– Я тебе тоже открою один секрет, Хьюстон. – Хранимую в глубине души тайну, в которой она до сих пор не желала признаваться даже самой себе. – Я не хочу быть хирургом. Разве это не полнейшая глупость? Я думала, что мне это на роду написано. Я собиралась решать трудные задачи, изучая рентгеновские снимки и ставя диагнозы. Мне хотелось стать врачом, пойти по стопам отца. Он умер от рака, когда мне было пятнадцать лет. И у меня было такое чувство, будто я обещала ему стать хирургом. Но сейчас я поняла, что это не для меня.
Он крепче сжал ее руку, и она чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо.
– Ты знаешь, я счастливый, уверенный в себе человек, и мне нравилось учиться в мединституте. Но с тех пор как я начала проходить ординатуру, у меня появились большие сомнения на собственный счет. Мое моральное состояние просто отвратительно.
Разговор об этом заставил ее ощутить себя слабой и ранимой, но раз уж он сам признался ей в собственных душевных метаниях и страхах, то и она вывалила перед ним свои колебания.
– Ты отличный доктор, Джози, не сомневайся в этом. – Конечно, что еще он мог сказать, если она сидит у него на коленях? Но Хьюстон славился тем, что резал правду-матку в глаза. Это заставило ее почувствовать себя лучше. Она погладила его руку:
– Ничего, Хьюстон, все уладится, ты полностью вылечишься.
– А ты станешь блестящим хирургом.
Может, это были иллюзии, которыми они питали друг друга, но вот так, сидя на песке и изливая душу друг другу, они испытывали близость и успокоение. Это давало надежду, что их проблемы уладятся и утрясутся. И все будет хорошо.
Почти в шутку она сказала:
– Раз уж мы исповедуемся и делимся своими тайнами, знаешь, чего я еще очень боюсь? Мусоровозов.
Хьюстон рассмеялся:
– Мусоровозов? Почему?
– Я всегда была уверена, что они кого-то поймали и, нажимая на кнопку, вместе с мусором превращают его в прессованную плиту. Мне было очень страшно. – При одной мысли об этом она непроизвольно вздрогнула. – Я думаю, это следствие того, что «Терминатора» я посмотрела, когда мне было всего девять лет.
Он коснулся губами ее лба.
– А я боюсь отравиться едой. Это непроизвольный страх заразиться сальмонеллой.
Джози фыркнула, начиная получать кайф от ситуации.
– Когда мне было двенадцать, я на спор сперла из лавки губную помаду. Потом мне стало так нехорошо, что я вернула ее на ту же полку, всего лишь раз попользовавшись ею.
– Ты гадкая, испорченная девчонка.
Он жестом предложил встать, и она поднялась, держась руками за бедра, пяткой одной ноги стряхивая песок с другой.
– А как насчет тебя? Что ты натворил такого, в чем мог бы сейчас признаться?
Он помог ей стряхнуть песок, чуть коснувшись ее лодыжек и бедер, а затем легко шлепнув по заду, в ответ на что она звучно чмокнула его.
– Когда мне было шестнадцать и Дженни Станисласки частенько звонила мне, я просил Кори сказать ей, что меня нет дома: мне не хотелось говорить с ней.
– Это страшно, – сказала она с притворным ужасом.
– Отвратительно, – согласился он. – А теперь снимай эту майку, чтобы я мог разглядеть бикини.
Его помыслы не отличались разнообразием, главное, чтобы она оказалась раздетой. Да и сама она не жаловалась на это.
– Я не собиралась сегодня залезать в воду. – Хьюстон коснулся майки, легко проведя пальцами по ее голой ноге.
– Ты хотела отпустить меня в воду одного? Беззащитного? Одинокого и испуганного?
Блуждающие, ищущие пальцы пробежались по трусикам бикини. Она с трудом сглотнула, исполненная решимости не поддаваться на его происки.
– Я думала, ты не боишься.
– Это может случиться, когда я окажусь в воде.
– И то верно. – Он выглядел испуганным. – Что ж, тогда пойдем.
Она сбросила майку и протянула ему руку.
Он издал лихой посвист и только ухмыльнулся, когда она бросила на него недоверчивый взгляд. Бикини оказалось не самой удачной идеей.
– Каждый раз, стоит мне взглянуть на тебя, как мне хочется сорвать кокос.
Она смущенно посмотрела вниз, на рисунок на бикини, и поперхнулась, когда он ущипнул ее за сосок.
– Один сорвал.
– Хьюстон! Быстро в воду!
– Ладно. – Подхватив доску для серфинга, он пошлепал сквозь буруны и плюхнулся на нее, как только достаточно удалился от берега.
Его рука с минуту бороздила воду, пока его относило в сторону, и Джози почти физически ощущала его облегчение от того, что он вновь очутился в воде. Он перевернулся на спину, когда она шагнула в теплую океанскую воду, а пальцы погрузились в илистое дно.
– Иди сюда, – позвал он, лежа на доске и расслабленно опустив ноги в воду.
