– Мне плевать, если честно. Меня тошнит от тебя, от твоего образа мышления и от твоих идей. И если уж совсем честно – это ты втравил меня в этот дурацкий спор! Уж не знаю, каких новых ощущений тебе хотелось поискать, но я явно не в восторге!– Да ну? – Его собеседник прищуривает алые глаза, в них сверкает злость. – А ночью у меня возникло прямо противоположное впечатление.Он устало ерошит волосы:– Карв, оставь меня в покое. Мне надо побыть одному. Действительно надо. Я себя погано чувствую, и твои комментарии этого отнюдь не улучшают.– А как я себя чувствую, тебя не интересует, ты, человекообразная сволочь?– Да пошел ты!..
…У мэра города круглое, лоснящееся лицо и такой же округлый животик. Мэр смотрит мимо него, избегая встречаться взглядом.– Да вы меня слышите вообще?! Они устроят здесь вечеринку, прямо в этом вашем городе! Как вы думаете, сколько людей наутро будут сожалеть, что не умерли ночью?– Если ты немедленно не уйдешь, я позову церковников.– О боги! Вы хоть понимаете, что я могу разорвать вам горло быстрее, чем вы дотянетесь рукой до звонка? Перестаньте дергаться! Вам нужно беспокоиться не о собственной безопасности, а о безопасности людей, что выбрали вас своим главой. Они доверили вам свои жизни. Так какого же хрена вы не слушаете моего предупреждения?!– Не слушаю и не буду слушать. Бред какой! Вампирская вечеринка, это же придумать надо! Да даже если и так, что с того? Ну убьют они нескольких людей. И что? Ты думаешь, я совсем идиот? Вы же убиваете людей тихонько, понемногу, по ночам. Чем грядущая ночь так страшна?– Я же говорил! – В его голосе уже неприкрытое отчаяние. – Это Ночь Духов! Они будут убивать людей не чтобы есть, а чтобы развлекаться. Они будут заставлять родителей смотреть на то, как умирают их дети. Они обратят часть людей и заставят их уничтожать своих близких. Проклятье, вы опять меня не слушаете! Я видел такое уже однажды. Это страшно. Действительно страшно. Это охота не за телами – за душами.– Я тебе не верю. Ты сам вампир. Просто ты хочешь на ночь глядя выгнать все население из-под защиты стен, чтобы их перерезали, как овец, Так вот, я не доставлю тебе такого наслаждения.– Если вы не послушаете меня, утром те, кто выжил, будут сами резать себе вены!– Ха. Горстка вампиров так напугает целый город, что начнутся массовые суициды? Чушь собачья!– Кретин! – Он резко разворачивается и уходит прочь.Полчаса, и он уже за городскими стенами. Солнце заходит, багровый диск тускло светит из разрывов сизых туч. Вампиры не будут искать другое место для Ночи Духов. Просто не успеют.Нужное заклинание всплывает в памяти неожиданно легко. Он сыт и сил у него достаточно. Город окутывает стена огня. Стена, из-за которой никому не вырваться живым. Утром на месте города останутся опаленные головешки, и ничего более. Но смерть от огня куда быстрее и безболезненней…Пополудни следующего дня Белая Лига заявит официальный протест по поводу возмутительных действий неизвестно откуда взявшегося черного мага Ра'ота, уничтожившего крупный торговый город…
…– Да как только ты смеешь называть меня чудовищем?! – Голос рыжего вампира полон возмущения, но в змеиных глазах отражается только пустота.– Раньше я думал, что ты – единственный, кто сохранил в себе немного человеческого. Твои действия, поступки… Но я ошибся, дав обмануть себя иллюзией. Человек… человек не сделал бы такого. – Он не может отвести взгляд от разрытой могилы и кусков трупа, разбросанных поверх свежих кучек земли. В воздухе пахнет кровью и разорванными внутренностями.– Я никогда не притворялся человеком! Ты сам выдумал все это!– Ты никогда не нападал на людей! Я думал, ты отличаешься от прочих! Как ты мог?! Кем же после этого я должен тебя называть?– Мы не люди. И никогда не будем людьми. И ты – один из нас. Только и всего. – Слова капают медленно и неторопливо, с ледяным всплеском погружаясь в душу.– Я – другой! И мои жертвы хотя бы не мучаются перед смертью!– И ты думаешь, что это лучше? Ты действительно так думаешь, Л'эрт? Ты даришь им кусочек счастья, не так ли? Но нужно ли им это счастье, получаемое против их воли? Те, кого убиваем мы… Мы просто их убиваем, только и всего. А ты не только их убиваешь. Ты еще и измываешься над ними, заставляя влюбляться в собственного убийцу. Заставляя вожделеть собственного палача. Насильное счастье… Это не счастье, это плевок в чужую душу. Так кто же из нас настоящее чудовище, Л'эрт?..
