Кто бы он ни был, вполне мог бы сойти за честного человека, если бы почаще умывался да помнил о Боге.

Что сказал о своднике Умник
— Помнил о Боге! — начал Умник. — Нет уж, скорее он вспомнит дьявола. Он много лет уже не входил в церковь, разве лишь затем, чтобы обчистить кому-нибудь карманы или соблазнить жену честного человека, — никакой иной цели в священных стенах у него не было. Его размышления злобны, речь груба, а поступки отвратительны. Лучшие друзья у него — карты, а игральные кости — настоящие райские кущи. Ни одной подлости, какую только может совершить, он не упустит. Он одурачит собственного отца, предаст мать и продаст родную сестру. Если только придумает как, он и собственную жену сделает проституткой и станет продавать ее за деньги, самолично держа свечку для любого негодяя, который будет творить с ней непотребства под покровом ночи. За шестипенсовик он готов принести любые клятвы и обещания. Словом, перед нами образец негодяя, предводитель сутенеров, ищейка, унюхивающая притоны, вероломный сводник.

Речь Фидо, обращенная к своднику, где он говорит о его порочности и предсказывает судьбу
— О жалкий, участь твоя в руках дьявола, твое ремесло отвратительно, ты сам омерзителен. О жизни подобных тебе мне мало что известно, не писали о них также и древние авторы. И все же кое-кто из вашего племени попадался мне на пути, но я не всматривался пристально в их жизнь, потому что никогда не собирался иметь с ними никаких дел. Но, услышав сейчас достаточно о твоих обстоятельствах, я мог бы без труда описать в подробностях твои мерзкие грехи, но кажется мне, что в этом нет нужды. Ибо я надеюсь, что сумел расстроить основание, на котором зиждется вся твоя гадкая работа. Я говорю о женщине, что здесь была до тебя, о твоей товарке. Если она отступится от своей греховной жизни и прежних заблуждений, то и ты останешься ни с чем, если только не подберет тебя какая-нибудь старая карга, да и то ненадолго. Слушай поэтому, какая судьба тебя ожидает — ранняя смерть от удара ножом, нанесенного в пьяном угаре каким-нибудь ревнителем женской чести, или же от дурной болезни, полученной от своей товарки, или же в петле, если не исправишь свою жизнь.
Сводник отправился следом за своей товаркой, а в дверь снова постучали.

Прихрамывая, входит ростовщик, чтобы узнать свою судьбу. Насмешник рассказывает, как он выглядит
— Кто следующий? — спросил Фидо.
— Vеtus, vietus, veternosus senex . Должен признать, в глупости его не обвинишь, потому что он всегда умеет найти себе теплое местечко. Цирюльник — не лучший его друг, если судить по бороде, заросшей и давно не чесанной. Платье его все бурое, в пьянстве, однако же, он не замечен. По виду можно сказать, что он привык утолять жажду простой водой, а не добрым вином и крепким пивом. Плащ его, на латинский манер, оторочен по всей длине мехом, вокруг шеи — жесткий воротник, не как у всякого пройдохи, а приличный, в дюйм шириной. Перчатки он заткнул за пояс, чтобы мы полюбовались его кольцами. Храни вас Бог, ваша милость. Вот он идет сюда, покашливая на ходу.

Что сказал о ростовщике Умник
— Этот человек, — начал Умник, — miser qui nummos admiratur , ловкий скупец, имеющий немалые деньги. Золото — вот его божество, а серебро — его сонм святых. Библия его — долговые расписки, а облигации — его горизонты будущего. Жрецы его веры — нотариусы, они справляют службу, разоряя его братьев во Христе. Охранники и надсмотрщики всегда ему послушны. Подобно хозяину притона, он живет за счет чужого добра, сделки его бесчестны, как у шулера. Он похож на алхимика, потому что самую малую толику золота и серебра способен со временем превратить в горы драгоценностей. И небогатому джентльмену лучше уж угодить в лапы льва, чем в его цепкие руки, потому что высвободиться из его долгов труднее, нежели спастись из когтей разъяренной медведицы, — одним словом, он ненасытный обжора, бездонная прорва, безжалостный продавец денег под сорок процентов из ста, бессовестный вымогатель.

