Она покачала головой.
– Он профессионал. Двигаться на сцене – его жизнь. Он работает в театре двадцать пять лет.
Бирсфорд наклонился вперед. На его лице появилось упрямое выражение.
– Может быть, для него пришло время уйти со сцены.
От взгляда Миранды разрушился бы камень.
– Он будет играть Просперо. Это роль, для которой он идеально подходит. У него подходящая внешность, высокий рост, голос, который не оставит публику равнодушной. Вам нечего бояться, потому что Просперо мало двигается по сцене. Это остальные исполнители суетятся вокруг него. Он всегда владеет ситуацией. – Только на секунду она вышла из образа и просительно наклонилась вперед. – Он создан для этой роли.
Бирсфорд заморгал глазами, заметив в ней эту перемену, потом его губы скривились в хитрой усмешке.
– Так-так, миссис Катервуд.
В тот же момент она поняла свою ошибку. Она выпрямилась. Джордж поморщился.
Бирсфорд откинулся на спинку стула и с улыбкой обозревал их обоих. Он задумчиво почесывал затылок.
– В какой-то момент вы почти убедили меня.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Бирсфорд.
Его улыбка стала хищной.
– Понимаете. Вам кое-что надо от меня, миссис Катервуд. В моей власти дать вам это или отказать. Все зависит от вас.
Она пристально смотрела на него. Ее глаза превратились в голубые льдинки. Она почти слышала, как Шрив ругается за кулисами. Она вышла из роли. Теперь уже ничего не поделаешь. У нее замерло сердце, но она сделала свою последнюю ставку.
– Верно, мистер Бирсфорд. Все зависит от меня. Первую неделю постановки я готова играть у вас бесплатно.
– Это как? – Он озадаченно посмотрел на нее.
– Вы слышали, что я сказала. Вы заключаете контракт со Шривом Катервудом и Адой Кокс, моей личной костюмершей. Я буду работать бесплатно. Вы будете иметь двух ведущих актеров за одну зарплату. В конце первой недели, если игра мистера Катервуда удовлетворит вас, в чем я абсолютно уверена, я подпишу контракт на весь срок постановки.
– Неделя – небольшой срок.
– Еще включите три недели репетиций перед премьерой, – быстро напомнил Джордж. – Плюс общественный просмотр для рекламы постановки.
Бирсфорд нахмурился.
– А что, если он не сможет играть?
– Сможет, – уверенно заявила она.
– Нет, что будет с вами, если он не сможет играть?
Миранда озадаченно замолчала.
– Она будет получать его гонорар с того момента, как он перестанет играть, – тут же предложил Джордж.
– Платить ей как актеру! – возмутился Бирсфорд.
– Ее имя будет стоять первым в афишах в любом случае, – напомнил ему Джордж. – Если по состоянию здоровья он не сможет играть, она по-прежнему останется у вас.
– Верно. – Он пристально посмотрел на Миранду. Его голова усиленно работала, подсчитывая экономию, которую он может получить за месяц. – Двое за одну плату?
Она кивнула. Он усмехнулся.
– Что я теряю?
– Ничего. – У нее было такое чувство, будто она шагнула вниз со скалы и обнаружила, что находилась всего в одном футе от земли. Ей хотелось смеяться и прыгать от радости, но она не могла этого сделать. Она гордо подняла голову.
Леди Макбет сейчас должна удалиться. Она величественно поднялась со стула.
– Я оставляю вас, господа, обсудить все детали.
Бирсфорд вскочил с места и, отодвинув Джорджа плечом, бросился открывать ей дверь.
– Я провожу вас до экипажа. Вернусь через минуту, Уиндом.
Миранда холодно кивнула. За спиной Бирсфорда Джордж поднял руку жестом победителя.
В холле было довольно холодно. Сквозь стеклянную дверь она видела, что на улице начал падать легкий снежок. Она сжала зубы, чтобы сдержать дрожь.
