить в дом Филимонова. Увидев сидящий за столом труп, он широко раскрыл глаза и сказал:
- Вот блядь!
После чего сел на топчан и впал в прострацию. На все мои вопросы он отвечал двумя вышеприведёнными словами, повторяя их лишь с разной интонацией. Пришлось заорать на него, и тогда он сказал, что да, за столом действительно сидит мёртвый Федька Гусев...
Когда мы вновь вышли на крыльцо, на небе ярко светило солнце, в траве громко стрекотали кузнечики, с Байкала дул лёгкий ветерок. А у наших ног лежал мёртвый капитан с ножом, пропоровшим ему грудную клетку. Женщина, работавшая в соседнем огороде, разогнулась и посмотрела на нас с неодобрением. Капитана она не видела. Встретившись со мною взглядом, она крикнула:
- Нашли хозяина?
- Нашли, - отвечал я хмуро. - А вы видели, кто приходил к нему перед нами?
- Мужчина какой-то, - сказала она, и тут до неё дошла некоторая нелогичность моего вопроса. - А где он сам-то? - настороженно спросила она и медленно пошла к забору, разделявшему огороды.
Но, пройдя несколько шагов, увидела лежавшего на крыльце участкового и замерла. Пару секунд мы все стояли в оцепенении.
- Что вы с ним сделали? - в ярости завопила она. Вероятно, её смутные подозрения в тот момент перешли в уверенность.
- Это не мы! - с озлоблением крикнул Филимонов. - Что ты плетёшь, дура?
- Помолчи, - оборвал я его. - Сейчас я всё объясню.
Но сделать это оказалось не так-то просто.
Едва я спустился с крыльца, как соседка завизжала - вы представляете, как визжит женщина, говорящая басом? Но визжит всё же, на то она и женщина...
- Не подходи-и! - завизжала она и резво отпрыгнула от забора.
- Куда вы? - испугался я и сразу остановился. Если она сейчас скроется, то события могут принять неуправляемый характер.
- Не уходите! - спасая ситуацию, надрывался я. - Я мирный человек. Я вам ничего не сделаю плохого. Нам помощь нужна...
Насчёт помощи - это был беспроигрышный ход.
- Какая ещё помощь? - спросила она с подозрением, но остановилась.
Тут я и выложил ей всё: что в доме находится зарезанный хозяин, а на крыльце - зарезанный участковый. Но сделали это не мы с Филимоновым, а тот мужчина, что приходил к Гусеву. Убил и скрылся.
- Господи, - сказала она и трижды перекрестилась. - это что творится?
Беспредел творится, объяснил я. Потому что бардак кругом. Люди обалдели от такой грёбаной свободы, с жаром продолжал я, обнаружив,
что она прислушивается всё более внимательно. Начальники денег не платят, а подчинённые воруют всё, что на глаза попадёт. Хмыри, тем временем, людей режут... Тут она кивнула согласно и я понял, что стал, кажется, для неё своим человеком. И сразу попросил помощи: мы с Филимоновым бежим немедля за милицией на тридцатый километр, а она остаётся здесь и никого не пускает ни в дом, ни во двор. До появления милиционеров.
- Да у меня мужа дома нет, - сказала она растерянно. - Я одна боюсь.
- Как вас зовут? - спросил я напористо.
Она немного подумала и призналась:
- Тётя Валя.
- Тётя Валя, надо. Понимаете? Вы станьте вот здесь, у забора, и возьмите в руки эти... вилы. И кричите громче, если что. У вас голос хороший.
После чего, посчитав проблему решённой, повернулся к Филимонову.
- Пошли.
И мы ринулись на улицу.
Но через сотню шагов, когда дом Федьки Гусева скрылся за уступом горы, возникла следующая проблема.
- Всё, - сказал Филимонов и остановился. - Я не пойду дальше. Иди сам. Всё им расскажи, как было.
Я обалдело уставился на него.
- Почему не пойдёшь?
- Как ты не понимаешь? - возмутился Филимонов и брови его от негодования подпрыгнули вверх. - Он уже двоих порешил. И третьего рядом положит. Зачем мне это надо?
- Кто третий? Ты, что ли?
- Я.
- Хе! При чём здесь ты?
- А Федька был при чём? - заорал Филимонов. - И я так же, как он. Беспредел, ты же сам сказал.
Сказал на свою голову... Глядя туманно на ручей, текущий среди зелёной травы, я срочно принялся просчитывать варианты. Когда меня отправляли вместе с капитаном сюда, я был, как никак, под подозрением.
И вот я сейчас предстану пред ясные очи майора Мущепако и объявлю,
что Гусев убит, и участковый убит, можно сказать, на моих глазах, а сам я жив и невредим, и ничего конкретно о преступнике сказать не могу.
Не видел, не слышал, не знаю. И никого не будет рядом, чтобы подтвердить мои слова... Нет, так дело не пойдёт. Мгновенно я окажусь в наручниках.
