https://wodolei.ru/catalog/accessories/stul-dlya-dusha/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



Аннотация
Не смывается с золота кровь. Ее можно только спрятать под новой кровью. Или залить своей. Кому, как не начальнику прииска, через руки которого прошли тонны золотого песка, не знать об этом? Но по молодости лет он верил, что сможет обмануть природу золота. И два десятка лет это ему удавалось. Однако пришел час, и золото предъявило свой счет...
Александр Тамоников
Люди в черном
ЧАСТЬ I
Глава 1
Железные двери центральных ворот, около которых всегда толпился народ, в основном женщины с какими-то сумками, пакетами и робкой надеждой в глазах, отворились. Оттуда в суету женских тел вышли двое мужчин. Еще не пожилых, одетых в одинаковые ватники, сапоги и цигейковые, не по сезону — на дворе был только август — шапки. Мужчины сразу же попали в окружение тех, кто толпился у ворот, так как ни у кого не вызвало сомнения, что зона выбросила к ним отсидевших свое зэков. Со всех сторон посыпались вопросы:
— Из какого отряда?
— Кулешова Васю не знали? Из второго…
— А Кулебу?
Много вопросов, но вышедшим из зоны было не до них. Машинально отвечая невпопад, они пробились сквозь живой заслон и пошли улицей, зажатой с одной стороны высоким, с проволочной паутиной забором, с другой — глухой деревянной оградой, за которой виднелись крыши бараков обслуживающего персонала исправительного учреждения и ветви фруктовых деревьев.
Бывшие зэки остановились, пройдя метров сто пятьдесят, закурили.
— Ну вот, Серый, и воля!
— Да, воля… — поежившись от пронизывающего ветра, ответил тот, кого назвали Серым — Серов Иван Фомич, оттянувший свои семь лет за разбой.
Подбили его в свое время кореша бомбануть один магазин на отшибе. Бомбанули! И тут же на ментовской патруль налетели, а Гвоздь — мудак, еще и обрез вытащил. Вооруженное сопротивление при задержании заработали ни на чем, а вдогонку и пару лет кичмана на каждого. Гвоздю, тому червонец врубили, а ему, Серому, за то, что даже в магазин не вошел, а только рядом стоял, семерик! И без базара! Групповуха!
И теперь вот — воля, такая долгожданная там, за запреткой, и какая-то обыденная сейчас, здесь, на мокрой улице…
— Куда дальше? — спросил Малой — Большаков Евгений Александрович.
Молодой крупный и крепкий парень, он на прежней зоне имел погоняло К-700 за свою непомерную силу. Здесь его назвали Малой, чему сам Евгений был не против. По жизни он был сиротой, воспитывался в детском доме, из которого его определили на курсы трактористов и отправили по окончании в один из разваливающихся и спивающихся колхозов. Там Евгению понравилась одна девушка. Но вот беда, за ней ходил местный деловой. А девушка потянулась к Евгению. Деловой со своими делопутами решил проучить наглого чужака, заманив его как-то за деревенский клуб. И «проучил»! Сам-то ушел в сторону, а вот двое его корешей так и остались лежать замертво на песке после двух сокрушительных ударов Жени Большакова. Ему бы остановиться на этом, дураку, но Женя принадлежал к той категории людей, которых лучше не «заводить». А его «завели». И вскоре у реки к лодкам был прижат местный деловой. Хоронить его не пришлось, река унесла тело местного авторитета, никакие поиски не помогли. А Большакову дали восьмерик, по совокупности, учитывая первую судимость и смягчающие обстоятельства, выявленные по ходу следствия!..
— Знать бы, Малой… — Серый осмотрелся.
Осенний неприветливый пейзаж, ветер и начинающийся дождь настроения не прибавляли. Не то что вчера, когда они с братвой затеяли отвальную. Вчера за ведром чифиря все представлялось в ином свете, а главное, была уверенность в том, что завтра все изменится. Впереди — воля, а что может быть желанней для зэка?