– Вы удивительная женщина, миссис Катервуд. – Бирсфорд положил руку на дверь, загораживая ей дорогу.
Она смотрела прямо перед собой.
– Благодарю вас.
– Классная игра. Великолепная. Отдаю вам должное.
– Еще раз благодарю. – Она почувствовала неприятное волнение.
– Вы выглядите как девочка. – Он окинул внимательным взглядом ее лицо. – Но вы явно не девочка.
Она почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки.
– Пропустите меня.
– Конечно. Но поймите меня. Вы у меня в долгу. Я не нанял бы вашего мужа ради него самого. С моей точки зрения он конченый человек. Я нанял его только ради вас.
– Мистер Бирсфорд, Шрив вовсе не конченый человек. Вы не разочаруетесь ни в одном из нас.
– Я знаю, что не разочаруюсь в вас. – Он поднял руку. Миранда видела, как его рука поднялась, приблизилась и коснулась ее щеки. Он повернул ее лицо к себе. – Я надеюсь, вы отплатите мне сполна.
– В таком случае сделка отменяется.
– Нет. Не отменяется. – Он провел пальцем по ее щеке. – Вы пришли ко мне искать работу и просто так не уйдете.
Гнев начал закипать в ней. Никто, кроме Шрива, не имел права прикасаться к ней.
– Советую вам немедленно убрать руку.
Сталь в ее голосе заставила его остановиться. Он никогда не слышал подобных интонаций в голосе женщины. Он опустил руку.
– Теперь слушайте меня, Миранда... Такая фамильярность покоробила ее.
– Откройте дверь.
– ...в газетах о вас говорят, что вы очень хорошая актриса, но вам еще надо научиться вести себя. Сейчас вы связаны со старым слепым человеком. Найдите себе другого. Я как раз нахожусь на пути к успеху. Я мог бы помочь кому-нибудь вроде вас подняться вместе со мной.
Она смерила его взглядом.
– Я уже и так наверху. На эту вершину меня поднял Шрив Катервуд.
Лицо Бирсфорда помрачнело. Он не двинулся с места.
Когда она протиснулась мимо него, он поймал ее за руку.
– Я всегда получаю пташку, которую хочу, – пробормотал он. – Билли Бирсфорд знает, чего хотят дамочки вроде вас.
– Билли Бирсфорд не имеет ни малейшего представления о том, чего хочу я, – заявила она и вышла на улицу.
Она сидела в полумраке наемного экипажа и плакала. Она плакала и ругала себя за то, что плачет – и от этого плакала еще сильнее.
Ей надо забыть о происшедшем. Ей приходилось общаться с более неприятными типами, чем Билли Бирсфорд. Ведь проклятая надзирательница из исправительного заведения унижала ее настолько, что ей казалось, будто она умрет от стыда. Билли Бирсфорд не столь ужасен и по сравнению с сержантом Траском. По крайней мере продюсер носит чистое белье и чистит зубы.
Она попыталась приободриться, вспоминая свой жизненный путь. Она бежала из дома и поступила в труппу странствующих актеров в шестнадцать лет. Ей уже случалось убивать мужчин, которые заслуживали смерти. Билли Бирсфорду надо быть с ней поосторожнее. Она может быть опасной.
Она заплакала сильнее.
– Шрив... Шрив... Господи. Ну почему? Экипаж остановился перед гостиницей, но она велела кучеру ехать дальше.
– Вы в порядке, мэм?
– Поезжай вперед!
Она устало забилась в угол экипажа. Чувство вины и горя волнами накатывало на нее, доводя до изнеможения. Потеря Шривом зрения была для нее как бы потерей части ее самой.
Тем не менее, она заставила себя ради него быть сильной. Она взвалила на свои хрупкие плечи лидерство в их маленькой труппе. Она спрятала страх, боль и растерянность глубоко в себя и попыталась забыть о них. Но они ожили.