Речь Фидо, обращенная к ростовщику, в которой он обличает его дела и предсказывает судьбу
— Добро пожаловать, отец, я выскажу тебе все, что у меня на уме, без всякой лести и страха. Вот уже много лет, как ты занимаешься нечестивым и противозаконным делом. Я называю его нечестивым, поскольку оно противно любым законам верховной небесной власти. Противозаконным же — потому как никогда не слыхал, чтобы в каком-нибудь добром законе позволялось бы делать то, что делаешь ты. Что касается моего первого определения, возьми Книгу книг, и ты увидишь, как строго осуждаются в ней подобные тебе. И насчет закона ты тоже не сможешь мне возразить, потому что все законы в стране строго-настрого запрещают взимать более десяти процентов на сотню, пустячок, если сравнить с твоим капиталом; ты же, поправ все законы, берешь гораздо больше, чем и совершаешь тяжкое преступление. Но зачем касаюсь я столь важных вещей, серьезных правил, которые и без моего участия уже не раз изучались более сведущими и образованными людьми? Зачем распинаюсь я перед тобой, если у тебя не осталось ни веры, ни надежды, ни милосердия? К чему призываю тебя к благородству, если богатство так вскружило тебе голову, что ни о чем другом ты и помыслить не можешь? И почему мне кажется, что мои слова могут тебя убедить, если сит te neque fervidus aestus dimoveat lucro, neque hyemps, ignis, mare, ferrum?
Сразу безумцев увлек, ослепленных жаждою злата,
Смело идти по мечам, через трупы отцов.
Отсюда и проистекает твоя будущая судьба, та, что непременно тебя настигнет, если только ты не отступишься от того, что свершаешь ныне каждый день. Ты всегда будешь хотеть большего и никогда не удовольствуешься тем, что имеешь. Жадный всегда нуждается (semper avarus eget). Ты, хотя и хозяин, будешь подобен слуге, что трудится в поте лица за гроши и бережет каждый пенс. Ты будешь жить в бесконечном страхе и ужасе. Ту, кого пригрел ты на своей груди, станешь ты подозревать в воровстве. Ты будешь страшиться, как бы не ограбили тебя те, кого породили твои собственные чресла. И ты будешь подозревать всякого, кто только приблизится к тому месту, где хранится твое золото, как бы не замыслили они отнять его у тебя. Ни жена твоя, ни дети не желают тебе благоденствия, все ближние ненавидят, и мужчины и женщины. Жена твоя пожелает, чтобы тебя повесили, — так грубо ты с ней обращаешься; дети твои будут молить Бога о твой смерти, — так мало ты о них заботишься; твои соседииродня не скажут о тебе доброго слова, — так жестоко ты с ними обходишься. Когда же ты умрешь, к тебе устремятся дьяволы, чтобы обречь тебя на вечные муки и адские страдания, а на твоих похоронах будут звучать проклятия. Потом твоя жена без памяти влюбится в какого-нибудь транжиру, который быстро промотает богатства, что ты копил так усердно. Наследство, завещанное тобой детям, не принесет им пользы, ведь слишком много сопряжено с ним злобы и порока. Твое имя будет предано забвению или же останется в недоброй памяти плохим примером. Если не нравится тебе такая участь, оставь свой грабеж и скупердяйство, перестань мучить и обирать бедняков. Возмести им то, что уже отнял, или же, по крайней мере, не отнимай больше, твори добро сообразно тому, чем владеешь, и тогда снизойдет благодать и на тебя, и на твое потомство.
Ростовщик отошел, а в дверь снова постучали.

Узнать свою судьбу явился чревоугодник. Насмешник описывает, как он выглядит
— Кто следующий? — спросил Фидо.
— Чудище ужасное, огромное, безобразное (Monstrum horrendum, informe, ingens), — ответил Насмешник, — настоящее чудовище. Наша дверь слишком мала для этого гиппопотама. Чтобы войти, ему придется снести стену. Слава Господу, у него хватило ума протиснуться боком, как если бы на нем были широкие штаны с фижмами. Он сопит и отфыркивается, как запыхавшаяся лошадь. Он ступает переваливаясь, как беременная женщина. Шея у него как у быка, живот — как у коровы, а разумом он — сущий теленок. Больше мне сказать нечего.

Что сказал о чревоугоднике Умник
— Отлично сказано, Насмешник! — сказал Умник. — Он бы смертельно возненавидел тебя, если бы только услышал, и жестоко отомстил бы, если бы ты чем-то ему навредил. Перед нами — большой человек, и ему нет дела до глупостей всякой мелкоты. Пантагрюэль мог бы стать его крестным, он также любит поесть, а Гаргантюа — господином и повелителем, они равны в своем обжорстве. Он не из таких, как вы, мелкие людишки, кому и трех пенсов хватит, чтобы насытиться. Нет, ему подавай жареного быка, фаршированного пудингом, тогда как кролик — это всего лишь закуска на зубок, а каплунов он щелкает так же быстро и проворно, как бродяга давит вшей. В еде он верховодит. Он с усердием разделается с щукой, вымоченной в бульоне. Однако в разговорах не силен, и, будь молчание за столом добродетелью, быть бы ему первым и непревзойденным. Да, он добродетелен, потому что за столом его рот постоянно занят едой, а покушав, он крепко засыпает в ожидании следующей трапезы. Одним словом, он — погибель хлебам и булкам, кои уничтожает с невероятной скоростью, поглотитель каплунов, цыплят и прочей птицы, усыпальница для рыб морских, речных и озерных, острозубый пожиратель овечьего и бараньего мяса, обжора-чревоугодник.