И теперь вот она, воля, перед ними, уходящая вперед и назад грязной улицей, смотрящая на них нависшими свинцовыми тучами и окропившая первыми каплями мелкого дождя. Воля!
Бывшие зэки, натянув поглубже шапки, двинулись в сторону центра поселка, туда, где была хоть какая-то жизнь и не было этой обвисшей с черных длинных жердей ржавой проволоки. Как не было и угловой вышки, с которой за ними, словно они до сих пор являлись объектом охраны, закутавшись в плащ-палатку, внимательно следил часовой.
Они приближались к станции, когда им навстречу вышел дед с широкой окладистой бородой. Он вышел так же, как и они, из-за поворота. В длинном плаще с капюшоном, частью скрывающим лицо. Шел он по стороне, где остановились прикурить бывшие зэки. Серый и Малой заметили его, но внимания не обратили. Идет себе дед, ну и пусть идет! Но тот около них остановился. Осмотрел взглядом колючим, цепким. Спросил неожиданно крепким, далеко не старческим голосом:
— Ну что, бродяги, откинулись?
— Откинулись! — ответил Серый.
— Это хорошо! Долго чалились?
— Тебе, старый, какое дело до этого? — в разговор вступил Малой.
— Ты прав, паря, никакого! Только я там, — указал дед в сторону зоны, — червонец свой от звонка до звонка отмотал! Но базара нет, не хотите говорить — за язык не тяну. Дело ваше. Вы теперь птицы вольные, летите, куда нелегкая занесет!
Сказав это, он повернулся, собравшись продолжить свой путь, но его остановил Серый:
— Дед! Погодь! Побазарим!
Дед остановился.
— Эх, горемыки! Под дождем базарить будем али, может, ко мне в хату пройдем, она тут недалече?
Услышав столь привлекательное приглашение, Се-рый с Малым почти в один голос ответили:
— Да на хате было бы ловчее!
— Ну, так пошли! Краем тропы идите, чтобы грязь за собой не тащить!
Троица, ведомая дедом в плаще, свернула в переулок.
Хата имела две небольшие комнаты, одна из которых служила кухней, а другая была разделена надвое настоящей русской печью собственно на комнату и занавешенную цветными завесями спальню. Были еще сени, метр на три, с выходом на покосившееся крыльцо. Все это, крытое латаной-перелатаной шиферной крышей, и составляло жилище деда Ефима, как представился старик у входа. И все же это был уже дом, крыша над головой. Место, где можно раздеться, согреться, обмыться, просушиться. Выспаться, наконец!
— Проходите, — дед Ефим указал на лавку возле печи. — Скидавайте все, что промокло, — я тут поищу кое-какой скарб, на время приодеть вас.
— Холодно будет! — заметил Серый.
— Не волнуйся. Это я печку не топил, два дня дома не был. Зарядим печку, до трусов разденетесь!
Старик из-под кровати, стоящей за занавесками, вытащил сундук, открыл его, и к лавке полетели штаны, рубахи, майки, свитера.
— Переодевайтесь! И давай один со двора из-под навеса дрова таскать. Топить хату будем!
Вскоре в избе стало жарко, даже форточку приоткрыли. После того как бывшие зэки обмылись над широким ржавым корытом, они уселись на лавке друг рядом с другом. Истома охватила их. Еще выпить бы и пожрать, да баб каких-никаких.
Дед словно читал их желания. Да и ничего в этом странного не было — сам прошел то же самое, сам из бывших зэков. А значит, с понятием, братву всегда поймет! Ефим накрыл на стол — чашку с дымящимся картофелем, пару селедок, консервы, крупно порезанный кусок сала, лук, чеснок, хлеб и соль. Посередине выставил две бутылки с самогоном.
— Давай, братья, налегай на то, что бог послал. Угощайтесь. Самогон — первач, почти спирт, аккуратней. Дряни нет, напряги с ней сейчас в поселке.
Выпили, закусили, закурили.
Серый спросил:
— А вообще, что за житуха сейчас?
— Это смотря о чем ты спрашиваешь, — ответил, прищурив глаз, дед Ефим, который лишь пригубил свой стакан.
