романы о Лисе Рейнарде и романы о рыцарях Эреке, Клижесе, Ивене – явления одного порядка. Повествование о Лисе создавалось не один день, с годами оно обрастало новыми ветвями, перипетиями и подробностями. Можно интерпретировать появление этих ветвей по-разному: за каждой из них стоит конкретный сюжет, который может быть пересказан весьма кратко и немногословно. Рискованно судить о том, что здесь первично, хотя большинство собраний примеров или кратких историй датируется более поздним временем, чем основные ветви романа. Истории о Лисе играли немалую социальную роль. Так, в устах Якова де Витри, читавшего проповедь, случай с Кроликом, которого поставили рассудить Лиса и Волка, приобретает особую трактовку: «Рассказывают, что у Волка была тяжба с Лисом. Он обвинял Лиса в воровстве иобмане, ибо Ягненка, которым Волк мирно владел, Лис коварно похитил. Лис же в свою очередь выдвинул против Волка обвинения в грабеже и насилии. Они сошлись в том, что подходящим судьей в этом деле будет Кролик, перед которым они и будут спорить о воровстве, грабеже и обмане, ибо Кролик в этом во всем хорошо разбирается и в обычае у него воровством добывать на жизнь. После продолжительных прений Кролик – то есть алчный и лживый прелат – сказал: „Хочу, чтобы между вами был мир. Я хочу обвинить нейтральную сторону. Поступайте так, как прежде, – как жили, так и живите! А вот пусть лучше сюда приведут Агнца, чтобы я осудил его". На суде присутствовали собаки, коршуны и вороны, которые согласились с осуждением Агнца и выступили против него свидетелями, рассчитывая получить свою долю добычи. Когда привели Агнца, Волк сказал: „Ты обещал мне хлеб, но этого не исполнил". Лис добавил: „А ты мне обещал меру пшеницы – и не исполнил". Тогда Агнец сказал Кролику, дрожавшему между Лисом и Волком: „Как я мог обещать Волку хлеба, ибо он его не ест, или пшеницу Лису!" А Кролик – или жадный прелат – заявил, что собаки, коршуны и вороны выступили свидетелями в пользу Волка и Лиса, и вынес такое решение: „Поскольку Агнец не может исполнить обещание, я в качестве залога возьму его шкуру, то есть внешнюю субстанцию, Волк и Лис – жадные архидьяконы и сельские деканы – поделят между собой мясо, коршуны и вороны – приближенные и слуги – кишки, печень и легкие, а собаки – или светские правители – обглодают кости и жадно выпьют кровь бедняков"… Шкура означает движимое имущество, кости – имущество недвижимое и передаваемое по наследству. Едят плоть и пьют кровь, поскольку то, что нажито потом и трудами плоти, забирают насильно. Кишки, печень и легкие пожирают, когда похищают то, что добыто волнениями и тревогами. Вот как плохо поступают с невинными, когда судьей назначается вор и нечестивый из нечестивых, когда с помощью лжесвидетелей бедняков грабят те, кто их должен защищать!» Подобному толкованию гражданского процесса могли бы позавидовать многие (даже современные) ораторы, подвизавшиеся в политике.
За отдельными ветвями романа порой стоят и вовсе незатейливые истории. Так хрестоматийная басня о вороне и лисице превращается в историю Рейнарда и Корбанта, пересказать которую можно в нескольких словах, как это сделал Яков де Витри: «Когда ворон держал сыр в клюве, лисица, которую зовут Рейнардом, принялась нахваливать, что он хорошо умеет петь и что отец его, Корбант, пока был жив, всегда славился среди птиц своим пением, и еще принялась она уговаривать ворона, чтобы тот спел, ибо пение его для нее так приятно. И вот ворон, вняв пустым похвалам, раскрыл клюв, чтобы спеть громким голосом, а сыр выпал у него из клюва, а Рейнард, добившись своего, похитил сыр и скрылся». Примечательно, что автор изображает своего персонажа одновременно и в мужском, и в женском роде. Сюжет о Рейнарде и Шантеклере был пересказан в одном из сборников басен, приписываемых Эзопу, следующим образом: «Множество людей, не задумываясь о последствиях своих слов, говорят такое, из-за чего позднее им приходится раскаиваться и терпеть немало невзгод. Послушай-ка басню. „Как-то раз лиса, почувствовав голод, отправилась в деревню, нашла там петуха и сказала ему: „О господин мой петух, до чего прекрасный голос был у моего господина, отца твоего. Я пришла сюда, чтобы послушать твое пение. Прошу тебя, запой громким голосом, чтобы я, послушав, могла определить, твой или отцовский голос звучит лучше“. И петух, напыжившись и закрыв глаза, принялся петь. Лиса набросилась на него, схватила и потащила в лес. Жители деревни побежали за нею вслед, приговаривая: „Что это лиса утащила нашего петуха“. Тогда петух сказал лисе: „Послушай, госпожа, о чем это там толкуют грубые крестьяне. Скажи им, что петух, которого ты несешь, принадлежит тебе, а не им“. И вот лиса, выпустив петуха из пасти, произнесла: „Да своего петуха несу, не вашего!“ Петух взлетел на дерево и добавил: „Лукавишь, госпожа моя, лукавишь. Ведь я их, а не твой“. И лиса, ударив себя по устам, ответила: „О уста, что говорите, чего мелете, кабы вы промолчали, то не упустить вам своей же добычи“". Так и многие помногу говорящие люди не могут избежать неприятностей». Этот сюжет (вторая ветвь романа) в XIV веке был использован Джефри Чосером в «Кентерберийских рассказах». Чосер вложил в уста монастырского капеллана «Рассказ о петухе и курочке – Шантеклере и Пертелот», сдобрив весьма бесхитростную историю обильными сентенциями и классическими аллюзиями.
Третья ветвь «Романа о Лисе» также упоминается в проповедях Якова де Витри: «Слышал я о лисе, которого в народе называют Рейнардом, что он мирно приветствовал птичку, которую по-французски называют синицей, а она ему говорит: „Откуда идешь?" А он: „С королевского собрания, где был клятвенно утвержден мир между всеми зверями и птицами. А поэтому, прошу тебя, давай поцелуемся примирения ради". – „Боюсь, как бы ты меня не схватил". А ей Рейнард: „Подходи, не бойся, я закрою глаза, чтобы тебя не поймать". Птичка подобралась ближе и стала летать вокруг, он же, разинув пасть, попытался ее схватить, но она успела ускользнуть от лиса, который хоть и дал клятву, однако был готов нарушить мир».
Порою о том, был ли позаимствован сюжет для пополнения коллизий «Романа о Лисе» или, наоборот, проник в новеллистическую литературу из романа, судят по присутствию или отсутствию у зверей имен собственных. Известно, что большинство из этих имен значимы. Медведь Брюн – «бурый», петух Шантеклер – «поющий зарю», собака Кортойс – «придворный лизоблюд».
«Роман о Лисе» весьма быстро распространился по Европе и шагнул в пограничные с французским языком страны. К концу XII – началу XIII века относится фрагмент (всего 668 строк) стихотворного романа «Райнеке Лис» Можно указать на весьма интересный перевод реконструкции этого романа, выполненный Львом Гинзбургом (Рейнеке-лис: поэма XV века / Пер. Л. Гинзбурга. М, 1978).

