– Ах ты старый козел! – завопила Анна, швыряя на пол покупки.
– Аннечка, ты разбила мед! – заголосил в ответ Вернер.
У разгневанной Анны все немецкие слова, конечно, и ругательные, враз выветрились из головы. Поэтому она ругалась по-русски. Разумеется, Вернер смысла произносимых слов не понимал.
– Мурло ты вонючее! – самозабвенно вопила Анька, топча ногами покупки.
– Старикашка-шизофреник. Мерзкий, похотливый кобель. Кому ты еще звонил? Какой еще Любочке?
Вернер пытался перекричать Анну.
– Я выбрал тебя! – в свою очередь орал он. – Я люблю теперь только тебя. Она писала мне раньше, но выбрал я тебя.
В это время снова зазвонил телефон.
– Нет, Аннья, нет! – попытался остановить ее Вернер, но Анька метнулась к телефону. Она схватила трубку и закричала по-русски:
– Место занято, просьба больше не беспокоить.
– Анна? – удивился женский голос в трубке, в котором Анна узнала голос жены Вернера.
Сунув трубку обалдевшему жениху, она отправилась наверх. Через несколько минут там появился Вернер.
– Что ты наделала? – укоризненно запричитал он. – Ты уничтожила половину закупленных продуктов. А завтра придет, моя жена со своим другом. Чем мы будем их кормить? А главное, ты разбила мед!
– Ну и что? – мрачно пробормотала Анна. – Пойди оближи пол.
– Я хотел бы облизывать тебя, а не пол, – страстно выдохнул Вернер.
– Тогда я вдвойне счастлива, – холодно бросила Аня. – Кто такая эта Любочка? И почему она тебе звонит? Ты что, до сих пор с ней не порвал?
– Я писал ей, но не думал, что она позвонит, – начал нагло врать Вернер.
– Когда приезжал в Питер знакомиться со мной, ты заодно и с ней познакомился? – с яростью спросила Анна. – Ну и как она тебе?
– Ужас, – откровенно признался Вернер. – Живет за городом. В доме нет ни горячей воды, ни туалета, ни даже душа.
– Конечно, после секса душ необходим, – язвительно заметила Анна.
– Я сразу же сбежал, – продолжал Вернер. – К тому же она плохо говорит по-немецки. Гораздо хуже, чем ты. Да и старше тебя. Почти такая же старая, как моя жена.
Анна мрачно посмотрела на Вернера и подумала, что его жена, к слову сказать, совсем не такая уж и старая. Ей от силы лет сорок, а выглядит на тридцать с небольшим. Поэтому какая-то Люба, да еще живущая в тяжелых бытовых условиях, вряд ли могла бы с ней конкурировать.
– Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? К тебе приехала женщина младше тебя более чем на тридцать лет? – грозно спросила Анна.
– Понимаю, – кивнул Вернер.
То, что он собирался сказать следом за таким обнадеживающим вступлением, прервал телефонный звонок. Аня подошла к телефону. Хриплый женский голос спрашивал Вернера.
– Его нет дома, – чуть поколебавшись, ответила она. – Вы разговариваете с его невестой, кто его спрашивает?
На другом конце провода немного помолчали, затем выругались и трубку повесили.
– Кто звонил? – поинтересовался Вернер.
– Не знаю, бросили трубку, – ни капли не покривив душой, ответила Аня.
Вернер поманил Аню пальцем.
– Смотри, что я для тебя купил, – таинственно сказал он.
И достал маленькую бархатную коробочку. Анька недоверчиво открыла ее и увидела: внутри на синем бархате тускло поблескивала платиновая брошь в виде птички. Присмотревшись, Анна обратила внимание на то, что одна ее лапка запуталась, птичка попала в силок.
– Ты купил это для меня? – удивилась Анна. – Или она осталась после какой-нибудь твоей бывшей подружки?
– Только ты! – обрадованно заверил ее Вернер, поняв, что Анна успокаивается. – Никого, кроме тебя.
Мужчина уже в четвертый раз менял попутчиков. Его ноги уже зажили и были обуты в крепкие ботинки. Новые попутчики оказались на редкость добродушными ребятами. Можно сказать, это были совсем сосунки. Раньше такого не бывало. В машине всегда был один старший, а второй у него учился. Теперь времена изменились. Перенимать опыт никто не хочет. Молодежь не одобряет всех этих этических тонкостей и романтики дорог, которым поклонялось старшее поколение. Молодежь желает делать деньги, а на чем и как – большого значения не имеет. Поэтому старики ездят отдельно, а молодые отдельно. Оружия у парней не было, это мужчина проверил первым делом. И еще он обратил внимание на то, что один из парней удивительно похож на него. То есть был бы похож, если бы походил недельку-другую голодным, если бы ему сломали в драке нос и если бы от цинги он потерял все передние зубы. Тогда они стали бы просто братьями-близнецами. Или если бы мужчине зачеркнуть свое прошлое, стереть с лица печать порока и тогда… Просто чудо какое-то! Не будь мужчина убежден в верности своих родителей друг другу, впору было бы заподозрить присутствие в парне родной крови.