- Тогда сделаем так, - сказал я Филимонову. - Ты не хочешь светиться. Я - тоже. Я что, дурней тебя? Если ты со мною не идёшь, то моя совесть будет в разговоре с майором это самое... глуха. Я расскажу ему всё так, что через двадцать минут у твоего дома будет толпиться весь омон в полном составе. Ты хочешь этого?
- Тьфу! - всердцах ответил Филимонов. - Нах я пошёл с тобою в этот дом? Вот дурак. Не видел бы ничего и спал бы спокойно. А теперь...
И мы отправились дальше. Но шли теперь на расстоянии двух метров и не глядели друг от друга.
* * *
Поезд стоял на том же месте. Ждали собаку с проводником, которые должны были приехать следом на дрезине, но запаздывали.
После нашего экстренного сообщения двое ребят с автоматами побежали в посёлок.
Допрашивать меня взялся Мудраков. Мущепако в это время орал на Филимонова в некотором отдалении - нас сразу же разлучили и я не мог расслышать, что именно вызвало недовольство майора. Следователь был хмур и суров, и я старался как можно толковей отвечать на его вопросы.
- Вас придётся задержать, - сообщил он в конце своим писклявым голосом. - Теперь точно установлено, что наркотики были у курьера в сумке.
- Наркотики?
- Да. А их, к сожалению, в сумке не оказалось.
- Да может их там и не было никогда! - нервно усомнился я.
- Успокойтесь. Были. Мы нашли проводницу последнего вагона, откуда курьер выпрыгнул. Вернее, она сама нашлась... выползла.
- Как это понимать - выползла?
- В буквальном смысле понимать. Очнулась и выползла из кустов.
Налётчики увели её с собой, но недалеко, вон за тот выступ. И стали бить. Она сказала, что им нужна была синяя сумка с товаром; а она не видела, что курьер выпрыгнул из её вагона, и не могла сказать, что сумка была у него. Вообще-то она её видела у погибшего. А вы ещё и знаете, где она, сумка...
- Знаю. Но зато они не знают, что я знаю.
- Да. Но зато мы знаем. Поэтому задерживаем вас до выяснения обстоятельств. Я думаю, что ненадолго, - добавил он.
- Ага!Ненадолго. Это выяснение обстоятельств будет идти, пока вы не найдёте товар. А где он, в самом деле?
- Найдём. Товар - не иголка. Вы не нервничайте, это совершенно не в вашу пользу, - вдруг заявил он. - С вами ещё майор поговорить жаждет.
Увидев майора, я сразу понял, что он жаждет не поговорить. Он жаждет расправы. Поставив меня у колеса пустующей платформы, он сделал леденящий душу прищур и навёл его на меня.
- Ты помнишь, о чём я тебе говорил?
- Когда?
- Когда отправлял с капитаном за Гусевым.
- Помню. Нич-чего не говорили. Вы всё говорили капитану, а не мне.
Мущепако после моих наглых слов чуть поплыл, глаза у него на мгновенье стали бессмысленными, а усы вдруг встопорщились, но тут же опали.
- А ты стоял рядом и ничего не слышал?
- Слышал.
- Ага. Что же ты слышал? Повтори.
- Ну... Чтобы он водил меня, как козу на верёвочке. Это?
- Ка-з-зёл безрогий! Почему ты не пошёл вместе с ним в дом? Ты нарушил моё...
- Он сам сказал, чтобы мы остались у калитки.
- А Филимонов говорит, что ты отказался.
- Что?! - изумился я. - Вот трепач! Это он отказался идти со мною, когда капитан вышел из дома с ножом и упал на крыльце.
- Я всякую лажу от вашего брата слушаю каждый день уже двадцать пять лет! - взревел майор. - Фраер! Врать научись сначала!
И далее он стал прямо и нелицеприятно высказывать своё мнение о моей личности. В таких случаях я завожусь обычно втечение первых же трёх секунд, как жигуль с безотказным двигателем, но на этот раз в голову мою пришла холодная и трезвая мысль: он меня провоцирует. Ему,
значит, это надо. И искра, зашипев, погасла. Я отвернулся и стал молча смотреть вдоль вагонов.
Вдоль вагонов в нашу сторону направлялась группа людей. В центре её медленно шла женщина в железнодорожной форме, голова её была накрыта низко надвинутым платком, прикрывавшим лицо. Под руку её держал дюжий омоновец. Рядом вышагивали Мудраков, дознаватель Синичкин,
железнодорожник, встретивший нас в самом начале, вероятно - бригадир;
а позади этих людей стоял, сунув руки в карманы куртки, Филимонов. Он стоял и смотрел мимо них на нас с майором. Заметив, что я гляжу на него в упор, он повернулся и зашагал прочь.
Кто это? - подумал я про женщину. Наверное та, что выползла из кустов. Лицо платком прикрывает, потому что в синяках. Куда они её ведут?