Оскорбительное предложение Бирсфорда разрушило плотину, и теперь слезы лились без остановки. Душевная боль, терзавшая Миранду, была так сильна, что лишила ее сил. Ей не хотелось выходить из экипажа. Она чувствовала, что не может войти в гостиницу в слезах и предстать в таком виде перед Шривом и Адой. Она хотела ехать и ехать бесконечно. Она хотела бы добраться до Темзы и броситься в ее серые воды.
Она по-прежнему плакала, крепко прижав к щекам руки. Ее горло болезненно сжималось, но желудок, обычно беспокоивший ее в минуты волнения, совсем не болел.
Постепенно она успокоилась, выбралась из угла и выглянула в окно. Снег пошел сильнее. По улице шел фонарщик, и его следы быстро заметало снегом.
Она постучала в крышу экипажа и велела кучеру ехать в гостиницу.
Тот с облегчением вздохнул.
Бедняга. Выходя, она сунула ему в руку гинею. Он уставился на сверкающую золотую монету, потом улыбнулся.
– Простите за беспокойство, мэм. Она улыбнулась сквозь слезы.
– Спасибо. Ты хороший кучер.
Сцена четвертая
Слишком тонкое блюдо для грубого вкуса.
– «Все грешны, все прощенья ждут. Да будет милостив ваш суд». – Шрив с особым чувством произнес последние слова эпилога.
– Прекрасно. Браво! Браво! – Миранда в восторге захлопала в ладоши и бросилась ему на шею. – Ты покажешь пример всем будущим Просперо.
Он поцеловал ее. Сейчас его улыбка больше чем когда-либо походила на улыбку Ромео.
– А ты сомневалась?
Она энергично покачала головой.
– Никогда.
– Во всяком случае я подготовил роль. – Он высвободился из ее объятий и встал. – Я столько раз слышал эту пьесу, что, вероятно, мог бы вспомнить роль Ариэля или даже Калибана с двух попыток. – Настолько хорошо знакомый с расположением предметов в комнате, что уже не боялся споткнуться и упасть, он дошел до бюро и остановился у окна. Стоя к нему лицом, он теребил пальцами штору. Снаружи до него долетал шум улицы. – Как выглядит Фердинанд?
Глядя на него, Миранда рассмеялась.
– Ты ревнуешь? Тебе следует ревновать. Он – прекрасный юноша двадцати двух лет, очень милый мальчик, как раз подходящий для такой знаменитой актрисы, как я.
Шрив сжал штору в кулаке.
– Он поразительно красив, с чудесным голосом и длинными стройными ногами. И у него есть близкий друг, который сидит в заднем ряду зала и следит за ним как паук.
– Озорница, – пробормотал он. Он слишком долго играл с ней в паре. Он был ее возлюбленным – Гамлет для Офелии, Макбет для леди Макбет, Бенедикт для Беатриче. В двух постановках, где она играла Миранду, он играл Фердинанда. Для него предстоящее испытание имело особый смысл. Все его чувства были напряжены до предела. Как он сможет сыграть роль ее отца?
Он зажмурил глаза и начал молиться. Когда он открыл глаза, темнота не исчезла.
– Шрив?
– Не дразни меня, – сдержанно попросил он. – Не надо.
Испуганная его дрогнувшим голосом она бросилась к нему и обняла его.
– О любимый! Я не хотела тебя дразнить. Ты не должен расстраиваться. Ты же знаешь актеров. Они совершенно равнодушны к актрисам. Актрисы для них просто партнеры, с которыми они работают каждый день. Немногие пары вроде нас – исключение. Тебе нечего беспокоиться.
Он оставался напряженным в ее объятиях.
Она потерлась щекой о его плечо. Она не могла позволить, чтобы его подавленное настроение усиливалось ревностью. Ему и так было нелегко согласиться на роль Просперо. Шрив часто заявлял, что эта роль статична.
– Шрив, – шепнула она. – Слава Богу, что есть роль Просперо.
– Почему?
– Потому что это прекрасное начало для тебя.