Джози улыбалась, пока шла к нему. Господи, она была счастлива! Просто до смешного. Да и он казался больше, чем когда-либо, размягченным и расслабленным.
– Давай иди ко мне.
– Это как? – Доска казалась ей неустойчивой.
– Ты просто вскарабкайся на задний конец, а я придержу, чтобы доска не накренилась.
Точно. Джози ухватилась за твердую белую доску и ползком подтянулась, с трудом представляя себе, каким образом она сможет закинуть на нее ногу. Руки у нее разжались, и она заскользила назад в теплую воду, больно прижавшись грудью к доске. В очередной раз в голову закрались мысли, почему именно она вечно попадает во всяческие несуразные ситуации, доставляющие массу проблем.
Пытаясь удержать равновесие, она подалась вперед и едва не выскочила из топа бикини. Прекрасный вид и перспектива, должно быть, открылись перед ним.
– Ух, я застряла.
– Не пытайся сесть или встать. Просто понемножку двигайся ползком на животе.
Совет сработал, она медленно, но верно, дюйм за дюймом подползла, оказавшись как раз у него между колен, прямо над мокрыми плавками, на которых образовался подозрительный бугор. Еще минуту назад его здесь не было. Доска качнулась, она испугалась, ухватилась за его ноги и уперлась грудью как раз в этот бугор.
Он застонал.
Это уже становилось интересным. Ей это начало нравиться, несмотря на страх, и она стала медленно передвигаться ползком вверх по доске. И вот уже их тела соприкасаются, бедра трутся, ее грудь прижата к его груди, и в конце концов трусики ее бикини плотно застревают на его плавках. Их губы сомкнулись.
Доска мягко покачнулась, они перевернулись, и она оказалась сверху, плотно прижавшись к нему всем телом.
– Слушай, когда мы сойдем на пляж, ты сможешь проделывать это каждый день? – спросил он хрипло. – Такого опыта у меня еще не было.
Затем он крепко поцеловал ее.
Глава 18
На следующий день Хьюстон, насвистывая, направлялся в свой кабинет.
Джози снова наложила шину, и его будущая работа еще была под вопросом, но его это мало заботило.
Сейчас, когда Джози постоянно была рядом, он чувствовал себя таким счастливым, в душе у него все пело. И если бы не привычная сдержанность, он начал бы напевать вслух.
Хотя Джози и провела с ним ночь, те три главных слова так и не сорвались с его губ. Он уже намеревался произнести их, но так и не созрел для этого. Но это обязательно случится.
Джози никуда не уходила. Они были вместе. Он нарушил все свои правила, заведя роман с сотрудницей, ну и наплевать, пусть все идет к черту. Он устал от одиночества и вдруг обнаружил, что его жизнь могла измениться в любой момент. И оказалось гораздо лучше радоваться и наслаждаться тем, что он уже получил, чем переживать и беспокоиться о возможном будущем.
Проходя мимо кабинета Тима Шейнберга, он обернулся и вдруг заметил, что тот машет ему рукой.
– Эй, Хьюстон, у тебя не найдется минутка для меня? – Он собирался посетить нескольких больных, но сейчас было еще рано. Он проснулся с рассветом и почти сразу отправился в больницу, оставив Джози спящей в постели.
– Конечно, Тим. В чем дело? – Он заглянул в дверной проем.
– Как там обстоят дела у доктора Эдкинс в операционной?
Доктор Шейнберг сидел, откинувшись в кресле. Внешне брошенный вскользь, якобы случайно, вопрос отнюдь не был невинным. Хьюстон сразу почувствовал это.
Он также знал, что на какую-то долю секунды дольше, чем нужно, задержался с ответом.
– Отлично.
Тут, пожалуй, таилось некоторое преувеличение. Джози, конечно, многое умела – это верно, но ее движения были замедленны, решения взвешивались и принимались чересчур долго. Теперь-то он знал, почему это происходило. Но он оказался в неловком положении.
То ли защищать Джози в надежде, что она вот-вот появится сама, или сказать правду, тем самым, возможно, помочь какому-нибудь больному.
– Входи и закрой за собой дверь. – Тим выпрямился в кресле.
Черт! Хьюстон последовал указанию и опустился в кресло напротив Тима, стараясь сохранять непринужденность.
– Что-нибудь не так, Тим?
Это было очевидно. Пальцы Тима выстукивали нервную дробь по столу, другая рука возилась с галстуком.
– Хьюстон, мы давно знаем друг друга, и ты чертовски хороший хирург. И мы ведь друзья, верно?
Беспокойство Хьюстона усилилось. Тим действительно нравился ему, и он уважал его профессиональные качества, но сейчас было неясно, к чему он клонит.
– Конечно же, мы друзья. И в Акадию я пришел по твоей рекомендации.
Тим кивнул, пристально глядя на него.
– Скажи откровенно, Хьюстон. У тебя роман с одной из моих интернов?