— О том, что вот волю дали, а куда с ней? Что за жизнь кругом? Мы же ее через клетку и видели.
— А что жизнь? — отвечал дед Ефим. — Она для кого как обернется, кому фарт выкинет, кого в обратку на кичу кинет. Аль не знал этих истин?
— Знать-то знал. Я вот о чем, дед! Мы с Малым здесь, на зоне, слышали, что некоторые, как откинутся, на «рыжье» в тайгу уходили. В артели там разные. Правда это?
— Дома-то что, никто не ждет?
— Где он, дом этот? Был, да весь вышел, — ответил Серый. — Моя с другим живет, семья, вишь ли, у них. Туда дороги нет! А Малой — сирота, как паспорт получил, так и сел. Нам ехать некуда!
Малой поддержал товарища:
— Никто нас, дед Ефим, не ждет. Мы на зоне уже думали, решили, если получится, за эти места зацепиться.
— А кто тебе помешать может? Человек живет, где хочет! Хочешь жить здесь — живи, хочешь — кати на юга, ты свободный человек!
— Ну кто знает, может, тута какие свои особые законы?
— Законы для всех везде одинаковые, запомни это, паря. А вот насчет работы… — старик задумался, скрутил цигарку, закурил.
Серый и Малой смотрели на него.
Пауза затянулась надолго. Наконец дед Ефим спросил:
— Работу, значит, рассчитываете тут найти? В тайге-то самой хоть раз были? Жили в ней? Знаете, что это такое?
— Откуда? Не приходилось, — ответил Серый.
— То-то и оно, что не приходилось. Тайга это, брат, тебе не просто лес! К себе она легко пускает, вот только обратно отдает с трудом! Тайгу понимать надо! И привычку таежную иметь!
— Привычка со временем приходит. После колючки ко всему привыкнуть можно!
— Можно! Согласен! Только не любит тайга чужаков.
— Так помоги, вразуми, научи! За нами не станет, я верно говорю, Малой?
— Верно!
— Ладно! Поглядим! Не пьяный это разговор. Вы давайте расслабьтесь пока. Чего сразу о делах? В себя придите. Зона, она тоже долго от себя отпускает!
Он разлил по стаканам спиртное:
— Давай, братва, за тех, кто там, за колючкой, остался. За тех, кто срок свой тянет!
— Давай, дед Ефим! Правильные слова говоришь. За тех, кто на зоне!
Выпили. Молча закусили. Малой откинулся с блаженной улыбкой на теплую стену печки:
— Спасибо тебе, дед, за хлеб, за соль, за приют. Все ништяк! Одну бы просьбу…
— Говори, чего замялся?
— Да ты сам должон понять. Столько лет и без бабы! Нельзя ли тут, дед, шалав хоть каких найти? Платить нечем, но, может, кто так, из тех, что без мужиков живут! А, дед? С этим можно че придумать?
— Баб вам? — дед неожиданно улыбнулся.
— Ты чего? — спросил Малой.
— Да так! Вспомнил, как сам вышел. Напомнил ты мне кое-что! Ну да ладно! Вы пока тут пейте, отдыхайте, найду я вам баб, надолго запомните. Только глядите, от первача под стол к приходу дам не свалитесь!
— Ну ты че, в натуре? Все будет ништяк! Мне бы потолще, дед, а? Не жлыгу шпальную. Это Серому по херу какую, а я толстушек уважаю, постарайся, дед Ефим.
— Какие будут. Пошел я. Организую вам бордель, кувыркайтесь. У меня дела, буду часов в одиннадцать. Двери со двора на вертушку прикроете. Баб на ночь не оставлять, да я их сам предупрежу, со стола все уберете. Если еще выжрать захотите — там, в сенях за лавкой, еще литр. Найдете!
— Ну, дед Ефим, спасибо тебе! Настоящий мужик, в натуре! Не забудем, — провожал старика Малой в предвкушении скорого разврата.