, написанного на языке, бытовавшем в Эльзасе (две другие, полные рукописи «Райнеке лиса» относятся к XIV веку). Эльзасский роман – первое произведение, где отдельные ветви цикла о Лисе были сложены в единое целое. Хотя созданная во Фландрии поэма «Рейнард Лис» сохранилась только в рукописях первой половины XIV века, однако анализ ее содержания позволил датировать это произведение рубежом XII – XIII веков, ведь именно в это время жили упоминаемые в поэме клирики и каноники. Франко-итальянская поэма «Райнардо и Лезенгримо» известна в двух рукописях XIV и XV века и представляет собой перевод отдельных ветвей романа, выполненный скорее всего еще в начале XIII века. Все это говорит о том, что роман не просто оказался популярен – он расходился по рукам, переписывался и дополнялся с невероятной быстротой. В конце XIII века в недрах итальянских канцелярий появилась новая интерпретация романа – переписка короля Льва со своим придворным, Зайцем. Цель составления подобного рода документов очевидна. С одной стороны, лишний раз отточить свое перо в делопроизводстве, с другой – посмеяться над собственным трудом и соратниками по канцелярии, погрязшими во всякого рода реестрах и рескриптах.


«Послание Льва Ослу и Зайцу,с тем чтобы они доставили к нему Лиса

Могущественный король Лев приветствует зверей – Зайца и Осла, своих преданных слуг. В то время как все дикие звери и все множество земных тварей, как домашних, так и свирепых, находятся в нашей власти и повинуются нам, один только Лис, виновный в обмане и заговорах, остается непокорным, не веря в истинное величие могущества нашего. И хотя его неоднократно вызывали, он не пожелал появиться при нашем дворе. А ведь из-за его уклонения наш суд завален тяжбами, и жалующиеся на него не могут получить никакого удовлетворения. Поэтому, полагаясь на вашу преданность, я повелеваю, чтобы вы как можно скорее позаботились доставить этого убийцу в суд, – пусть он законным образом и в нашем присутствии представит в день седьмых календ апреля (25 марта) ответ на обвинения, выдвинутые против него петухами л курами. А о том, как вы его доставите, когда, в чьем присутствии и что вы будете там делать, сообщите нам лично, письменно и надлежащим образом.


