По крайней мере, он настойчиво ее в этом убеждал и вроде бы преуспел. Она заплатила ему за молчание тем; что помогла получить от компьютеров всю информацию насчет Беты Креста и планеты – бродяги – все сведения, которые были в свое время сообщены Фолкейну.
Казалось бы, после этого всякие отношения должны прекратиться, но случилось совсем наоборот. Отчасти это произошло из-за того, что нужно было юридически оформить продажу фирмы и отшить агентство новостей, стремившихся вызнать подоплеку событий. Отчасти же потому, что этого не хотелось ван Рийну. Ему нужно было выгадать время – чтобы дождаться сообщения от «Бедолаги», чтобы решить, кому и что шепнуть на ушко, чтобы сообразить, что следует предпринять для защиты от почти неведомой опасности. Время, чтобы начать приготовления, втихую, но не слишком… Тее же – или ее хозяевам – было выгодно, чтобы делегация Лиги вылетела к месту рандеву возможно раньше. В любом случае, Ким успеет предостеречь шеннов, а вот у ван Рийна будет меньше времени на плетение своих сетей.
Она объяснила ему, что у шеннов нет особых причин вести с кем-то дела. Раз их шпионская система раскрыта, они могут начать искать встречи с хорошо информированным человеком, например, с ним, ван Рийном; могут, оценив изменившуюся ситуацию, вступить в переговоры по разделу сфер влияния. Но могут ничего этого не делать. Могущества им не занимать; поэтому чего ради идти на уступки дикарям-людям? Она предложила торговцу, чтобы он отправился к месту рандеву один, на корабле, который она выберет сама и обзорные экраны которого будут отключены. Он отказался.
Потом внезапно она прервала переговоры, заявив, что в течение ближайшей недели они должны вылететь. Ван Рийн взвыл, но Тея твердо стояла на своем. Мол, так они с партнерами решили, когда определяли место встречи, которое подошло бы их владыкам. Если его все это не устраивает, то ему просто не укажут дорогу, вот и все.
Ван Рийн начал угрожать. Он заявил, что у него найдутся другие способы встретиться с шеннами. Снова начались торги. У Теи были свои основания желать скорого отправления экспедиции. Она полагала, что так будет лучше для ее хозяев, – во всяком случае даст им дополнительные преимущества. Но была и другая причина, не столь возвышенная, но, тем не менее, важная: экспедиция эта доставит ее домой, а иначе она обречена кончить жизнь на чужбине.
Она уступила в некоторых пунктах.
Наконец, была достигнута следующая договоренность: Тея летит вместе с ван Рийном, которого сопровождает ни кто иной, как Эдзел. (Ван Рийн выговорил его себе в товарищи, заявив, что Лига будет серьезно ослаблена его, ван Рийна, отсутствием, что дает шеннам перевес). Время отлета назначает она. Однако путешествовать они будут вслепую. Как только корабль перейдет на гипердвигатели, она проинструктирует робопилота и даст ему координаты, причем ван Рийну слушать все это не возбраняется, ибо все равно летят они не на родную планету шеннов. Но она не желает рисковать и потому отказывается лететь на звездолете, который он приготовил: там вполне может быть спрятан какой-нибудь коммуникационный эжектор, следящее устройство – да все что угодно. Ван Рийн высказал ей недоверие по тем же самым вопросам. Они сошлись на том, что совместно закажут только что построенный на негуманоидной верфи корабль с полной экипировкой. Вскоре они обнаружили именно такое судно, только что возвратившееся из испытательного полета и теперь предлагавшееся покупателям.
Оформив все надлежащим образом, они сели на борт пассажирского лайнера, совершавшего рейсы внутри солнечной системы, проверили друг у друга багаж и улетели, когда таможня дала добро на старт.
Это Эдзелу было известно. В закулисной деятельности ван Рийна он участия не принимал. Однако вовсе не удивился, узнав, что во все концы обслуживаемой Компанией по доставке пряностей и вин на территории были направлены специальные курьеры – с распоряжением для самых надежных торговых агентов, управителей регионов, шефов «полиции» и для других более темных личностей. Но Эдзел не представлял себе, до какой степени возбуждены торговые принцы Лиги. Разумеется, всего им не сказали. Но сделано это было не столько для того, чтобы сохранит в тайне существование бродяги, сколько для того, чтобы непредусмотрительная алчность и назойливость не помешали проведению оборонительных мероприятий. Магнатов предостерегли, что где-то за гранью известного мира имеется могущественная и, быть может, враждебная цивилизация. Некоторым из них более подробно разъяснили роль «Сириндипити», и ото всех потребовали помощи.