Мужчина был старше парней всего на пару-тройку лет, но тяжелая жизнь состарила черты его лица и многому его научила. Это был тертый калач. Посидел не в одном десятке тюрем и зон и закончил свой путь на «Белом лебеде», где прожил почти год. То, что остался жив и был в состоянии передвигаться, говорило о том, что когда-то этот человек был силен как бык. Зэк, проживший на зоне больше пятнадцати лет, всегда готов к тому, что с минуты на минуту его вызовут в мир иной и больше ему не придется по утрам получать из кормушки кусок хлеба с червями и ведро хлорки, которое выплескивалось на пол и воняло в течение всего дня, сжигая легкие и мутя рассудок.
Мужчине ничего не стоило разговорить мальчишек, заставить их выболтать про себя абсолютно все. Похожий на него паренек оказался круглым сиротой.
Родители его померли год назад, и из родных осталась только тетка, с которой он уже давно не общался: семьи были в ссоре настолько давней, что о ее причине никто и не помнил. Ребята высадили своего приятного попутчика в Бресте, а сами отправились дальше в Клайпеду. Куда путь их попутчику, естественно, был закрыт – граница. Мужчина оказался в цивилизованном обществе, пора было подумать о документах, которые позволили бы ему войти в него.
Ночь прошла продуктивно. Вернер был неутомим, и Анна даже обрадовалась, когда наступило утро.
– Придется тебе самой сходить за покупками, – озабоченно произнес Вернер, отправляясь в свою контору. – Найдешь дорогу до магазина, где мы были вчера?
– Разумеется, – заверила его Анна. И как только Вернер исчез из поля зрения, она отправилась к почтовому ящику. Извлекла из него несколько писем от очередных жаждущих новой жизни девушек, разорвала их на мелкие кусочки, затем отправилась к ближайшей продуктовой лавочке. Толкнув дверь, Анна оказалась в уютном небольшом помещении, сплошь заставленном стеллажами и холодильниками с разнообразной снедью. Выбор тут был ничуть не меньше, чем во вчерашнем магазине. А цены даже немного ниже. Анна так увлеклась самостоятельными покупками, что не заметила пристальных взглядов двух женщин. Очнулась она, лишь услышав почти у себя над ухом:
– Снова у него новенькая. Где он берет этих дурочек? Которая уже за последний год?
– Я сбилась со счета на шестой, – ответила другая фрау. – После ухода Моники он совсем рехнулся. Хочет досадить ей, но пока у него это плохо получается. Девчонки-то не приживаются в его доме. Хотя, казалось бы, чего не жить?
Моникой звали жену Вернера. Анна начала прислушиваться.
– Едут и едут, – возмущалась первая. – Куда их матери смотрят?
Таскаются к старым мужикам, сами работать не хотят. На какой панели он выискивает этих маленьких развратниц?
Анна вытянулась во весь рост – в свои полтора метра – и с достоинством произнесла:
– Которые к тому же отлично говорят по-немецки. Вот что я вам скажу, старые сплетницы, прикусите свои грязные языки и зарубите себе на носу, что на мне ваш драгоценный Вернер женится и я буду жить в его доме. Привезу сюда моего брата – он у меня недавно вышел после десяти лет отсидки в тюрьме, за убийство.
Ему полезно тут отдохнуть. И второго моего брата, который постоянно пьет и бегает по деревне с топором.
Домой Анна вернулась во взвинченном настроении. Званый обед с женой Вернера должен был состояться менее чем через полчаса. Поэтому Анна запихнула все замороженные полуфабрикаты в микроволновку, чтобы они побыстрее оттаяли, а сама, перепрыгивая через ступеньки, поднялась в спальню. Привела нервы в порядок, приняла душ и, убедившись, что вся ее краса по-прежнему при ней, почувствовала, что вполне готова приняться за обед. Бодро насвистывая себе под нос незамысловатую песенку, она вприпрыжку стала спускаться по лестнице к призывно звеневшей микроволновке. Внезапно она ощутила, как ее тело стало невесомым и она куда-то летит. Волшебное ощущение длилось всего несколько секунд. В следующие минуты Анна уже горько жалела, что всегда так быстро спускается по лестнице, что зря приехала в Германию, да и вообще с появлением на свет явно поторопилась.
– Ox! Ox! Ox! – воскликнула Анна, пересчитывая разными частями тела ступени и ударяясь о стены и лестничные перила.
Оказавшись внизу, она не верила, что еще жива.