Ответное донесение Зайца Льву

Могущественному царю царей, повелителю всех зверей и животных, какие только обитают на свете, великолепному и величественному господину Льву. К его стопам припадает устами Заяц, смиренный и преданный слуга. Мы приняли королевское послание, склонившись перед ним и прочитав его самым что ни на есть внимательным и преданным образом, а засим, согласно Вашему повелению, мы устремились к исполнению Вашего поручения и в сопровождении надежных свидетелей без промедления отправились, чтобы призвать Лиса, которого мы обнаружили на весьма отвесной, невероятно высокой и ужасной Менале, где ни человеку, ни зверям пробраться не просто. По его внешнему виду можно было сказать, что в намерениях у него бунт, никак не покорность. И поскольку нам было не по силам взобраться на подобную кручу, ибо один из нас был слишком тяжел, а на другого напал страх, мы попросили подняться наверх нашего преданного друга и поверенного в делах господина Козла Бородатого, умудренного возрастом и сведущего во всем. Он, согласившись на это после долгих уговоров, поднялся наверх и сообщил Лису, притворившемуся больным, о причине и поводе нашего прибытия. Ему едва удалось добиться того, чтобы Лис заговорил с нами из своей пещеры, расположенной на самой вершине, однако он не пожелал спуститься и принять королевский приказ. Он просунул свою покрытую капюшоном голову сквозь расщелину и разразился словами, которые никак нельзя повторять при дворе, представив два оправдания. Во-первых, заявил, что страдает от тяжелой болезни. Во-вторых, возвратившись к миру в сердце своем, в искупление своих преступлений, совершенных в прошлом, он принял монашеский обет и за прочее отвечает перед Царем Небесным, а не царем зверей, стал отшельником, предался размышлениям и не собирается более возвращаться к мирской жизни. И, желая показать, что он обратился от порока к добродетели, самыми ласковыми словами попросил у меня прощения за все то множество зла, которое он мне причинил, за преследования многие и бесчисленные, которым он меня подвергал. Однако, будучи в здравом уме, я уклонился от благодати примирения с подобным мошенником. Поскольку нам хотелось как можно больше узнать о его болезни, братец Осел, чьи познания во всех областях медицины широко известны, попросил Лиса показать мочу. По рассмотрении он не обнаружил в ней признаков какой-нибудь болезни, напротив, симптомы полного здравия. Решив, что больше мы ничего не добьемся, мы спустились вниз и достигли усадьбы Мено, которая была расположена неподалеку, собираясь там переночевать. Но там царило великое горе, повсюду раздавались плач и причитания петухов и кур, страдавших из-за потери своих сыновей и дочек, которых пожрал Лис, так что мы уклонились от посещения этого места, чтобы не нарушать их траур. И вот, когда мы шли по лесной чаще, навстречу нам внезапно появился Волк, миролюбивый на вид. Он захотел отвести нас в свое жилище. Но брат Осел напрочь отказался от этого, сказав мне на ухо по секрету, что это корчма, куда есть вход, но откуда нет выхода, и в ней обитают звери-разбойники.
Приближалась ночь, и нам следовало подыскать себе место для отдыха. И тут внезапно перед нами появилась Обезьяна, спальничий господина Лиса, которая отвела нас в свое жилище и поставила перед нами куриц, цыплят, гусей, голубей и блюда из всех сортов птицы, чем утолила наш голод. Но – о горе! – с первым криком петуха поднялся переполох! Появился вор и разбойник Волк вместе со своими подельниками и стал стучать в дверь. Услыхав их, я едва успел выбраться через створку, но мой сотоварищ Осел, слишком тяжелый и медлительный, чтобы бежать, оказался добычей и пищей для волчьей пасти. Я хотел бы сообщить об этом Вашему Величеству лично, но во время бегства переломал себе кости настолько, что не в силах припасть к стопам Вашего Величества, дабы поведать о подобных напастях. И все же да будет Вам угодно, покуда еще не поздно, обратить внимание на ту опасность, которая грозит судьбе Вашего королевства. Если не избавиться от нее в скором времени, распространится нечестие и приумножится зло, да настолько, что от него уже не поможет никакое лекарство. Ведь сказано:

В самом начале болезнь пресеки – напрасны лекарства,
Если успеет она вызреть в упущенный срок Овидий. «Лекарство от любви». 91 – 92. Пер. М.Гаспарова.

.

Ведь если подобное случается с Вашими посланниками и легатами, то по отношению к Вашему Величеству могут поступить и того хуже».

Наряду с канцелярской сатирой излюбленной темой издевательств Лиса Рейнарда является монастырская жизнь и духовное сословие. Сам Лис неоднократно объявляет о принятии обета и желании отправиться в паломничество – искупать грехи. Его готовность повсеместно исповедоваться – отличный трюк, чтобы заполучить добычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21