— Поглядим! Из дома ни ногой. Не вздумайте по улице шарахаться, а то воля в момент кончится, менты здесь хуже псов цепных. Предупреждаю! Да и меня подставите, коли сгорите. Дома кайфуйте, горемыки!
— Базара нет! Сделаем, как сказал, отвечаю! — Малой приложил руку к сердцу, закрывая за дедом дверь.
Ефим вышел на улицу, накрылся все тем же плащом с капюшоном под усилившимся дождем и повернул к центру поселка.
Недалеко от церкви он подошел к дому с покосившейся калиткой, вошел во двор. К нему метнулся лохматый и злющий пес по кличке Бес. Узнал гостя, спрятал клыки, завилял хвостом, гремя огромной длинной цепью.
Дверь дома открылась, в проеме показалась широкая прыщавая физиономия женщины лет сорока.
— Кого это там принесло? — спросила она.
— Не узнала, Зинка?
— Дед Ефим? Чегой-то решил наведаться?
— А то не знаешь? Ну хорош базарить, в дом думаешь приглашать или хахаля какого пригрела?
— Хахаля! Скажешь тоже! Только ты и можешь помочь бедной женщине в таких делах, проходи!
Дед Ефим прошел в сени, снял плащ, сапоги, вошел в комнату, где, как обычно, все было разбросано. Неопрятное жилище неопрятной женщины. Старик сделал ей замечание:
— Зинка! Ты хоть бы в собственной хате порядок навела! Живешь, как в свинарнике, в натуре. Ладно бы мужик, но ты же баба!
— Ты че, стыдить аль учить меня жизни явился, старый хрен? Али еще чего надобно? Если мозги мне сношать, то вали отседа. Кому какое дело, как я живу? Как хочу, так и живу, понял? На остальное мне плевать! Так с чем пришел, Ефим?
— Ладно! Жаль, разувался.
— Ничего твоим портянкам не будет, так говори, я слушаю тебя!
— Живи ты, Зинка, как знаешь! А к тебе дело есть, работа!
— Что за работа?
— Ну не придуряйся.
— И все же? Интересно мне, спасу нет!
— У меня дома два бывших зэка, только из зоны откинулись. Теперь поняла, что за работа?
— Как не понять? — заулыбалась Зинка. — Изголодались твои гостюшки?
— Изголодались!
— А я должна прихоти их исполнить, так?
— Кончай паясничать, а то я могу и рассердиться! — повысил и так громкий голос дед Ефим. — А со мной, Зинка, шутки плохи!
— Ну ладно, ладно, не дашь даме поломаться для приличия!
— Возьми с собой Ленку или Муху и чешите ко мне на хату, на случку, сучки!
— Сучки?! Слова бы подбирал! Оплата?
— Договоримся!
— Надеюсь, концы у мальчиков в порядке? Не обмылки?
— В порядке! Как раз под ваши размеры. Да еще с сюрпризами!
— Вот это я люблю! Сюрпризы — это вещь! Бухалово есть или свое взять?
— Есть, чтобы целый день куролесить!
— Все поняла! Считай, уговорил, черт старый!
— Уговорил? Да ты за этим делом без всяких уговоров полетишь, как бешеная. Знаю тебя, шалаву!
— Ты давай, дед, иди! Мне еще себя в порядок привести надо!
— Давай, но запомни: кого ты там с собой возьмешь, мне без разницы, и что вы вытворять там будете, тоже, но чтобы без визга и шума. Чтобы до соседей ничего не дошло, поняла?
— Поняла, поняла, в первый раз, что ли?
— И учти, в одиннадцать бабы из дома вон! И мужиков за собой не тащить! Предупреждаю. Не дай тебе бог, Зинка, ослушаться, старшой там будешь! С тебя и спрошу! Собирайся и вперед, работать, невеста!
С этими словами дед Ефим вышел из дома проститутки. Кислый запах ее пропитой хаты сменился свежим порывом чистого осеннего воздуха. Ефим немного постоял, жадно вдыхая этот чистейший, пьянящий аромат приближающейся осени.
1 2 3 4 5 6 7


А-П

П-Я