…По серому небу проплывают белые облака. Если сосредоточиться на облаках, боль чувствуется меньше. Но сосредоточиться не получается.– Ты меня слышишь, Л'эрт?Он пытается повернуть голову. На губах четкий металлический привкус своей собственной крови.– Ну моргни, что ли, если слышишь?Он послушно моргает. Ни на что большее сил нет.– Не очень-то ты хорошо выглядишь, скажу я тебе.Это он и так знает. Сложно хорошо выглядеть, когда ноги отрублены выше колен, ребра вдавлены в позвоночник, правая рука превращена в мясной фарш, а в левой выбиты все суставы. Пожалуй, разве что глаза остались целы. Говорить он не может – предыдущая попытка привела к тому, что он чуть не подавился кровью.– Аластра просил тебе передать. Ему надоели твои выходки. Ты поставил на уши весь ковен и стравил половину вампиров между собой. Он освобождает тебя от клятвы крови. При условии, что ты никогда и нигде не засветишься как вампир. Конечно, его слова верны только в том случае, если ты выживешь.Облака похожи на белых барашков, стадом идущих к водопою.– Да, и еще. Ты, наверное, надеешься на помощь своих дружков… Зря надеешься. Если бы один из них не сдал тебя, возможно, тебе и удался бы этот бунт. Тебе интересно, кто тебя предал? Очень интересно, не так ли? Но Аластра просил сохранить это имя в тайне. Надо же тебе чем-то занять мысли, пока ты будешь регенерировать. Если, конечно, у тебя хватит сил восстановить свое тело. Аластра счел, что твои мучения частично компенсируют его нарушенное душевное равновесие. Приятного отдыха!Много белых барашков. Думать об облаках, только об облаках…
…– Послушай, Л'эрт, а почему ты не хочешь на мне жениться?– А надо? – Он строит изумленные глаза.– Нуты со мной встречаешься уже больше года. Я думала, ты меня любишь и все такое.– Конечно, я тебя люблю и все такое. Особенно все такое.– Не смешно!– М-да. Ну буду тренировать чувство юмора.– Почему бы просто не ответить правду?– Правду? – Он чуть грустно усмехается. – Я, видишь ли, жутко привередлив. Мне надо, чтобы меня любили.– Не понимаю. А я, по-твоему, тебя не люблю?– Не меня. Ты любишь некий вымышленный, идеализированный образ.Она хмурится:– Я знаю, что ты черный маг, если ты об этом.– Угу. А ты знаешь, скольких людей за свою жизнь я убил?– К чему ты клонишь? Да, я знаю, что черные маги иногда убивают людей. У вас же там это положено для заклинаний.– А если не иногда и для заклинаний, а каждый день, на завтрак, обед и ужин? Тогда как?– Совершенно не смешно. Если я тебе чем-то не нравлюсь, мог бы так и сказать, а не пугать какими-то дурацкими страшилками.– Это не дурацкие страшилки! Это та моя жизнь, которую ты не видишь!– Ты хочешь сказать, ты каждый день убиваешь людей ради собственного развлечения?– Не ради развлечения. Я ими питаюсь. И кстати, я совершенно серьезно.– Питаешься?! Перестань вешать мне лапшу на уши!– Лапшу? А если вот так?! – Он скалит пасть, демонстрируя длиннющие клыки.Девушка охает, глаза у нее широко распахиваются. Она пытается отползти в сторону.– Вампиров же не бывает… – Голос ее дрожит.– А я тогда – результат твоей галлюцинации?– П-пожалуйста, можно, я уйду? – Она сползает с постели, неловко падая на пол. На лице неприкрытая паника.– Что, любить страшного мага Ра'ота проще, чем вампира?