– В ней нет ничего романтического, – возразил он.
– Фердинанд тоже не слишком романтичен. Он только и делает, что играет с Мирандой в шахматы. А у тебя будет фантастический костюм. Ты будешь в золотом одеянии. Будешь стоять на сцене и взмахом руки вызывать громы и молнии. Все будут бегать вокруг и выполнять твои приказы. Я опущусь у твоих ног и буду просить о снисхождении. Ты будешь произносить самые прекрасные строки, которые когда-либо были написаны Шекспиром.
Он отошел от окна, но его лицо оставалось мрачным.
– Если только я не буду произносить их, стоя спиной к залу, или не налечу на декорацию.
У него даже в перчатках были ледяные руки. Никогда еще в жизни ничто не пугало его так, как перспектива войти в театр и встретиться с труппой и техническим персоналом. Его охватила дрожь. Он почувствовал, что ему трудно дышать, а сердце бьется очень сильно.
Что будет хуже? Смех или жалость? У него все дрожало внутри от мысли, что придется предстать перед ними. С самого начала ему следовало отказаться от этой идеи.
Кеб замедлил движение, потом остановился. Экипаж качнулся, когда кучер наклонился и открыл дверь.
Миранда ждала, затаив дыхание.
– Все свободно? – спросил Шрив.
– Один шаг вниз, но кеб стоит на проезжей части, так что ты спускайся прямо на тротуар.
– Хорошо. – Сделав глубокий вдох, он собрался и шагнул на тротуар. Повернувшись, он протянул руку. Она подала ему свою и позволила помочь ей спуститься. Заплатив кебмену, она сделала вид, что Шрив провожает ее к двери.
Внутри театра он услышал голоса на сцене. Актеры повторяли свои роли. Он почувствовал запах краски, скипидара и грима. Его сердце болезненно сжалось.
Вдруг голоса смолкли, и сразу же раздался шепот.
– Проклятье! – пробормотал Шрив, стоя рядом с Мирандой.
– Все в порядке, – шепнула она ему. – Мистер Бирсфорд... – Она отпустила руку Шрива и протянула свою. – Дорогой, познакомься. Это продюсер спектакля, мистер Уильям Бирсфорд.
– Зовите меня Билли, – раздался хриплый голос.
Шрив изобразил улыбку на лице. Он безошибочно посмотрел прямо на источник звука и протянул руку.
– Очень рад.
Бирсфорд машинально пожал ее.
– Я тоже. – В его голосе прозвучала легкая неуверенность.
– Я с нетерпением жду начала работы с вами, – вежливо произнес Шрив.
– Скажите, что здесь происходит? – Бирсфорд отошел, продолжая говорить.
Шрив следил за звуком, устремляя свои невидящие глаза на то место, где находился его источник.
– Уверяю вас, мистер Бирсфорд...
– Билли.
– Билли. – Он помедлил для большего эффекта. – Я не могу видеть.
– Тогда, как вы узнали, где я нахожусь? Вы ведете себя так, будто видите меня. – Бирсфорд перебрался на другую сторону прохода.
– По голосу. Если вы перестанете говорить, то я, вероятно, буду смотреть в пустоту.
Продюсер замолчал и предпринял новую попытку. К несчастью для него, он слишком тяжело дышал и от него сильно пахло луком. Шрив сразу же его засек.
– Эй! Вы видите меня! Вы опять за мной следите. – Бирсфорд обрушился на Миранду. – Вы обманываете меня?
Она улыбнулась.
– Я же говорила вам. Никто ничего не заметит.
Бирсфорд помахал рукой перед лицом Шрива. Колебание холодного воздуха заставило Шрива отстраниться.
– Вы лжете. Вы видели? Он отпрянул. Шрив пожал плечами.
Сзади к ним подошел режиссер. Худой, седой мужчина с сутулой спиной и в очках. Он выглядел как бухгалтер, но когда он заговорил, его голос и выговор явно принадлежали человеку искусства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44