Речь Фидо, обличающая грех чревоугодника и предсказывающая его судьбу
— Tantum cibi et potionis adhibendum ets, ut refl-ciantur vires, non ut opprimantur . Приветствую вас, сэр, этой цитатой из Цицерона, ибо наблюдаю, что вы извечно угождаете своему желудку, этому неблагодарному созданию, которое никогда не будет нам признательно за вашу заботу, но, наоборот, каждый день станет требовать все больше и больше. И почему это человек, наделенный способностью мыслить и судить, столь рабски подчиняется низменному аппетиту? Удовлетворить природные потребности можно всего лишь малой толикой, а чрезмерное изобилие приносит скорее вред, нежели пользу, ибо оно препятствует активной и подвижной деятельности. Излишкам к тому же возможно найти и более полезное применение, да и для вас это обернется лишь пользой. Вспомните, как люди жили в старые времена, довольствуясь плодами, что приносили им деревья да прочая растительность. Они жили дольше, они были сильнее, нежели те, что живут сегодня. Они не знали поваров, кто готовил бы им изысканные блюда, голод был их единственной и наилучшей приправой к пище, а труд и занятия — поварами, что приготовляли такую приправу. Если вы решитесь испробовать эту приправу, сготовленную такими поварами, вы сможете застегнуть свой костюм еще на одну пуговицу и будете меньше, чем сейчас, напоминать своим обличьем Борея. Если же нет, то я здесь бессилен и не стану больше обращаться с призывами к вашему глухому богу, а точнее, желудку. И тогда вот какая судьба вас ожидает. Угнездятся в вашем теле многие болезни, вызванные лишь вашей неумеренностью в пище, вы сделаетесь совершенно не способны ни к какой службе, а также и к семейной и домашней жизни. Глупцом проживете вы свой век, глупцом и болваном умрете, и случится это гораздо скорее, чем если бы стали вы придерживаться более умеренной диеты. Потворство и баловство, с коим вы относитесь к своему брюху, не приведут ни к чему иному, потому что и цели у вас другой нет во всей жизни, как только прокормить свою утробу. И в конце концов вы сами сделаетесь пищей для червей.
Чревоугодник с трудом двинулся к воротам, а Насмешник бросился следом, надеясь, что и свита у этого человека будет такой же обширной, как и его фигура, потому что у богатых всегда полно друзей и товарищей и они остаются в одиночестве, только когда сами того пожелают.

Входит прихлебатель, встречавший чревоугодника у ворот. Насмешник описывает, как он выглядит
— Кто это? — спросил Фидо.
— Весьма манерный господин, — ответил Насмешник. — Кланяется не переставая, прямо как попугай. Я не успел еще и рта раскрыть, чтобы спросить, что ему угодно, а он уже сдернул с головы шляпу, а коленками истер весь ваш порог. Я пригласил его войти. Весьма к тому же умелый парень, сама любезность, улыбается не закрывая рта. Вот он глядит на вас, сэр, стоя с непокрытой головой. О, какое нам открылось редчайшее и изумительное зрелище! Трижды он поцеловал свои пальцы и на трех шагах сделал три изящных поклона. Вот он приближается к вам. Он, похоже, полагает, что перед ним Папа Римский, и собирается припасть к вашим ногам.

Что сказал о прихлебателе Умник
— Перед нами не циник и не критик, это и не Мом , который стал бы с вожделением цепляться за любую гнусность, попадающуюся на пути. Ему не важно, каков человек сам по себе, главное — чтобы он был богатым. Там, где богатством не пахнет, его застать невозможно. Если он улыбается, глядя на вас, не следует думать, что это просто от веселья. Если же он дает труд своим ногам, то для этого тоже всегда имеется скрытая цель и причина. И подлизываться, как спаниель, и преследовать вас, как навязчивая собачонка, он будет, лишь руководствуясь собственными расчетами и интересами. Что бы вы ни сказали, он поклянется в том же самом. Что бы ни сделали — он станет вас ободрять и поддерживать. Если вы пьяница, он издевается над трезвой жизнью, придумывая для трезвенников массу оскорбительных кличек. Вам по душе распутницы? Он начнет почесывать, где вовсе и не чешется, и дразнить ваш слух сладострастными историями. Вам не чужда добродетель? Он превознесет ее до небес. Вам не знакомо дурное? Он вообще не знает, что это такое. Он с непомерным усердием восхваляет то, что вам по нраву, и с жесточайшей суровостью ругает то, что вы не любите. Однако его слова ничего не стоят. Он не задумывается о том, что именно говорит, он не воздает должное самому предмету, у него всегда — или слишком много, или чересчур мало. Мера и истина ему неведомы. Для своей цели он извратит любые идеи. Если вы трусливы, он называет вас мудрым и осторожным человеком, если распутник — настоящим либералом. Скряга? Бережливый и предусмотрительный. У вас большая голова? Это признак ума. Маленькая? Такая свойственна всем великим. У вас длинный нос? Великолепное украшение, он знал одну знатную даму, которая на другие и смотреть не могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25