Девушка не отвечает, лихорадочно натягивая одежду. Он задумчиво следит за ее мельтешением. Он уже успел выяснить, что она не поддается ментальному внушению. И значит, своей несвоевременной вспышкой откровенности он только что подписал ей смертный приговор: он не сможет заставить ее забыть сегодняшний диалог. А завтра же она донесет на него церковникам, и на него объявят охоту.Девушка не успевает заметить его движения. Легкая боль от укуса сменяется нарастающей эйфорией: инкуб умеет заставить выглядеть соблазнительно саму смерть.Ее кровь на вкус отдает горечью и ванилью…
…Девочка кажется призраком на фоне ночного леса. Как мог человеческий детеныш забрести в эту глушь? Она неловко переступает ногами по обломанному кустарнику. Светлые локоны, собранные в высокий хвост на затылке и украшенные пышным белым бантом, немного растрепались, в них набились иголки и лесной мусор.Она поворачивает к нему лицо. В глазах ребенка нет даже тени страха.Он садится на корточки:– Где твои родители?– Они умерли. – Голос у нее ненормально спокоен, словно она каждый день бегает по бурелому в бальном платьице и привыкла встречать странных людей.– Ты заблудилась? Тебя отвести домой? – Его рука осторожно вытаскивает из светлых локонов мелкие веточки и поправляет съехавший бант.– Нет, я уже нашлась. Я вчера заблудилась. А потом нашлась. Теперь я больше никогда не заблужусь.Он хмурится и замечает легкую тень движения слева от себя.– Не правда ли, милый ребенок, Л'эрт?– Карвен… – шипит он. – Что здесь происходит?– Уже ничего. Она тебе нравится? Хочешь, подарю?– Решил отказаться от завтрака?– Я не привык от чего бы то ни было отказываться. И я уже перекусил.Он невольно косится взглядом на шею девочки. Но воротник платья слишком высок, и следов от укусов, даже если они и есть, он не видит. Девочка то ли их не слушает, то ли не понимает. На ее лице по-прежнему отстраненная безмятежность.– Что-то я не замечаю радости в твоих глазах, Л'эрт.– Я не ем детей.– А я не предлагаю тебе ее есть. Кажется, ты хотел завести ребенка? Бери, дарю.– Что ты несешь?!– Какой ты злой. Мы не виделись почти двести лет, и ты по-прежнему готов сгрызть меня живьем? Это просто подарок. – Вампир скалит зубы, позволяя лунному свету блеснуть на его клыках.Девочка никак не реагирует на эту улыбку. Нормальному ребенку уже давно положено улепетывать отсюда во все лопатки, оглашая своим визгом лес вокруг, а она просто стоит и смотрит.– Что ты с ней сделал?– Ничего особенного. Немножко модифицировал. Идеальная дочка для вампира. Она не будет тебя бояться. Разве не очаровательно?Он осторожно берет руку ребенка в свою, пытаясь нащупать пульс на запястье – уже понимая, что не ошибся.– Аластра запрещает инициировать детей.– Запрещает. Он уничтожит ее, если узнает, не так ли?Он встречается с Карвеном взглядом. Алые глаза бесстрастны, их огонь кажется мертвым.– Ты до такой степени меня ненавидишь? Нашел способ, чтобы побольнее уколоть? Поздравь себя, у тебя прекрасно получилось!Карвен криво усмехается. От этой усмешки стынет кровь.– Ты доставил мне массу неприятных моментов. У меня есть полное право тебя ненавидеть.– Еще скажи, что я тебе всю жизнь сломал!– Мы еще посмотрим, кто кому сломает жизнь!..
