— Что? А раньше такое когда-нибудь случалось?
— Никогда. И сейчас Арморике ничего не угрожает. Малдунилис бросила хмурый взгляд в пространство.
— Я не понимаю. Что в этом плохого?
— Да потому что ситуация совершенно новая, приказ не имеет видимых причин. О, в письме говорится, что это ради подготовки к будущему, и ссылается на наше предложение готовить экипажи для тех кораблей, что мы будем строить для Рима. Я не могу отказаться подчиниться и обратиться к высшим авторитетам. Как король суверенного Иса я должен убедить город действовать так, как приказано мне, префекту Рима. Время искусно выбрано, накануне Совета Середины лета. Я застану суффетов неподготовленными и смогу принудить к соглашению. Я обязан.
— Конечно же, я проголосую, как ты пожелаешь. Но это неплохо. Наши люди дадут грандиозное представление! Ты тоже поедешь?
Он покачал головой под ее пальцами.
— Нет. Об этом в приказе ясно сказано. Я остаюсь дома выполнять свои обязанности — интересы империи. Что они замышляют, эти люди?
— Может, лишь то, о чем говорят?
— Ты хочешь этому верить. Я сам бы хотел. Ну я не вижу перед собой выбора.
— Тогда больше не мучайся. — Малдунилис снова легла. Ее рука блуждала по груди и животу, вверх-вниз. — Сегодня ночью будь просто мужчиной, Граллон.
II
Впадая в морс где-то в десяти милях от Иса, река Гоана образовывала юго-восточную границу внутренних владений города; дальше лежала Озисмия. Тем не менее Рим претендовал на Аудиарну, город на правом берегу. Обитатели были преимущественно галлами, включая небольшой гарнизон. Он был направлен вместе с исанскими моряками отчитываться в Венеторум. Это казалось странным, ведь тогда вся оконечность полуострова останется без охраны. Однако исанский военно-морской патруль должен был оберегать земли от пиратов, не так ли? Вдобавок, учения станут еще одним шагом к восстановлению эффективной обороны Арморики.
Был солнечный день, когда в Аудиарну вошли вновь прибывшие. Солнце вспыхивало на пиках, высоких шлемах, кирасах; линии и орнамент на них навевали воспоминание о морских волнах. Дул бриз, знамена хлопали, перья качались. Насчитывая всего несколько сотен, моряки Иса являли собой самое впечатляющее зрелище, которое мог припомнить маленький сонный городок. Они промаршировали через главные ворота и вниз но центральной улице, не в машинальный, а плавный унисон, как движение многоногой пантеры. Ими командовали офицеры, сидящие на чистокровных конях. Животные, везущее снаряжение, были почти такими же статными, телеги с запасами изящны, шутливо украшены, сродни колесницам. Не было туб, издававших неприятный звук; гремели барабаны, тревожно визжали свирели, в голосах которых звучал ритм, близкий волнам и ветру.
Во главе войска сияла красавица, молодая женщина на огромном гнедом жеребце, ее волосы с золотистыми и янтарными прядями были распущены. Изгибы фигуры бесстыдно обтягивали яркая, отделанная серебром голубая туника и лайковые бриджи; за плечами развевался алый плащ, над бровями возносился обруч с драгоценными камнями. Когда на форуме она натянула поводья, вздох пронесся среди собравшихся посмотреть на невиданное войско людей.
Местный отряд и римский кадровый состав были построены в ожидании. Неожиданно снаряжение их показалось убогим, а строй неровным. Главный центурион, сам верхом, поднял руку, отдавая честь. Исанский предводитель сделал то же самое. Сбоку ехала девушка, и первой заговорила она. Обладая полномочиями сюзеренного государства и правом командования верховными войсками, исанцы должны были руководить обоими до самого Венеторума, эта уступка помогла ослабить нежелание ехать. Когда центурион официально подал жезл в виде виноградной лозы, его приняла девушка и, в свою очередь, передала его спутнику.
После этого она повернула коня, подъехала обратно к передней линии моряков и закричала, в то время как жеребец под ней фыркал и переступал:
— Прощайте, дорожные спутники! Теперь я должна вернуться, а вы продолжать путь. Но мысленно я всегда буду ехать с вами. Легионеры, пришедшие в Ис вместе с моим отцом, королем, зовут меня своей Удачей. Позвольте мне быть и вашей удачей, раз вы оказались среди иноземцев. Высоко держите честь Иса!
— Дахут! — закричали из рядов. — Дахут! Дахут!
— Девять галликен будут наблюдать и молиться за вас, — поклялась она, — и каждая весталка, и я больше всех. Придите домой с радостью. Да будет ваша сила в именах Тараниса, Лера, и Белисамы, королевы Битв!
Они вновь ликовали.