У него вспыхнуло лицо. Он готов был взорваться. Но стиснул зубы и не произнес ни слова, Тим вздохнул:
– В общем-то меня это не касается, но тут у нас возникла проблема. У нас есть врач второго года ординатуры, у которой уже есть два балла «против» в ее характеристике. Она отличный врач, у нее превосходные отношения с пациентами. Они доверяют ей, и она вкладывает всю душу в работу с больными, такого я давно уже не видел. Но и ты, и я знаем, что ее хирургические навыки далеко не отличные, скорее посредственные.
Хьюстон не был уверен на этот счет или, может, не хотел этого допускать. Или слышать, когда это говорят вслух другие.
В любом случае ему не понравилось, что все его мысли, вся его озабоченность по поводу связи с Джози внезапно отходили на задний план как раз тогда, когда он сумел убедить себя в обратном.
– Ей просто недостает опыта.
Пригвоздив его к месту суровым взглядом, Тим фыркнул:
– Чего ей недостает, так это собраться и доказать, на что она способна. А также ей не следует состоять в интимной связи с тобой. Послушай, если это всплывет, ты лишь слегка обожжешься, а вот Джози сгорит совсем. Даже если она всего лишь твоя мелкая прихоть или увлечение, неужели ты хочешь, чтобы это оказалось на твоей совести?
Хьюстон запустил руку в волосы и топнул ногой, разозлившись на самого себя:
– Она не мелкое увлечение, а намного больше значит для меня, и я не хочу, чтобы она пострадала из-за этого, Тим.
Тут Тим улыбнулся, на его загорелом, испещренном морщинами лице появилась одобрительная усмешка.
– Рад слышать это от тебя. – Он развернулся во вращающемся кресле лицом к экрану компьютера. – Что ж, тогда мы исправим это тотчас же, ладно? Если вы не работаете вместе, нет ничего неприличного в том, что вы встречаетесь. Так что сегодня мы постановляем, что доктор Эдкинс переводится прямиком в больницу Сент-Джон.
– Что за чертовщина? – Джози снова и снова перечитывала бумажку на столике, словно она могла каким-то таинственным образом превратиться в нечто более приятное или съедобное.
Сара перестала жевать сандвич ровно настолько, чтобы спросить:
– Что там?
Джози откусила кусок помидора, с удовольствием представив себе, что это голова доктора Хейза. Господи, а ведь она верила ему. Призналась, что любит его. Занялась с ним любовью аж на доске для серфинга! Рассказала о своих опасениях и страхах, а он сдал ее. Вот уж верно, акулы кусают не только в океане.
Проклятие, она боялась расплакаться прямо тут же, в кафетерии.
– Меня перевели в больницу Сент-Джон.
– Перевели? Почему? Разве они могут сделать это, не спросив тебя?
Дрожащей рукой Джози показала ей бумажку с чертовым текстом.
– Я тоже так думала. Но ты только послушай.
Это написал доктор Шейнберг. Все так. Но Хьюстон продал ее. Использовал. Дал ей понять, заставил почувствовать, что она небезразлична ему. И вот теперь это.
Гнев и боль душили ее. Она стала читать шепотом, чтобы никто в кафетерии не мог услышать:
– «Доктор Эдкинс – врач высокой квалификации, обладающий обширными познаниями как в общей медицине, так и в травматологии. У нее прекрасные взаимоотношения как с больными, так и с коллегами, она хорошо сотрудничает с коллективом хирургов».
Джози остановилась и сделала глубокий вдох. Сара вытерла губы салфеткой.
– Какое это имеет отношение к твоему переводу? Пока все звучит прекрасно.
– Я еще не дошла до самой дерьмовой части. – Дрожащим голосом она продолжила чтение: – «Однако главный хирург, доктор Хейз, полагает, что доктор Эдкинс обладает недостаточными профессиональными познаниями и навыками в области восстановительной, хирургической травматологии, и рекомендует перевести ее для прохождения ординатуры по курсу педиатрической травматологии в больницу Сент-Джон».
Сара не верила собственным ушам.
Понятна реакция Джози. Как он мог поступить так? Выгнать из Акадии, даже не поговорив с ней? Это было равносильно тому, чтобы жирно написать на ее профессиональном резюме: «Не доверяйте этой женщине со скальпелем».
– Перевод вступает в силу с первого октября, как говорится в этом шедевре, которым меня одарил доктор Шейнберг.
– Хьюстон ходатайствовал о переводе? – спросила Сара. – Это не он. Он не мог.
– Именно он. Ведь смог же!
Джози уронила голову на стол и с трудом удержалась, чтобы не смять эту бумажку в маленький шарик и не зашвырнуть в дальний угол комнаты. А потом расплакаться.
Хьюстон действительно бросил грязное пятно на всю ее карьеру.
– Джози, я не знаю, что и сказать. Может, он решил, что тем самым оказывает тебе услугу?
Она фыркнула, даже не пытаясь поднять глаза:
– Ну да, верно. Оказывается, погубить мою карьеру теперь называется – оказать мне услугу. Так я должна это понимать?
Ее слова звучали глухо из-под сложенных рук.
– Это мне наказание за шашни с сослуживцем.
Это его наказание. Таким образом он прогонял ее, после того как накануне позволил себе допустить ее слишком близко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34