Этого оказалось достаточно для привлечения внимания правительств! Перемещения боевых эскадр Лиги не могли пройти незамеченными. Всякие запросы, естественно, более или менее вежливо отвергались. Но государственные армейские подразделения не могли оставаться безучастными к происходящему. Эскадры Лиги группировались поблизости от наиболее важных планет; это заставило армейских чинов увеличить в тех районах численность войск.
Но на случай тотальной войны этого было мало. Поэтому торговые короли под покровом глубокой тайны повели переговоры с владыками светскими и духовными, которые по закону – по многим, часто совершенно различным между собой законодательствам разных народов и культур – стояли над ними. Однако на данный момент переговоры эти зашли в тупик: слишком много было неизвестных – ведь даже существование опасного врага «оставалось пока что недоказанным, и потому на свет вытащили старые обиды и разногласия. Ван Рийн просто вынужден был нарушить закон – ибо от взывания к общественным идеалам и здравому смыслу не было прока.
Так что дела шли крайне медленно. И вряд ли что-либо изменится – во всяком случае, пока не пройдут времена воинствующих ангелов – борцов за справедливость против Лиги.
Громадные расстояния, маломощные линии коммуникаций, разбросанные в пространстве и столь не похожие друг на друга планеты. Еще никто и никогда не пытался поднять все эти миры одновременно. Не только потому, что это было ненужно, нет – это представлялось невозможным.
– Я сделал, что смог, – сказал ван Рийн, – причем не зная, надо ли. Быть может, месяца через три-четыре – или года через три-четыре – камешек, который я бросил, и вызовет лавину. Быть может, всякий тогда будет готов отразить любой удар. А может, и нет.
Сведения, которыми не смог воспользоваться я оставил, я оставил в надежном месте. Если я не вернусь, они будут опубликованы. И тогда – ха-ха! – тогда может случиться абсолютно все! В ту игру, которой сейчас заняты лишь некоторые, окажется втянутым множество игроков. А по правилу, которое было установлено столетия назад, чем больше игроков, тем меньше смысла в игре.
Мы с тобой отправляемся прямо сейчас и постараемся сделать то, что окажется нам по силам. Если нам по силам окажется только крах – ну что ж, здешний муравейник-то мы разворошили в любом случае. Может, не очень сильно. Может, достаточно. Verolockt, чтоб ее черти взяли, эту ведьму Белдэниэл! Она-таки своего добилась.


Часть четвертая

19

Гипердвигатели мчали звездолет сквозь космическую ночь. От цели его отделяло около трех недель полета.
Сначала Тея держалась настороженно, редко покидала свою каюту и мало говорила, ограничиваясь в основном приветствиями при случайных встречах, да просьбами за столом. Ван Рийн на нее не нажимал. Но сам он, за едой и после – за бутылкой вина или бренди, говорил почти непрерывно. Он пускался в воспоминания, рассказывал приходившие на ум забавные историйки, – впрочем, надо признать, что иногда он заводил разговор и о серьезных вещах. Не оставался в стороне и Эдзел, частенько опускавший замечания по поводу той или иной фразы своего босса. В общем, ван Рийн вел себя так, слово находился в приятельских отношениях не только с вежливым драконокентавром, но и с этой худощавой, нервной, неулыбчивой женщиной.
Сперва она сразу после еды вставала из-за стола, но потом слушать россказни торговца вошло у нее едва ли не в привычку. Делать больше было нечего; за подрагивающим металлом корпуса на биллионы световых лет раскинулся безбрежный океан одиночества; а ван Рийн так и сыпал полуправдоподобными легендами о событиях, по большей части Тее неизвестных.
– К тому белому карлику мы приблизиться не могли, потому что радиация там была выше головы… да, кванты разбегались от него во все стороны, как блохи с тонущего пса… но деваться нам было некуда – иначе нашей бедной кампашке пришел бы конец. По-моему, я, так сказать, попался на крючок судьбы. Но, клянусь небом! – мысль об этом крючке заставила меня предположить, что мы могли бы…
Чего Тея не знала, так это того, что перед каждым разговором Эдзел получал подробные инструкции: что говорить, о чем спрашивать, на что возражать и что подтверждать. Иными словами, ван Рийн раз за разом пробовал на Тее Белдэниэл свои домашние заготовки.
В скором времени он мог уже сказать, какие темы интересуют ее и доставляют удовольствие, а какие вызывают скуку или раздражают. Вне всякого сомнения, она старалась запомнить все, что по ее мнению, было бы полезным для шеннов. Но с другой стороны, она должна была понимать, что трудно говорить о пользе там, где нет возможности отделить вымысел от истины. Поэтому, как заметил ван Рийн, постепенно она забросила эти свои попытки и стала просто слушать его басни. Особенно много ценного для себя он выяснил, наблюдая за ее реакцией на манеру изложения. Ведь одно дело, когда вы рассказываете холодно, отстраненно, безразлично, и совсем другое – когда с шутками, с прибаутками или задумчиво, или ласково, или поэтически (таким образом ван Рийн стремился передать речь других); короче говоря, рассказывать можно по-всякому. Разумеется, он не перескакивал с одного тона на другой – нет, переход совершался медленно и плавно.