Центурион нахмурился. Для епископа Аудиарны это было чересчур. К тому же Дахут говорила на собственном языке, большинство из присутствующих знали его достаточно, для того чтобы понять; он не сильно отличался от их собственного. Некоторые выражали негодование, делали знаки или бормотали молитвы. Но многие, казалось, были возбуждены, у многих из них даже поднялось настроение. Они тоже подняли крик.
Епископ покинул церковь, с портала которой наблюдал за встречей, и проталкивался сквозь толпу, окружившую квадратную площадь. Здоровяк с выбритой в стиле Мартина тонзурой в седых волосах, он шагал, пока не очутился перед конем и возвышающейся над ним прекрасной наездницей. Он поднял руки и на латыни закричал:
— О люди Аудиарны, солдаты Рима, что это за творение сатаны? Берегите свои души! Этой языческой ведьме мало того, что она щеголяет, как шлюха, в мужской одежде, так она взывает к демонам, которым поклоняется, среди нас, нас, подданных августа. Отшвырните ее, пока она не увела вас в самое пламя ада!
Над строем исанских моряков пронесся рык. Большинство из них поняли епископа. Руки сжали оружие.
Дахут успокоила волнение. Она откинула голову и рассмеялась. Смотря вниз на церковника, она ответила ему тоже на латыни:
— Не бойся, старик. Если б я кого-то позвала с собой, то не куда-нибудь в жаркое место, а к морю, к исанскому. Кроме того, я сейчас уезжаю. Позвольте мне только предложить вам, из доброты, поучить латинскую грамматику. То, что вы говорили вашей пастве, звучало ужасно. Но ведь Иисус не заметит разницы, правда?
До того, как раздался смех исанцев, который мог обидеть римлян, Дахут крикнула войскам:
— И вновь прощайте! Прощайте! — она пришпорила Фавония и понеслась с площади. Ее эскорт из четырех человек едва за ней поспевал. Через несколько мгновений ее уже не было. Стих стук копыт по камням. Люди щурились друг на друга, безмолвные, растерянные, словно только что пробудившись ото сна.
III
— «Затем, когда поднялся туман, измерив глубину, мы обнаружили дно на глубине сорока морских саженей. Здесь было изобилие рыбы. Мы видели густые косяки маленьких рыбешек наподобие кильки, и бросились их ловить, пока они не рассеялись, и не появилась многочисленная треска, двадцати или тридцати фунтов каждая рыба. Три дня мы рыбачили, чистили и солили улов, пока не собрали достаточно. Между тем, хотя и нечасто, мы наблюдали птиц, отчего начали полагать, что суша не слишком далеко. Уровень воды в бочонках у нас был низкий, а вода грязной, поскольку дождь не шел и не собирался в парус, как раньше. Поэтому мы направились на запад».
Бодилис прервала чтение вслух. Грациллоний поглядел через стол, где они сидели на одной скамье.
— Это все еще звучит правдоподобно? — спросил он.
Маэлох, расположившийся напротив, кивнул лохматой головой.
— Да, — громко произнес он, — это слова ученого, но вы в них слышите лишь то, как простой капитан рыболовного судна рассказывал ему свою историю. Ни русалок, ни волшебных островов и вблизи только бесконечная пустыня моря до тех пор, пока команда не доплыла до берега.
Грациллоний взволновался. Не оттого, что он сомневался, попадало ли в произведении Сафона судно «Кестрел» три столетия назад в странное приключение. На протяжении всей исанской истории команда оказывалась беспомощной за горизонтом, когда с востока вырывался капризный шторм. «Кестрел» был среди немногих, которым удалось вернуться. Оживляло сказку то, что возвращение произошло спустя месяцы, как будто бы из мертвых. Грациллоний не видел причин оспаривать утверждение, что эти люди нашли сушу. Единственное, что его интересовало, это как их описание выросло с повествованием год за годом, жизнь за жизнью.
Когда он заговорил об этом с Бодилис, она сказала, вполне возможно, что кто-то записал эту версию, вскоре после того, как Сафон вернулся домой. Королева предложила найти книгу. Это требовало терпения; свитки и старые рукописи бесчисленными тысячами громоздились на полках. Наконец, торжествуя, Грациллоний отыскал один документ. Внимательно прочитав его самостоятельно, он пожелал спросить мнение капитана торгового судна, предпочтительно тоже рыбака. Случилось так, что «Оспрей» разгружал улов в порту.
Библиотека была любопытным местом. Высокие окна между колоннами впускали в прохладный полумрак достаточно света, чтоб возле них можно было читать. На мозаичном полу изображены сова и эгида Минервы. Если сама богиня и была нарисована на стене, то достававшие до потолка книжные шкафы давно уже ее скрыли. Рядом слонялся смотритель, вытирая пыль. За другим столом читал мужчина, и весталка что-то списывала с тома, возможно, по настояниям младшей жрицы, которая предпочитала информацию в удобном виде. Никаких звуков не проникало внутрь с форума. Тут была пещера истин.
— Прошу вас, продолжайте, моя госпожа, — нетерпеливо сказал Маэлох.