…Староста селения, согбенный годами, боится его, но старается этого не показывать.– Послушайте, лорд маг, вы говорили, что можете защитить нас от разбойников, если мой сын отдаст вам свой амулет. Тот, что добыл в походе в Заокские горы.– Говорил. Вы отказались.– Послушайте, мой сын погорячился. Он непременно отдаст вам все свои магические игрушки, все, что нашел, но я умоляю вас – защитите селение! Мы слишком бедны, чтобы платить разбойникам поборы в том размере, что они требуют. А, увидев недостачу, они совершенно озвереют. Они не люди, они чудовища.Он пожимает плечами:– Какая мне разница. Я тоже не человек.– Да, да, вы маг. Послушайте…– Это вы послушайте. Я должен получить эту «магическую игрушку», как вы изволили выразиться, совершенно добровольно. Добровольно, понимаете ли? А ваш сын не намерен мне ее отдавать. Это понятно: артефакт привязывает к себе.– Он непременно вам ее отдаст, уверяю вас. Но помогите нам.– Я не работаю в долг. Сначала артефакт.– Хорошо, если я принесу вам его, вы поможете?– Да, но мне нужна будет жизнь одного человека.– В смысле? – староста недоуменно хмурится. – Это что, месть за нашу нерешительность?– Это не месть. Моя магия связана с кровью. Я не могу построить заклинания, рисуя магические круги палкой на песке.В глазах старосты испуг, переходящий в отвращение.– Это… это омерзительно!– Вы отказываетесь от сделки?– Нет. Но я проклинаю этот день и час, когда я вынужден отдать вам жизнь невинного человека. Ваша магия противоестественна.– Прекрати трепать языком, староста. Пока я не потребовал в дополнение к предыдущим условиям голову твоего сына на блюде и всех девственниц деревни в свою постель. А если тебе больше нравятся белые маги – нет проблем. Обратись с петицией к Главе Белой Лиги. Глядишь, не пройдет и года, как он накропает тебе официальный сочувствующий ответ…
…Накатывающая волнами усталость. Осталось два артефакта Химеры. Всего два. Целых два.Гилеана… Он счел, что ее возвращение стоит любой цены. Что такая цель искупает выбор средств.Но стоит ли ее жизнь – и жизни его детей – рек чужой крови? Кретвеан оказался прав. Он действительно превратился в монстра.Если бы он мог не убивать! Впрочем, уже слишком поздно…
…– Эй! Немедленно прекрати ломать мои стрелы! – Сильная, но изящная, несмотря на шрамы, рука пытается выхватить у него полупустой колчан.– Да ладно тебе. Такой забавный веночек получился. Синенький. Аккурат под цвет моих глаз. Разве я не очарователен? – Он сдавленно хихикает, все еще пытаясь сохранить серьезное выражение лица.– Л'эрт, это же оружие! Я потом стрелять не смогу: руки от смеха будут трястись, если вспомню про твой вид с перьями за ушами.– А я на самом деле засланный диверсант со стороны Некшарии. Подрываю обороноспособность повстанцев. Разве ты не знал про мою тайную миссию? – Он улыбается во весь рот, демонстрируя клыки..– Паяц недоделанный! Ты точно уверен, что тебе несколько сот лет? Интересно, а разум вампиров со временем что, совсем деградирует?– Будешь плохо себя вести – превращу в вампира и узнаешь сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52