Прошло не больше недели, а он уже выяснил все, что хотел. Теперь он знал, как действовать, и необходимость привлекать к разговорам Эдзела отпала. Тея довольно охотно отвечала ему.
Они по-прежнему оставались врагами. Но ван Рийн превратился в противника, которого нельзя недооценивать – которого надо уважать. И все чаще и чаще стала она задумываться, не сумеет ли он найти общий язык с ее владыками.
– Конечно же, я хочу договориться, – сказал он ей добродушно. – Из-за чего нам воевать? В галактике ведь сотни две или три биллионов звезд. Места всем хватит, а? – Он махнул Эдзелу, и тот, как было договорено заранее, отправился за коньяком. Попробовав принесенный напиток, ван Рийн взревел: – О-о-ох! И ты хочешь предложить эту гадость нашей доброй приятельнице, у которой такое нежное горлышко? Прочь с глаз моих вместе с этой бутылкой! Принеси другую, да смотри выбирай! Ты что, очумел, – зачем ее выбрасывать? Да, братец, у тебя наверно, и мозг зарос чешуей! Нет, мы доставим ее домой и предъявим виноторговцу – и, – ох, как он у нас попляшет! – На самом деле коньяк был великолепный, и ван Рийн собирался потом вдвоем с одинитом распить эту бутылку. Ему просто надо было произвести впечатление. Разве Юпитер не ярится по пустякам?
– С чего это ваши шенны нас боятся? – спросил он у нее в другой раз.
Тея вскинулась.
– Нет! Ничто не может их испугать! (Ну точно, Юпитер и ревностная его жрица. По крайней мере, на первый взгляд. Хотя отношения между ними вполне могут быть куда более сложными, да и Юпитер, скорей всего, не бог, а дикарский идол.) – Они осторожны… скромны… мудры… и потому хотели сначала узнать людей.
– Так-так-так. Не сердитесь, ладно? Как я могу, говоря про них, выбирать правильные слова, если вы мне ничего не рассказываете?
– Я не могу, – она судорожно сглотнула и заломила руки. – Я не должна, и бросилась в свою каюту.
Ван Рийн пошел за ней. Когда ему это было нужно, он мог передвигаться совсем неслышно. Массивная дверь ее каюты была заперта. Но ван Рийн вставил себе в ухо транзисторный усилитель звука, сделанный по образцу слуховых аппаратов, применявшихся до разработки регенерационных технологий. Некоторое время он стоял под дверью, вслушиваясь в рыдания Теи, не испытывая ни раскаяния, ни злорадства. Ну что ж, слезы – явное подтверждение его смятения. Сломить ее окончательно за оставшиеся несколько дней пути вряд ли удастся, но кое-что, если не особенно давить, выяснить будет можно.
При следующей встрече он постарался развеселить ее. А после ужина, за десертом предложил ей немного выпить. Эдзел тихонько вышел из отсека и отправился на мостик; там он с полчаса колдовал над главной панелью управления, регулируя силу освещения в салоне. В помещении воцарился романтический полумрак, но произошло это так постепенно, что Тея ничего и не заметила. Ван Рийн вытащил откуда-то проигрыватель, заявив, что без музыки еда не еда. «Вечерняя программа» состояла из специально отобранных мелодий вроде «Последней весны», «Воздуха Лондондерри», «Блюза вечерней звезды». Названий, однако, ван Рийн не упомянул. Бедняга, она настолько оторвалась от своего народа, что названия эти были бы для нее пустым звуком. Но мелодии – совсем другое дело.
Физически он ее не желал. Хотя и признался себе, что теперь, когда напряжение первых дней пути спало, она стала довольно привлекательной, несмотря на этот свой белый балахон. Красивой он ее не назвал бы; к тому же он предпочитал гораздо более плотных женщин. Но интерес оживил правильные черты ее лица и зажег огоньки в действительно прекрасных зеленых глазах. Когда она заговаривала с ним, улыбаясь просто от того, что говорит со знакомым человеком, голос ее становился глубже. Любая подобная попытка всего лишь оттолкнула бы ее. Нет, он замыслил более изощренное обольщение.
– …Они воспитали нас, произнесла она мечтательно. – О, я знаю земной жаргон, знаю, что нас называли чокнутыми. Но, по правде сказать, что есть норма, Николас? Да, мы отличаемся от других людей. Но ведь человеческая натура многообразна. По-моему, вы не можете назвать нас извращенцами – с тем же успехом мы могли бы сказать то же самое о вас, ибо вы выросли в другой культурной среде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32