Снизу из холла, да еще когда лежишь на полу, лестница казалась необыкновенно крутой. Вдоволь насладившись этим зрелищем, Анна осторожно попыталась поднять себя. Руки повиновались ей, после некоторых колебаний подчинились и ноги, а вот голова гудела, словно церковный колокол, и перед глазами плавали какие-то круги и мельтешили противные мухи.
– Вернер, – слабым голосом прошептала Анна.
К ее удивлению, дверь распахнулась и в холл влетел бодрый и веселый Вернер. Увидев распростертую у подножия лестницы Анну, он вскрикнул и бросился к ней:
– Девочка моя, что с тобой?
– Ты идиот, – прошипела Анна по-русски, как всегда это бывало в критических ситуациях. – Я грохнулась с твоей проклятой лестницы.
– Ты упала с лестницы?! – догадался Вернер, а догадавшись, ужаснулся. – Тебя надо немедленно в больницу!
– Не надо, – заверила его Анна по-немецки. – У меня все в порядке.
Помоги мне только подняться на ноги.
Приняв вертикальное положение, Анна убедилась, что ей немедленно стало лучше. Видимо, голова у нее была значительно крепче лестничных перил. Анна нерешительно потрясла головой и убедилась, что она не кружится и в глазах больше не двоится. Зато, попытавшись сделать шаг, поняла, что другие части тела пострадали значительно сильнее.
– Посмотри, что у меня там, – попросила она Вернера, оголяя левое бедро.
– Аннья, – ахнул любовник. – Это ужас! Ты могла погибнуть!
– Не надо драм, – прошипела Аня. – Просто скажи, сильно я ударилась?
Вернер молча подхватил ее на руки и отнес к зеркалу.
– Ого! – воскликнула Анна, увидев огромное фиолетовое пятно, которое расползалось просто на глазах.
Ощупав голову, она убедилась, что шишки тоже стремительно увеличиваются в размерах.
– Аннья! – тем временем стонал Вернер, ползая возле Аниных коленей и целуя поврежденные части тела. – Ты могла умереть.
– Что ты каркаешь, – прикрикнула на него Аня. – Иди лучше приготовь мясо для твоей мадам.
Вернер послушно затрусил на кухню, а Анна, дивясь своему мужеству, начала карабкаться по лестнице обратно в спальню. Почти добравшись до верха, она снова грохнулась.
– Совсем плоха стала, – констатировала она и предпочла двигаться дальше на четвереньках.
Таким манером Анна и добралась до своей ванной комнаты. На этот раз она не удовольствовалась душем. Наполнив ванну горячей водой с пеной, она представила, что сказал бы на такое расточительство Маркус, который даже «купался» в умывальнике. Улыбнувшись и довольно урча, женщина погрузилась в воду. Однако воспоминания о прежнем возлюбленном никак не хотели покидать ее.
– А ведь он любил меня, – прошептала Анна. По возрасту Маркус подходил Анне значительно больше Вернера. Ему не было еще и тридцати и в Анне он не чаял души. Но к сожалению, у него была одна слабость. Конечно, мужчин без недостатков не бывает, в этом Анна давно убедилась, но у одних эти недостатки более приемлемы, а у других – менее. Одни пьют, другие гуляют, третьи спускают в рулетку все состояние, а четвертые просто скоты. Маркус не принадлежал ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим и даже ни к четвертым. Этот человек был просто ужасно скуп. Нет, бывают экономные люди, это качество Анна только приветствовала. Копить ради накопления это прекрасно, но только излишки, которые остаются после ежегодного путешествия на море, трехразового полноценного питания и покупки уютного маленького домика. Маленького – это когда на двоих, а когда семья вырастает, домик тоже должен пропорционально увеличиваться в размерах. Маркус копил самозабвенно, экономил на всем. Чаще всего на мелочах, таких важных в повседневной жизни.
Например, Аня любила покушать, а Маркус уверял, что одноразового питания вполне достаточно, больше есть просто вредно. Анна любила приобретать обновки, хотя бы по одной в месяц, а Маркус говорил, что любит ее такой, какая она есть, и ему не важно, во что она одета. И еще он экономил на цветах для любимой, на духах для желанной и прочих маленьких радостях для своей милой. На себе он, впрочем, тоже экономил, и какое-то время Анну этот факт примирял с ним.
Однако после его отказа купить лекарство, когда ей стало плохо с сердцем, Анна призадумалась. А раз призадумавшись, она начала опасаться, что если ее, например, хватит приступ аппендицита, Маркуса снова обуяет скупость и он не вызовет врача. Вдруг страховка не покроет расходов! Хорошенько осмотревшись, Анна выбрала из окружения Маркуса самого расточительного и вцепилась в него мертвой хваткой.
К сожалению, воспоминания о следующей ее жертве прервал Вернер. Внизу раздались его вопли, он кричал, что обжегся кипящим жиром и жить ему осталось несколько минут.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6