- ... Если бы ты пошёл с ним, он бы жив остался! - рычал, между тем, Мущепако. - В двоих сразу нож не кинешь, этот тать не решился бы на твоих глазах его зарезать. А у него трое девок, между прочим!
Такие слова переполнили чашу моего терпения.
- А ты, майор, почему не пошёл с ним? Подчинённого под нож послал! зашипел я.
У майора зримо отвалилась челюсть. Омоновец, ведший под руку проводницу, вытянул шею и уставился на нас.
- Скажешь, не знал? И я не знал!И капитан не знал! - продолжал я ораторствовать. - А кто виноват?
Теперь уже не только омоновец, но и вся компания, за исключением женщины, уставилась на нас.
- Вы соображаете, с кем разговариваете? - зловещим тоном спросил Мущепако, переходя внезапно на "вы".
- Соображаю! - запальчиво отвечал я, понимая, что в настоящий момент соображаю как раз плохо.
- Так, - сказал Мущепако, оглянувшись на приближающихся. - Сейчас сделаем так...
Но больше он ничего не сказал. Потому что откуда-то сверху, с горы раздался выстрел; женщина в руках омоновца взвизгнула и стала валиться на землю.
- Бери её! - крикнул омоновец бригадиру, кинувшемуся на помощь,
а сам прыжком развернулся лицом к горе и сдёрнул с плеча автомат.
- Говно! - смачно сказал майор Мущепако кому-то. - Свидетеля не уберегли... Ложись, а то запустит с горы из автомата веером!
И он присел у чугунного колеса. Я опустился рядом.
- Под вагон кантуй! - распоряжался омон, сканируя автоматом по горе. И на ту сторону.
- Синичкин! - гаркнул майор и встопорщил усы. - Сюда давай.
Выстрелов больше не было.
- Вижу! - вдруг крикнул кто-то справа. - Толя, на склоне берёза и куст выше, видишь? Он за кустом.
- Ага!Счас мы тебя, суку...
Могучий Толя в два прыжка перескочил к громадному валуну и сноровисто прилёг за ним, выставив ствол. Чёрт возьми... Коли началась стрельба, то одним выстрелом дело не кончится.
Я взглянул на гору. Склон её был покрыт травой и редкими кустами и вверху закруглялся, так что с того места, где сидели мы, вершины видно не было. Ниже, где начинался крутой спуск, из земли торчала тонкая берёзка и повыше неё рос пышный куст.
- За тем кустом, товарищ майор, - сообщил вполголоса лысый дознаватель, после длинной перебежки оказавшийся рядом.
- Знаю. Куда проводнице влепили?
- Да там у них суматоха, не поймёшь. Похоже, лёгкое пробило.
Мущепако выдал длинную заковыристую тираду, после чего как-то вдруг успокоился.
- Так. Остаёшься с этим вот... свидетелем. А я - к ней.
- Они в вагоне уже.
Майор кивнул и через пару секунд непостижимым образом исчез. Дознаватель посмотрел на меня как-то недружественно.
- Вы сядьте вот сюда, немножко впереди меня, - сказал он.
- Не-а. Там я буду представлять из себя хорошую мишень.
И я остался сидеть рядом с ним. Не потому, что опасался стать мишенью. Просто в голову мою пришла интересная идея.
В этот момент треснула первая автоматная очередь, за нею, правей вторая. Охота за наглым снайпером началась. Автоматчики долбили куст. Куст не отвечал; с него лишь сыпались листочки.
- Не давайте ему высовываться! - громко крикнул чей-то начальственный голос. - Мы по туннелю поднимемся. Сверху возьмём.
И в ответ на эти слова вдруг из-за куста выскочил человек в каске и толстой куртке и невообразимо быстро полез вверх по крутому склону.
- На поражение! - закричал тот же начальственный голос.
В первый момент я не мог понять, почему человек поднимается так быстро. Почти как медведь. Тот в гору поднимается быстрее, чем спускается вниз. Потом увидел: к его поясу был пристёгнут канат, уходивший на вершину, и человек, перебирая руками, поднимался с его помощью. И ещё я не мог понять, почему он до сих пор не повис на нём; от пуль заговорён, что ли? Разъяснил этот странный факт Толя. Он закричал стонущим голосом:
- Он же в жилете! Вот падло... По ногам надо!
Но человек поднимался всё выше, мотаясь телом влево и вправо, и мне уже казалось, что он почти достиг непростреливаемой зоны и теперь уж точно уйдёт, как вдруг он откинулся назад, взмахнул руками и полетел, нигде не задержавшись, вниз. Он несколько раз ударился о склон, каска с его головы слетела и он покатился, то кувыркаясь через голову, то вращаясь с боку на бок с бешеной скоростью.
Синичкин вскочил. Я поднялся следом и, примерившись, аккуратно ударил его правой боковым в челюсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10