— Вам может не понравиться то, что дальше последует, — предупредил Грациллоний.
— А? Отчего же нет, сэр?
— Потому что это может обратить в фальшь те чудеса, что звучат сегодня на устах рассказчиков этой истории. Там нет гигантского угря, нет королевы эльфов во дворце миражей, нет стада единорогов, — ничего из Потустороннего мира.
Маэлох оскалился.
— Что ж, я бы больше удивился, если бы они были. Все сверхъестественное, что я видал, — это хвастовство попрошаек и мальчишечьи грезы. Вы не притащили бы меня сюда, если б не приукрашенные бликами истинные чудеса.
— Поистине чудеса, — пробормотала Бодилис. — Роем теснятся острова вдоль изрезанного побережья, которое все тянется и тянется, за ним необъятность, еловые пихтовые и березовые леса, кишащие лосями, медведями, бобрами, выдрами, и невиданными в Европе зверьми и птицами, широколицые и черногривые соплеменники с каменными орудиями. — Она прочистила горло.
— Слушай хорошенько, — обратился к Маэлоху Грациллоний. — А потом хорошенько подумай. Получается, что «Кестрел» добрался до огромной, богатой и девственной страны. Насколько большой, мы можем лишь гадать; к тому же, как ты сказал, правда покажется меньшей, чем все наши представления. Моряк бросил на него пронзительный взгляд.
— Вы бы с радостью снарядили экспедицию.
— Да. Специально для путешествия построено два или три корабля. Путь на запад кажется трудным, а восток куда проще, если океан — это и впрямь река, опоясывающая мир, как предполагали древние. Зная об этом, мы можем планировать разумно. Однако сначала мне нужно, чтобы опытный человек сказал, можно ли подобное осуществить, или это лишь моя бредовая идея.
— Вам не дано думать опрометчиво, король Граллон. Продолжайте, моя госпожа.
У Грациллония вспыхнула надежда. Там новая земля, нет, новый мир, в ожидании Иса, лишь у его мореплавателей хватит умения и отваги добраться до него, — колонии, в которых нет древней ненависти, жестокости, нужды и ереси, где может возродиться цивилизация, и вырастет дворец как у эльфов для королевы Дахут!
— «Мы видели все больше и больше птиц, — читала Бодилис, — и, чуть погодя, сплавную древесину».
В комнату вошел человек и поспешил к столу.
— Прошу прощения, сэр, — на латыни пробормотал он. — Срочное.
Раздосадованный Грациллоний повернулся на скамье и узнал своего легионера Верику. Когда ушли моряки, в городе остались две дюжины солдат в качестве охранников на стенах и блюстителей порядка на улицах. «Конечно, — утомленно подумал он, — кто-нибудь всегда знает, где найти короля».
— Ну? — выкрикнул он.
— Сэр, зажегся сигнальный огонь. За Потерянным Замком. На море никого кроме рыбаков и пары купцов. Отряд беспокоится, как бы чего-нибудь не случилось на Редонской дороге.
Грациллоний выпрямился. Только недавно в мирное время восстановили сигнальные башни, разрушенные варварами, но он хотел, чтобы по цепочке вдоль побережья были наготове костры. Они предупреждали о пиратах. Раз в поле зрения не было неприятельского флота, то исанский наблюдатель встревожился тем, что увидел на суше. Но, по-видимому, на озисмийской территории сигнал не горел. Его было бы видно с мыса Ванис. Что означало: римляне не видят никакой угрозы. И вероятнее всего причин для серьезного беспокойства не было. И все же — и все же воины Иса далеко.
Грациллоний встал.
— Мне нужно идти, — сказал он, — вы можете продолжить вдвоем.
— Я плохо слышу, — мрачно ответил Маэлох. Лицо Бодилис исказило огорчение. На секунду она сжала руку Грациллония.
Вместе с Верикой, шедшим за ним по пятам, он вышел на Форум и мимо Верхних ворот направился по дороге Лера к Дому Воинов. Он говорил себе, что глупо надеяться на то, что тревога будет ложной и все как-нибудь само разрешиться; но он не был философом. Грациллоний был военным, и у него всегда есть план для непредвиденных обстоятельств.
На звук его шагов в пустых казармах отозвалось эхо. Там была лишь парочка юношей из нового набора, взятых в качестве запасных в отсутствие регулярной армии.
Понадобится некоторое время для обучения их новым обязанностям, чтобы они выполняли их и передавали остальным, чтобы все его легионеры держались вместе, и таким образом на стенах было какое-то пополнение. Он отправил Верику привести из дворца коня Фавония, а затем в Доме Дракона слуга помог ему облачиться в обмундирование. Теперь надо было ждать.
Один за другим они прибывали, его британские римляне. Его больно задело, что уже никто из них не был молод, Даже у Будика на лице глубокие морщины, а Админий уже весь седой, почти беззубый и худой как зимний хворост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56